Абсурдность ситуации.

Хотелось бы начать повествование с цитирования отрывков из рассказа обожаемого мною автора Сергея Довлатова «Чья-то смерть». Начинается рассказ с того, что герою Довлатову, журналисту республиканской партийной газеты «Советская Эстония», редактор Туранок поручает присутствовать на похоронах директора телестудии.
"- Ильвес был директором телестудии. Похороны его — серьезное мероприятие. Надеюсь, это ясно?
— Да.
— Должен присутствовать человек от нашей редакции. Мы собирались послать Шаблинского.
— Правильно, — говорю, — Мишка у них без конца халтурит.
Редактор поморщился:
— Михаил Борисович занят. Едет в командировку на остров Сааремаа. Кленский отпадает. Тут нужен человек с представительной внешностью. У Буша запой и так далее. Остановились на вашей кандидатуре. Умоляю, не подведите. Нужно будет произнести короткую теплую речь. Необходимо, чтобы… В общем, держитесь так, будто хорошо знали покойного…
— Разве у меня представительная внешность?
— Вы рослый, — снизошел Туронок, — мы посоветовались с Клюхиной.
А, думаю, Галочка, впрочем, ладно…
— Генрих Францевич, — сказал я, — мне это не нравится. Отдает мистификацией. Ильвеса я не знал. Фальшиво скорбеть не желаю. Направьте Шаблинского. А я, так и быть, поеду на Сааремаа."…
После некоторых препинаний, у героя — Довлатова не осталось выбора и он начал готовиться к поездке на эти похороны. «Я ненавижу кладбищенские церемонии. Не потому, что кто-то умер, ведь близких хоронить мне не доводилось. А к похоронам я равнодушен. И все-таки ненавижу похороны. На фоне чьей-то смерти любое движение кажется безнравственным. Я ненавижу похороны за ощущение убедительной скорби. За слезы чужих, посторонних людей. За подавляемое чувство радости: „Умер не ты, а другой“. За тайное беспокойство относительно предстоящей выпивки. За неумеренные комплименты в адрес покойного. (Мне всегда хотелось крикнуть: „Ему наплевать. Будьте снисходительны к живым. То есть ко мне, например.)“
Когда Довлатов приехал на телестудию, где шла предварительная подготовка к церемонии, ему и его нескольким коллегам поручили доставить покойного из морга.
…

Кое-как вынесли гроб и задвинули в кузов.
»Альтмяэ сел в кабину. Быковер всю дорогу молчал. А когда подъезжали, философски заметил:
— Жил, жил человек и умер.
— А чего бы ты хотел? — говорю."
Затем они поехали с этим гробом на кладбище Линнаметса на холмах, где к Довлатову через какое-то время подошел распорядитель и предупредил, что он следующей должен читать «импровизированную речь» (согласованную заранее).
«Альтмяэ вынул папиросы. Зажигалка не действовала, кончился бензин. Быковер пошел за спичками. Через минуту вернулся на цыпочках и, жестикулируя, сказал:
— Сейчас вы будете хохотать. Это не Ильвес.
Альтмяэ выронил папиросу.
— То есть как? — спросил я.
— Не Ильвес. Другой человек. Вернее, покойник…
— Фима, ты вообще соображаешь?
— Я тебе говорю — не Ильвес. И даже не похож. Что я, Ильвеса не знаю?!
— Может, это провокация? — сказал Альтмяэ.
— Видно, ты перепутал.
— Это дежурный перепутал. Я Ильвеса в глаза не видел. Надо что-то предпринять, — говорю.
— Еще чего, сказал Быковер, — а прямая трансляция?
— Но это же Бог знает что!
— Пойду взгляну, — сказал Альтмяэ.
Отошел, вернулся и говорит:
— Действительно, не Ильвес. Но сходство есть…
— А как же родня и близкие? — спрашиваю.
— У Ильвеса, в общем-то, нет родных и близких, — сказал Альтмяэ, — откровенно говоря, его недолюбливали.
— А говорили — сын, племянник…
— Поставь себя на их место. Идет телепередача. И вообще — ответственное мероприятие…

