О Сатори и Суде

К.: У тебя никогда не может быть связи с Я. В Я не существует связи, поскольку нет отделенности.

В.: Я имею в виду: у меня тогда не было контакта с этим.

К.: Контакта с Я не существует. Для этого должны бы быть двое. Но не существует твоего Бытия и моего Бытия. Мы можем говорить о том, что ты, возможно, воспринимаешь развитие от более индивидуального сознания к более космическому.

В.: Это я и имею в виду.

К.: Тогда говорят о сатори, пробуждении, просветлении.

В.: Ну вот пожалуйста, это я имею в виду. И разве сатори не появляются в определенные моменты развития?

К.: Они приходят сами по себе и сами по себе уходят. Все, что может проснуться, может снова уснуть. И каждое «я», которое исчезает, может снова вернуться. Существует достаточно много возвращений эго. Здесь нет преимущества.

В.: Рамеш Балсекар говорит: «Ты поднимаешься по лестнице, и последний шаг — всегда неожиданность». Он говорит совершенно ясно: существует процесс.

К.: Да, существует процесс. И это «процесс» против тебя!

В.: Но ты-то тоже прошел через развитие!

К.: Над Карлушей был тоже устроен процесс. Он сидел на скамье обвиняемых и должен был доказывать «свое» существование. Он с этим не справился. Неспособность Карлуши доказать «свое» существование ликвидировала его.

В.: Как попасть на этот суд?

К.: Это зависит от судьи.

В.: И кто судья?

К.: Это Я. То, что ничему не дает спуску, кроме самого себя. «Я» должно доказать, что существует. Но не может. И потому становится беспокойным из-за отчаянных попыток найти доказательства. Это называется Последним Судом. «Последним» Судом, потому что в этот момент больше нет никакого времени. Есть только начало. Это День Последнего Суда, где есть только Источник и где только Источник и может быть. Все, что не есть Источник, аннулируется. Это Страшный Суд Библии, который больше не приемлет ничего, что может быть во времени.

В.: И ты участвовал в этом суде?

К.: Над Карлушей был устроен суд и он был казнен.

В.: Ты имеешь в виду, что это освобождение от «я» болезненно?

К.: Казнь производится посредством тупого меча. Или, скажем, через долгое повешение.

В.: Неприятно это в любом случае?

К.: Правил нет. Тебя подвешивают как тушу, но ты не знаешь, как долго провисишь, пока не истечешь кровью, — то есть пока всякое желание и всякое намерение не исчезнет. Это вывешивание. Тебя.

В.: Ты висишь на веревке, и никто ее не обрежет?

К.: Рано или поздно ее обрезают. Это Спасение. Внезапно тот, кто висит, исчезает. И ты — это то, на чем все висит.