Пробудится, это посмотреть в глаза вечности и выдержать ее взгляд..

Сегодня будет грустным день,
Грустить великое искусство
Из солнца сотворяя тень и упиваясь этим чувством
Входя в потоки бытия, прижавшись к женской нежной плоти…
Все это только есть, и я как камень, брошенный в полете.
Кто бросил, кто наметил цель, а может, был бросок случайным, об этом думать просто лень,
Но нет величественнее тайны, в ней жизнь, судьба, в ней Бог, в ней я…
Какое глупое занятье грустить, когда есть только грусть
Ей, распахнув свои объятия, ее впущу как сердце в грудь.
Пусть бьется пойманною птицей, ей радость подпевает в тон,
Хочу я грустью насладиться, пока струится этот сон.

Смерть, нечто пугающее или манящее, но далекое как небо. Нечто, о чем нельзя знать, несмотря на тысячи преданий разных народов. Как можно говорить о том, что не испытал и что никому не дано проверить. Если я есть, смерти нет, если есть смерть нет меня, сказал мудрец. Тогда к чему слова, придет не узнаем. Смерть, это полное прекращение того, что воспринимается мной как Я. Окончательное исчезновение всех желаний и страхов. Даже если после распада физического тела, энергетические тела и сопутствующее любой форме чувство отдельности, просуществует еще миллиарды лет, оно все равно прекратиться. Но было бы ошибкой, считать что мы ничего не знаем о смерти. До того как наступит окончательная и бесповоротная тьма, мы исчезаем с каждой потерей. Расставание с тем, что нам дорого, это маленькая смерть. Иногда мы не замечаем этих потерь так умирает детство и рождается зрелость, иногда эти потери воспринимаются больнее, чем мысль о собственной смерти. Те кто терял любимых или любовь это знают. Сгорает дом, разваливается любимое дело, теряется часть тела. Все это переживается как смерть. Мы встречаем ее, в тысяче обличий, но боимся смотреть ей в лицо. Пробудится, это посмотреть в глаза вечности и выдержать ее взгляд.

От бытия до бытия, сплетает нити жизнь моя.
А смерть настойчива и зла, все рвет материю с угла.
Трещит узор минувших лет, из дырок проступает свет.
Нездешний свет, а может тьма, что притаилась и полна,
Беременна, тем новым мной, в нем нет меня, а есть другой,
Чужой, нездешний господин. Пока он в снах бредет один,
A может бредит он во сне, как искра что дрожит в огне,
Отделена и улетит, но прежде вспыхнет и простит.
И растворяясь в этой тьме, она напомнит обо мне.