Привет. Пока. Мы больше может быть не увидимся, хотя может и в пятницу, а впрочем, какая разница, наша встреча была лишь совместным ожиданием, на вокзале, поезда дальнего, все ещё прибывающего, из места отправления без названия, и следующего далее, со всеми остановками, и гудками сигнальными, чтобы не затягивались прощания, так что простите заранее, а то всякое может произойти с нами, имеющими надежду и желания, что билет по- прежнему в кармане, и вот- вот, под алыми парусами, понесутся секунды времени, отмеряя расстояния, между городами, похожими на миражи, потому что также растаяли, а все что было, похоже на оправдания, что это не с нами, а с теми, кто приснился нам, пока не разбудил меня ваш голос на полустанке страдания- вы по-прежнему поезда ожидаете?
В забытом городе, неслышным эхом,
Стучит дождем по крыше сердце,
В дыхании, сливаясь с ветром,
Гудит по трубам безответным,
Поток воды.
Лишь притворяясь незаметным,
Случайным взглядом глаз и жестов,
Мелодией волшебной флейты,
Вступаешь Ты.
Творец огней и замков снежных,
Встреч, расставаний, дум безбрежных,
Потерь, открытий, неизбежных
Случайных встреч, следы,
Оставишь на воде дождя,
Чтоб в трубах, весело звеня,
Все протекало, без меня,
Волной любви, Тебя благодаря.
«Всегда», происходит только сейчас. В этом я не могу найти критериев оценки, временных, пространственных характеристик, чувство присутствия появляется тут уже с загруженным контекстом отсутствия, или с подтекстом отсутствия отсутствия, но это уже не всегда и не сейчас и не здесь и не со мной, а с тем парнем, образом, требующим внимания и понимания и знания, работающего на дядю, расклейщиком объявлений «Требуется....», «Требуется....», «Требуется....» и все это для «полного» счастья)
Как я оказался здесь? Каким образом попал сюда, на каком такси, и откуда я ехал, чтобы попасть сюда, с какой такой целью и стремлением, я очутился тут? И именно в эту минуту, прямо сейчас. Тому, что было секунду назад я уже не верю, как и ставлю под сомнение ставящего самого сомневающегося, и в чистом остатке выпаривается фиксация происходящего, где все опирается на все и все подпирает само себя в себе. Ничего себе!
С праздником, мягко- распространяющегося по телу тепла, прохладного мартовского ветерка, щекочущего ресницы, выдувающего пыль со стекла, в бесконечных проходных дворах- сквозняках, желтых питерских трущоб, блистательного ансамбля из людей, животных и птиц.Тихим пламенем горящего мартовского вечерка, с мерцанием огней-светлячков, с удивительными бликами лиц. Праздную и падаю ниц, не выдерживая восторга, поразительной точности движений мотыльков, невинно порхающих то вверх, то вниз. В бездне, сотканной из тысячи слов, цветными бумажками летающих, между неведомых и иллюзорных границ.
Если женщина способна возбуждать любовь в одном мужчине, значит, она способна
возбуждать ее и в других. Любить или быть любимой — не есть преступление.
Преступно лишь принуждение человека к вере, что он или она — суть единственные, кого вы можете любить.
Как мы не хотим признаться, что верх наших желаний — это стать рабом! Рабом и рабовладельцем одновременно! Ибо даже в любви раб — это переодетый рабовладелец.Мужчина, который должен покорить женщину, поработить, сломить ее волю, вылепить ее по своему желанию — разве он не раб своей рабыни? Ведь женщине так легко нарушить соотношение сил! Всего лишь угроза независимости со стороны женщины, и у галантного деспота начинается приступ головокружения. Но если они могут бесстрашно броситься друг другу в объятья, ничего не скрывая, сдаваясь полностью, доверив другу независимость, разве они не наслаждаются великой и неожиданной свободой? Человек, нашедший в себе силы признаться в трусости самому себе, делает шаг к преодолению страха; тот, кто откровенно признается в этом первому встречному — почти герой. Когда приходит настоящее испытание, такой человек нередко с удивлением обнаруживает, что не испытывает страха. Не боясь считать себя трусом, он перестает быть таковым: стоит только подвернуться случаю, и эта
метаморфоза произойдет. Такова и любовь. Мужчина, признающийся не только себе, но и другим мужчинам, и даже любимой им женщине в том, что он подкаблучник, что чувствует себя беспомощно в общении с противоположным полом, такой мужчина обычно обнаруживает. что он сильнее женщины. Полная сдача в плен — вот самый быстрый способ завоевать женщину. Женщина готовится с сопротивлению, к длительной осаде: этому научила ее жизнь. Не встретив ответного сопротивления, она попадает в ловушку. Великая роскошь, данная нам жизнью — это возможность отдать себя полностью и всецело. Только на грани растворения себя в другом начинается истинная любовь. Так или иначе, личная жизнь человека основана на взаимной зависимости. Общество есть
Читать дальше →
Просто будьте!
Этим теплом,
Этим светом,
Этой нежностью,
Этой бархатной глубиной,
Влюбленных глаз!
Этим очарованием!
Этой непосредственностью!
Этой мягкостью и покоем!
Этим озорством и непредсказуемостью!
Этим родником вдохновения!
Этой энергией, которой безоговорочно подчиняется весь мир!
Этим счастьем!
Этой весной! Тем что вы есть!
Система нежно держит тебя, мой друг, из ее железных, механических шестеренок еще никто не выходил живым. А живой ли сам этот механизм, в который залетают бабочки и стрекозы, проникают запахи цветущих луговых цветов, с росой и улитками на листьях, изумрудно прозрачных, если через них смотреть на солнце, исхитрившись припасть к земле, и под другим углом посмотреть на мир, через иллюминатор своего надежного скафандра, вернее тела, или саркофага, придуманного жрецами, в котором тебя, да, да, тебя, мой друг, и похоронят, даже если не в промерзлый, неподдающийся лопатам грунт, или раскисшую осеннюю яму, то в дышащую, рассыпчатую весеннюю землю, с хором майских жуков, исполняющих Баха, под сводами церкви твоих убеждений и вечных ценностей. Заманчивая перспектива, не правда-ли, приятель, почему бы и нет. Пока твои замерзшие и непослушные пальцы, набивают этот текст, на экране телефона, когда ты в сумерках пробираешься по ночному листопаду, своих грез, в мечтах ты уже в расплавленном июле, дышишь солеными брызгами океана, наслаждаясь восходом солнца и предвкушением полета, после прыжка в розовую бездну, где все всегда и сразу, неизменно, наверное и навсегда. Париж по-прежнему ждет тебя, не унывай
Читать дальше →
iglav