Возле могилы запели. Выделялся пронзительный дискант Любы Торшиной из отдела быта. Тут мне кивнул распорядитель. Я подошел к могиле. Наконец пение стихло.
— Прощальное слово имеет…
Разумеется он переврал мою фамилию:
— Прощальное слово имеет товарищ Долматов.
Кем я только не был в жизни — Докладовым, Заплатовым…
Я шагнул к могиле. Там стояла вода и белели перерубленные корни. Рядом на специальных козлах возвышался гроб, отбрасывая тень. Неизвестный утопал в цветах. Клочок его лица сиротливо затерялся в белой пене орхидей и гладиолусов. Покойный, разминувшись с именем, казался вещью. Как на телеэкране, пролетели галки. Ослепительно желтый шпиль церкви, возвышаясь над домами Мустамяэ, подчеркивал их унылую сероватую будничность. Могилу окружали незнакомые люди в темных пальто. Я почувствовал удушливый запах цветов и хвои. Борта неуютного ложа давили мне плечи. Опавшие лепестки щекотали сложенные на груди руки. Над моим изголовьем суетливо перемещался телеоператор. Звучал далекий, окрашенный самолюбованием голос:
»… Я не знал этого человека. Его души, его порывов, стойкости, мужества, разочарований и надежд. Я не верю, что истина далась ему без поисков. Не думаю, что угасающий взгляд открыл мерило суматошной жизни, заметных хитростей, побед без триумфа и капитуляций без горечи. Не думаю, что он потерял, куда мы идем и что в нашем судорожном отступлении радостно и ценно. И тем не менее он здесь..."

Я слышал тихий нарастающий ропот (примеч. потому как заранее согласовывался другой текст). Из приглушенных обрывков складывалось: «Что он говорит?..» Кто-то тронул меня за рукав. Я шевельнул плечом. Заговорил быстрее:
"… О чем я думаю, стоя у этой могилы? О тайнах человеческой души. О преодолении смерти и душевного горя. О законах бытия, которые родились в глубине тысячелетий и проживут до угасания солнца..."
Кто-то отвел меня в сторону.
— Я не понял, — сказал Альтмяэ, — что ты имел в виду?
— Я сам не понял, — говорю, — какой-то хаос вокруг.
— Я все узнал, — сказал Быковер. Его лицо озарилось светом лукавой причастности к тайне. — Это бухгалтер рыболовецкого колхоза — Гаспаль. Ильвеса под видом Гаспаля хоронят сейчас на кладбище Меривялья. Там невероятный скандал. Только что звонили… Семья в истерике… Решено хоронить как есть…
— Можно завтра или даже сегодня вечером поменять надгробья, — сказал Альтмяэ.
— Отнюдь, — возразил Быковер, — Ильвес номенклатурный работник. Он должен быть захоронен на привилегированном кладбище. Существует железный порядок. Ночью поменяют гробы…
Я вдруг утратил чувство реальности. В открывшемся мире не было перспективы. Будущее толпилось за плечами. Пережитое заслоняло горизонт. Мне стало казаться, что гармонию выдумали поэты, желая тронуть людские сердца…
— Пошли, — сказал Быковер, — надо занять места в автобусе. А то придется в железном ящике трястись..."

