Боль как индикатор не-пробуждения

Когда я просыпаюсь утром, то через какое-то время после пробуждения почти физически переживается появление того, кому предстоит прожить этот день, — и вообще жить. Появляется «живущий» — и ему на плечи взваливается мучительная обязанность «быть». Но он, «живущий», не в силах нести это бремя, оно его расплющивает, и потому «живущий» всегда — комок боли. Он — источник экзистенциальной муки, не связанной ни с какими событиями, идеями или надеждами. Это — невыносимая тяжесть просто «быть», существовать, быть «автором» всего того, что переживается, что происходит.

Это поистине «камень в ботинке» — очень точное описание. Необходимо постоянное отвлечение, избегание, чтобы эта боль не вышла на поверхность, — но, конечно, она выходит снова и снова. Любые «отключения» сознания, медитации и такое прочее имеют только одну банальную цель — отвлечь внимание от страданий «живущего», отключить его. Правда, есть еще более мощная техника, она называется сон. Только во сне система по-настоящему отдыхает от этой саднящей боли — такая разрядка задумана самой природой.

Притом я сознаю вполне, что «живущий» не имеет ко мне никакого отношения, — он как бы подменяет меня в течение дня, ему положено действовать от моего имени… и хотя я постоянно присутствую во всем, живет, однако, в буквальном смысле «живущий». С его точки зрения «жить» равносильно «страдать» — притом не из-за чего-то конкретного, а просто по факту. Этот «живущий» для меня и есть компас «не-достижения». Пока в сознании присутствует этот мучительный спецэффект, никакого пробуждения не случилось. Мне трудно представить себе, что такое жизнь без «живущего», — слишком долго и давно мы сосуществуем бок о бок.

Удивительно и грустно видеть, как «живущий» создает мир, в котором он «живет», — мир, по сути, созданный из мучительного избегания самого себя, желания самоустраниться из вещей, избежать боли, возникающей по факту собственного существования… — одним словом, мир, который не должен был бы случиться… но он случился. Но еще более грустно наблюдать, как на плечи «живущего» — вдобавок к его обычным мельничным жерновам — взваливается также и проект «просветление». Он (я имею в виду эту символическую, конечно же, подразумеваемую «фигуру» — хаха, «фигуру умолчания») и так скрипит и воет от необходимости просто «быть»… теперь же от него вдобавок ко всему требуется еще и «перестать быть». То есть, когда от фантома ожидаются уже одновременно две невозможности — «быть» и «не быть», это начинает напоминать уж очень мрачную комедию.

Так вот: исчезновение из сознания этой болезнетворной структуры (да, я абсолютно согласен с Драконом: этот «спецэффект» есть болезнь сознания, этот комплекс паттернов патологичен), не-возникновение «живущего» ни по утрам, ни когда бы то ни было я и считаю — для себя — пробуждением. Пробуждение — это исчезновение «живующего», и контрольный тест тому — наличие или отсутствие той боли, которая возникает из-за необходимости «быть». Это и есть камешек, который чудом выпадает из ботинка…

П.С.: тут поразительно ведь вот что: «живущий» — это не сушество, не «дух» во мне, а именно специфический алгоритм сознания, виральная цепочка команд, которая активируется начиная с определенной стадии бодрствования и угасает на определенной фазе засыпания. Это поистине «авторская программа» — трудно подобрать более точную формулировку. И я полностью согласен с мнением, что пробуждение есть полное, тотальное и исчерпывающее исчезновение «авторской программы». Индикатор же присутствия ее — не банальная «омрачуха», а скрытая боль существования, возникающая вместе с образом «живущего». Подозреваю, кстати, что какая-нибудь «дикая радость существования» имеет ту же самую природу. Когда «камня в ботинке» нет, исчезает — думается мне — само явление избегания как таковое, ибо избегать становится нечего.

Нет боли, нет избегания боли, нет стремления к альтернативе боли. Или: нет «себя», нет избегания «себя», нет стремления к альтернативе «себя» — вот, мне кажется, тройной индикатор пробуждения.

ППС: мне кажется, локализировать и конкретизировать задачу — очень важно. Само пространство сознания неизмеримо, его исследование возможно в тысячах возможных плоскостей и измерений. Но среди этих тысяч только один, притом весьма конкретный аспект связан с тем, что принято называть (я делаю это вслед за Буддой) «освобождением от страдания». А тайны Бытия могут спокойно оставаться неразгаданными, кундалини — не поднятой…