Это чувствовать унизительно,
Как в тепле ты нуждаешься,
Как ты слаб и зависим,
Не мужчина, а баба.
Ты внутри совсем маленький
То ли маменькин ангел,
То ли папина гордость,
Толь дитя бестолковое.
И весь бас в твоём голосе,
И всей силы напор,
Лишь стандартный набор
Плохо сыгранной роли.
Чем громче голосишь, тем менее способен че нибудь словить, услышать.
Твой купол многократно эхо отражает слов твоих, закладывая уши.
Да и в моих уже звенит. Мне скучно, неуютно, я как свидетель семейной соры тебя с собою.
Я выйду, тихо дверь прикрою…
Я попросил у солнца осветить мне путь,
оно светило преданно весь день,
но на закате попрощалось.
Вокруг осталась лишь планеты тень.
Во тьме я у земли приюта требовал,
она мне предлагала лишь скалистый грунт,
луна оскалившись врагам теперь указывала путь.
Я поседел в ту ночь, ведь я не знал что есть рассвет.
я смутно помню утро, когда рассвет коснулся
зеркальной глади озера, на берегу которого уснул я,
от страха обессиленный… наверно это было круто,
но сотни лет рассеяли то чувство.
где то там за полем моего боя,
вместо предсмертных криков — птицы,
вместо кровавой пыли — воздух чистый
благословите звезды мою дорогу.
мой меч то спасает меня то режет,
у него нет рукояти, лишь лезвие,
с каждым ударом в ладони впивается,
машу им неистово в стороны разные.
когда взойдет луна над полем битвы
тогда всмотрюсь врагам моим в лица
себя узнаю в каждом из них.
мне сотни лет, а может миллионы, кто упомнит?
в могильной тишине, кромешной тьме я здесь, с тех пор как помер.
как много я познал за все века что мертв, о, как я мудр,
но нет ни языка ни рта чтоб рассказать, да и кому?
из всех источников входящей информации
остались лишь вопоминания картинками
из той догробной мимолетной жизни
как мог я быть к ней так снисходителен?
часы текли унылостью и скукой,
а дни я наполнял сиюминутным,
я убегал из жизни в никуда, со мной года неслись…
проснись!
благодарю тебя моя гордыня, госпожа,
прости, что был не справедлив,
благодаря тебе не стал ползти
слепым кротом на поводу у естества.
не смог смириться с положеньем
ничтожной щепки в хаосе башки.
в порядок и покой внутри я устремил
свои амбициозные стремления.
ты чистишь ум от лишней чепухи,
благодаря тебе, готов достоинтво хранить,
себя свободно проявлять, забыв про стыд,
себе позволить просто быть…
У меня от шага строевого, разум бредит, ноги подкашиваются,
Орать хочется, но рот заполняется приторной розовой кашей,
Мысли пЕтлями замыкаются, нейроны кругами бегают,
В болото общего назначения бесполезно стекает время.
Пусть поезд этот несется на опасной скорости,
Я выпрыгну с ходу, сломается пару костей – мне похуй.
Зато под ногами земля вместо пола дрожащего
Вокруг неуют, резкий свет и опасности, зато — настоящее…
Схема страсти к обьектам всегда одинаковая: вижу-хочу-захватываю-надоедание-равнодушие. Но для страсти к более сложным обьектам, которые возможно модифицировать, можно затянуть процесс надоедания. Например, когда обьект страсти – человек. В таком случае, этап вижу-хочу-захватываю называется влюбленность. Далее чел захвачен и начинается надоедание. И здесь страсть стремится модифицировать обьект. Это называется – этап жертв. Мне уже не нужен чел таким какой он есть. Я стремлюсь его изменить. Хочу чтобы он приносил жертвы, изменяясь в соответствии с моими ожиданиями и требованиями. Типичными инструментами страсти в такой ситуации будут обида, раздражительность, эмоциональный холод, лишение партнера физической близости, расставание. Когда она уходит, а я бегу за ней и умаляю вернутся, предлагаю то и это, и она возвращается, то это подогревает её страсть. Когда жертвовать мне более будет нечего то произойдет этап полного равнодушия и уже расставание наверняка. Но часто такой этап жертв может растянуть уголек страсти на долгие года. Так появляются подкаблучники и забитые жены. Чем менее чел нравственен и осознан, тем более больших и унизительных жертв будет требовать. Тот же, кого унижают, будет терпеть в соответствии с количеством своей гордости. Чем более он чувствует своё достоинство, тем ранее он прекратит этап жертв и сам
Читать дальше →
Кто-то на закат уходит,
Кто-то — на восход.
Мы с тобою сядем посреди дороги,
Несколько смутив местный скотный ход.
Под ногами люда суетливого,
Мессиво болотное ментальное,
В миг затянет стормозившего,
Сделает бродягой неприкаянным.
Пусть бегут к небытию,
Только нам уж поздно рыпаться,
Мы почти уже осыпались
То ли пылью белой, то ли птицами…
В духовной лавке так много доставляющего!
Дыхание учащается, глаза разбегаются, сердце кидается к различным яствам.
Сатсанг, ретрит, медитация. Хожу с граненной чашей, дегустирую, щурюсь искренно.
Я простой духовно ищущий. Жизнь направил на поиск истины.
Вроде что-то улучшается, копятся инсайты, понимания.
Переживания присутствия, пустотности, единства со веленной.
И над и вне, сейчас и здесь, вот вот я стану осознанным во сне…
Но где я? Я где?
tcibanitum