Точка, нить, холод лезвия бритвы,
Я всегда зависает на грани,
В ослепительном танце,
На проволоке,
Акробат появляется в эйфории игры,
Между все и ничто,
Раскрывается чёрная ночь под ногами,
Освещенная светом полярной звезды,
Баллансирует жизнь,
Словно вдох наполняясь,
На коротком как выдох, отрезке пути,
Дует северный ветер,
Вселяя в открытое небо надежду,
В отражении света и взгляде,
Оживает ночная вода,
воплощаясь в движении, всегда где-то между, находя и теряя поддержку, и вновь обретая себя.
Листок и река, осенний пейзаж,
Плывущее небо и медленный вальс,
В застывшей воде, отражение слов,
В которых как фея танцует любовь,
В обьятиях плавно летят облака,
В осеннем дуэте яви и сна.
Во сне я снова видел море,
И утонул я в море твоих глаз,
И волны били о причал от боли,
В бессилии вернуться хоть на час,
В слепом бесстрашии вершили твою волю,
Мой стон-твой сон, а сон ли это был,
И дом в затишье полном перед боем,
И смерть… наверное уже была,
Да я забыл.
За поворотом оказался поворот,
Дорога уходила вдаль,
Не знаю, кто меня зовет,
Он только что был здесь,
Как жаль.
Его я вижу только след,
Его сандалий, на дорогах перемен,
Непознаваем он и нелюдим,
Как тень.
Он затеряться может на страницах лет,
Из будущего смехом обращать в печаль,
Сегодня его рядом нет,
Мы встретимся однажды,
Когда время повернется вспять.
Надежда встречи- то что гонит вдаль,
Мелодия сладка и нету сил,
Остановиться, больше не бежать-
Так глупый пес за хвост себя ловил.
Что означает: “Непребывающий в необусловленном”? Бодхисаттва созерцает природу пустоты, но не принимает пустоту за достигаемый объект. Бодхисаттва постигает природу не-явления и не-следования, но не принимает не-явление и не-следование за достигаемый объект. Он созерцает природу не-созидания, но не принимает не-созидание за достигаемый объект. Он медити-рует на истинности не-постоянства, но не оставляет свою работу по служению и спасению. Он медитирует на страдании, но не отвергает мир рождений и смертей. Он медитирует на прекращении, но не принимает прекращения. Он медитирует на отстра¬нении, но продолжает осуществлять благие дела в миру. Он медитирует на беспочвенной природе дхарм, но продолжает направлять себя в сторону добра. Он медитирует на природе не-созидания и не-разрушения, но все-таки принимает в миру обязанности созидания и разрушения. Он медитирует на природе предвечного, но все-таки пребывает в мире взаимозависимых явлений. Он медитирует на не-деянии, но непременно продолжает дело служения и наставления. Он медитирует на пустоте, но не оставляет Великого Сострадания. Он медитирует на положении Истинной Дхармы, но не следует по прямому пути. Он медитирует на неявной, непостоянной, неопределенной, необъятной и бесплотной природе дхарм, но не оставляет свои занятия касательно достоинств, сосредоточения и мудрости. Бодхисаттва, действующий подобным образом, определяется как “непребы¬вающий в необусловленном”. Он обладает мудростью, но не прекращает свои действия в сфере обусловленного. Он обладает состраданием, но не пребывает в необусловленном. Он желает выполнить свой великий Обет, но он не оставит обусловленный мир.(Отрывок из
Читать дальше →
Оттенком гаснущего лета, заходит осень,
Мы ни о чем не спросим,
И не найдём ответа,
И с запоздалым светом, что ветер вдаль уносит,
Сентябрьским сонетом, встречаю эту гостью,
И с караваном птичьим, пёстрым, разноголосым,
Проснется в сердце рана и закружится осень.
И рассцветут цветами отчаянные листья, на этом шумном бале, Бессмысленности жизни,
И опьяненный этим круговоротом чуда,
Ворвётся яркий праздник в последнюю секунду,
В бессмысленную осень, наполненную шумом,
Летящих ярких листьев, увиденных друг другом,
И вместе создающих картину мирозданья,
В которой только мысли кружатся без названия,
В которой только праздник всеобщего движения,
Смертей, рождений, сказок и умиротворения.
Собрать цветные горсти, разбрасывать обьятья,
Не прекратится праздник, изменятся названия,
Того что беспрестанно себя рождает миру,
И создает мазками осеннюю картину.
Я не устану узнавать себя- в окне, в походке, в самом тихом слове,
в молчании, в протореной дороге,
мерцающей в оттенках тающего дня,
в кострах огня, в надежде обрести покой без боли, и встретить бога завтрашнего дня,
и в плаче, и в восторге, и в тревоге,
я не устану узнавать себя,
подчас с трудом передвигая ноги,
а иногда на высоте, на бреющем полете,
без памяти в бессмертии паря.
Пусть снова упаду- полёт удел немногих,
а у меня есть ноги, и земля,
на ней любовь, печаль, закаты и восходы,
враги, друзья, обитые пороги-
и в них я тоже узнаю себя.
Ты возвращаешься домой,
Узнай себя во всем,
Незнаньем полным опоен,
Твой трезвый взгляд,
В игру которой нет конца,
Гонец, что весть принес,
Включен,
И выключен тот час, едва успел
Соврать,
Привратник щедрый у дверей,
Гостей всегда не счесть,
А звездочет всегда один,
Парит среди небес,
Бессчетных хороводов звёзд,
Немых, что краше нет,
Ведёт придирчивый учет,
И знает- бога нет.
И знает он, что он во всем,
И все всегда при нем,
Поэтому спокойно в чай
Вливает крепкий ром.
И просила женщина, державшая ребенка на руках: «Скажи нам о Детях».
И он сказал:
«Ваши дети — не дети вам.
Они сыновья и дочери тоски Жизни по самой себе.
Они приходят благодаря вам, но не от вас,
И хотя они с вами, они не принадлежат вам.
Вы можете дать им вашу любовь, но не ваши мысли,
Ибо у них есть свои мысли.
Вы можете дать пристанище их телам, но не их душам,
Ибо их души обитают в доме завтрашнего дня, где вы не можете побывать даже в мечтах.
Вы можете стараться походить на них, но не стремитесь сделать их похожими на себя.
Ибо жизнь не идет вспять и не задерживается на вчерашнем дне.
Вы — луки, из которых ваши дети, как живые стрелы, посланы вперед.
Стрелок видит цель на пути бесконечности и сгибает вас Своей силой, чтобы
стрелы летели быстро и далеко.
Пусть ваш изгиб в руке стрелка станет вам радостью;
Ибо как любит Он летящую стрелу, так любит Он и лук, остающийся на месте».
***
Любовь не дает ничего, кроме самой себя, и не берет ничего, кроме самой себя. Поэтому любовь не обладает ничем, но и ею нельзя обладать, ведь любви достаточно только любви.
Тишина… только в ней больше мне не сидится,
И клокочет в груди, и свободой рычит ярость тигра,
Будто связана и в болоте стоит колесница,
Стянут накрепко крест и привязана птица,
Взгляд замылен, а ложь начинает дымиться,
Застилая туманом глаза, продолжает струиться,
И наощупь бредет силуэт, вдоль барьеров-граница,
А за ней пустота и колодец в песках,
Из которого мне не напиться.
iglav