Понятие «Спанда».

Монистическая школа кашмирского шиваизма, известного также как парадвайта (paràdvaita), т. е. «абсолютная», «наивысшая недвойственность», или пратьякшадвайта (pratyakùàdvaita) – «прямая», «непосредственная недвойственность», берет свое начало в шиваитских агамах, или тантрах – текстах, которые для их сторонников имеют божественное происхождение, (apauruùeya), по форме представляя собой беседу Шивы и Шакти. Кашмирский шиваизм признает авторитет вед, но скорее в социально-бытовом отношении, в то время как для скорейшего духовного роста и достижения высшей цели человеческой жизни – мокши – предпочитает методы, предписанные агамами и считающиеся наиболее плодотворными в условиях кали-юги. В «Куларнава-тантре» говорится: «Шрути предписаны для крита-юги, смрити – для трета-юги, пураны – для двапара-юги. Для кали-юги – только агамы»[1]. В тантрической традиции считается, что с наступлением кали-юги знание, на протяжении тысячелетий поддерживавшееся устной традицией и передаваемое от учителей к ученикам, постепенно иссякает. Но впоследствии оно открывается вновь. Махасиддхи Амардака, Шринатха и Трайямбака положили начало возрождению шиваизма, а именно его дуалистического (dvaita), дуалистически-монистического (dvaitàdvaita) и монистического (advaita) направлений. Трьямбака, обитавший неподалеку от горы Кайласа и учившийся у риши Дурвасаса, считается основателем монистического шиваизма. Его потомок в шестнадцатом поколении Сангамадитья, посетивший Кашмир в VIII в. н. э., поселяется там. Сомананда, автор основного философского трактата парадвайты «Шивадришти» («øivadçùñi», «Видение Шивы») – потомок Сангамадитьи в пятом поколении. Примерно в то же время, в середине VIII в. Атригупта, предок наиболее известного мыслителя кашмирского шиваизма – Абхинавагупты, переезжает в Кашмир по приглашению кашмирского царя Лалитадитьи, потрясенного познаниями Атригупты. Некоторое время спустя предки Васугупты, автора «Шива-сутр» («øivasåtram») также поселяются в Кашмире. Таким образом, зная даты жизни Сомананды (ок. 850 г. н. э.) и отводя каждому поколению по двадцать пять лет, мы можем приблизительно отнести появление Трьямбаки и возрождение монистической шиваитской традиции к IV в. н. э.

Итак, к VIII в. н. э. в долине Кашмира возникает школа абсолютного теистического монизма, в которой впоследствии развивается необычайно богатая философская литература. Эта школа получает название трика («триадическая» школа)[2]. Она основывается на уже широко распространенном в Кашмире своде тантрических сочинений –вышеупомянутых агамах, и тантрических практиках кашмирцев.

Говоря о трике, следует отметить особую природную красоту Кашмира, способствовавшую расцвету этой философско-йогической традиции. Высокие горы обеспечивали надежную защиту от вражеских вторжений, удобная система ирригации создавала все необходимые условия для жизни, освобождая от чрезмерных насущных забот, а утонченная красота природы настраивала на поэзию и созерцание. Возможно, исключительно позитивный взгляд кашмирского шиваизма на устройство Вселенной, отсутствие в нем аскетического самоистязания и доступность его практик для всех, вне зависимости от касты и пола, были отчасти результатом вдохновляющего влияния природных особенностей этого края. К тому же в то время Кашмир представлял собой Индию в миниатюре. В нем сосуществовали, обогащая и вдохновляя друг друга, представители самых различных религиозных течений. Развиваясь на протяжении веков в контактах и спорах с другими философскими школами и творчески освоив многое из уже существующих систем, кашмирский шиваизм разработал свою собственную уникальную онтологию и методику йогических практик. В этом центре религий, наук и искусств, в прекрасной долине, окруженной горами, родилась философия, открывшая и утвердившая изначальную гармонию Вселенной и ее тождественность абсолютному Сознанию. Внутреннему взору кашмирских йогинов открылось устройство мира, и в основе его они увидели всепронизывающую божественную красоту и вибрацию вечно созидающего Сознания.

Васугупта, живший в середине IX в. и принадлежавший к школе Трьямбаки, считается автором «Шива-сутр» и основоположником учения о спанде (spanda-÷àstra). «Шива-сутры» относят к разряду агам, так как они были не сочинены Васугуптой, а открыты ему Шивой[3]. В «Шива-сутрах» описываются основные йогические практики кашмирского шиваизма. Впоследствии Васугупта открывает в «Шива-сутрах» принцип спанды и метод ее реализации посредством йогической практики, которая заключается в постоянном внимательном само-осознавании. Эта непрерывная пульсация само-осознавания и есть спанда, и регулярная практика интуитивной реализации спанды приводит к постижению истинной природы своего «я», не отличного от «Я» Абсолютного. В «Дхатупатхе» Панини спанда описывается как ki¤ciccalana[4], т. е. «легкое вибрирующее движение» абсолютного Сознания, поскольку движение это – не физической или психической природы; оно происходит скорее на уровне духовной сущности, одновременно внутрь и вовне, представляя два аспекта Абсолюта – трансцендентный (vi÷vottãrna) и имманентный (vi÷vamaya). Движение внутрь – состояние Абсолюта, покоящегося в самом себе, движение наружу – внешнее проявление, как бы излияние абсолютного Сознания и создание этим проявлением феноменального мира. Кашмирские шиваиты считают, что если бы Абсолют всегда покоился в своем трансцендентном аспекте (как, например, Брахман адвайта-веданты), то ни творение, ни уничтожение не были бы возможны. Поскольку индивидуальное сознание не отлично от Абсолютного, в каждом живом существе присутствует спанда. Например, осознание своего «я», присутствующее даже в состоянии глубокого сна (suùupti) – это внутреннее движение спанды. Желание же знать и действовать – ее внешнее проявление. Непрерывное осознание спанды требует сосредоточения духовных усилий, но в обыденной жизни ее можно уловить в моменты сильного эмоционального подъема, состояния внезапной радости, ужаса, гнева, удивления или очень быстрого бега: «Спанду может пережить сильно разгневанный, бурно радующийся, или же размышляющий “что же мне теперь делать”, или очень быстро бегущий»[5]. Но подобные ощущения обычно настолько мимолетны, что, охваченные самими этими состояниями, вряд ли мы замечаем в них присутствие спанды...
Продолжение