Мне нравится этот рассказ тем, что он идеально отражает всю абсурдность сюжетных линий Жизни. У меня уже давно начало складывается впечатление, что Комедия лежит чуть ли не в основе движения мироздания. Если, к примеру, рассмотреть личные истории, то можно увидеть как частенько случается что-нибудь эдакое «в самый неподходящий момент». У меня, например, однажды «в неподходящем месте и время» отлетела с головы «чудо-прядь» (это такие волосы на заколочках), когда я находилась на сцене, у всех на виду. Это был провал. Но не такой провал, какой случился с моей подругой, которая собираясь на свадьбу к сестре, решила сделать дополнительный пуш-ап, да и напихала сдуру в ливчик носков, скрученных кружочками. Они у ней и повылазили прямо в середине вечера при всей родне, когда она плясала цыганочку… Ох, смех. У меня таких историй — куча. Да и каждый наверняка вспомнит что-нибудь в этом духе.
Если перекочевать из частных историй в более глобальные, то можно подметить, на сколько многие сюжеты, к примеру, целых религий или государств пропитаны абсурдностью и каким-то идиотизмом в чистом виде. Я потихоньку читаю Библию. Она начинается с Пятикнижия Моисея (Ветхий Завет). Пропуская части про Адама и Еву, про Кайна, который убил Авеля и т.д., перейду сразу к кульминации Пятикнижия — освобождение Израильского народа от Египетского гнета. Господь пришел к Моисею и поручил ему вывести израильский народ из Египта через пустыню в землю Ханаанскую (земля обетованная). До этого момента более менее нормально. Но то, что происходит после — это бред в чистом незапятнанном виде! Господь всех карает, толкает на войны, потом наказывает, что-то обещает, потом забывает обещание и ему напоминают, он снисходит, вспоминает. Кормит народ манной небесной, и потом всех карает за то, что за 40 лет кто-то возразил этому фактору. (Для справки — манна небесная — это пресная лепешка, состоящая из муки с водой). Моисею на Синайской горе Господь пришел в виде огненного столба (хотя ранее написано, что Господа никак нельзя описывать), и выдал инструкцию (заповеди) о том, что можно, что нельзя. Моисей их высек на камне, и уже было понес в народ эти «святыни». Но когда он пришел, то увидел, что пока его не было, израильтяне начали поклоняться каким-то богам. Господь пришел после этого и всех покарал, т.к. сказал, что нельзя никому поклоняться, из-за того, что он Бог — ревнитель (в тексте есть пояснение, что «ревнитель» — это от слова ревность). Он ревнует, поэтому нельзя. Но в тоже время, он знал, что все так будет. Вот это кал.
Еще там есть такое «указание от Господа»: если женщина изменила мужу, то ее следует закидать камнями. Там описывается зверство, которое следует проделать с женщиной, если она так поступила. И все это под эгидой того, что так надо бороться со злом! То есть со злом надо бороться злом! Но перед этим утверждается, что Господь милосердный и всепрощающий! WTF? Что-то не совсем стыкуются данные.
Я читала и офигевала от градуса абсурда. А ведь этот текст кем-то (и не просто кем-то одним, а целым классом людей) воспринимается как какое-то истинное знание! Целый народ считает себя Богоизбранным, потому что об этом написано в Ветхом Завете. Большая часть людей, относящихся к какой-либо религии, вообще не читали Библию и не понимают, откуда взялись заповеди и что это вообще такое. Оцените Прикол! Популяризировать книгу в 1300 страниц, написанную мелким шрифтом, и которую поэтому никто не читает, а верит на слово другим людям, осилившим этот текст, но неизвестно как понявшим. А поскольку нормально его понять вообще нельзя (в силу идиотичности большей части сюжета), то остается только разводить руками и удивляться негласному признанию этой книги как авторитетной и несомненно глаголившей истину… Мда… Какая грандиозная нелепость!
Иисуса казнили как казнили преступников.
Сталина, убивавшего людей, хоронили со слезами.
Ленина до сих пор не похоронили.
Как тут можно быть серьезным?? Если, куда ни ткни — попадешь в то, что называется «Господь Пошутил».
А самая, пожалуй, эпическая Забава и апофеоз Юмора — это Просветление. Только вдумайтесь: Просветление — это осознание того, что просветлять некого! ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ СМЕШНЕЕ ЭТОЙ АБСУРДНОЙ СИТУАЦИИ? Как при таких раскладах не быть Арлекином в этом Цирке? Зачем бояться казаться дураком в шутовском колпаке, если мы в нем и так родились? Ошибки — это прямая неизбежность каждого. Так смейтесь громче!
Да, Сюжет, конечно, может выглядеть как драма от того, что человеческий разум не способен вместить целого видения картины, Божественного Плана и того, что такое Гармония в Высшем смысле этого слова, но это еще один повод, чтобы безоглядочно ошибаться.
В конце концов только БОГ оказывается во всех этих ситуациях, и только БОГ над ними СМЕЕТСЯ! ХА-ХА-ХА! :)

p.s. А, да. Если кому-то интересно прочитать рассказ С. Довлатова полностью, то Вот ссылка «Чья-то смерть» в этом издании называется «Компромисс одиннадцатый».