Вот, да! :) Ради денег что-то делать — это тупо. Вообще ради чего-то конкретного — тупо. Надо, чтоб сам процесс доставлял, вставлял, да? Я так же ощущаю :))
Я ж и говорю — весь мрак в отсутствии деятельности. В последний раз такого опускания на дно тоски, мне хотелось просто уничтожить себя… я не знаю — проломить себе голову об стену, повеситься, еще чего-то… невыносимо.
Ну мы от самоисследований премся, и от выяснений, у кого какие диагнозы :)))
Я, кстати, тоже завидовала, когда мне кто-нибудь начинал рассказывать про свою интересную жизнь. У меня-то ничего особенного не было, и я злилась, т.к. на этом фоне я сразу видела — как же скучно я живу…
вот когда мы бухали, плакали или грызлись — выделялось какое-то жизненно важное вещество.
нам казалось, что это кризис.
на деле, кризис — это ни страдать, ни ссориться, ничего.
раньше было мало ответов; теперь не стало самих вопросов.
мониторы, турбины, кнопочки вправо-влево, вперед-назад.
как все это заставить летать, отбросив
смысл жизни, которому — здравствуйте, друг Иосиф, — ни прислать ребяток,
ни сунуть денег,
ни приказать?
Очень хорошее, живое дополнение! :) Прям чувство резонанса прошло от буквально каждой строки, спасибо :)
Да, вот так получается, что ищем там, где по приколу, хотим интересной живой деятельности. У меня спрашивали как-то: а давно ты ищущая? А я все время недоумевала от вопроса… Ищущая чего именно? По сути я все сознательные годы делаю одно и тоже — ищу радость и интерес от деятельности, только поводы меняются. Почему-то ищущими принято считать только людей, для которых повод — просветление. А шире если посмотреть, то вся жизнь, любой ее сюжет — это непрекращающийся поиск интересного. Механизм этот вообще не меняется — происходят перекаты от полноты к скуке; от деятельности — к отсутствию деятельности. И весь ужас-то не деятельность приносит, а как раз отсутствие деятельности.
Там обида на родителей есть, ее надо выписать из себя. И увидеть свое бессилие и перед этими чувствами и перед самой обидой, и перед желанием любви, которой никогда не было… Все это надо достать и посмотреть. Это будет практикой проживания и приятия.
Тогда я вам даю задание :) Напишите письмо своим родителям. Напишите в нем все, что вы о них думаете, от начала и до конца. От самого первого воспоминания до сегодняшнего дня! Конечно, это письмо будет для вас, а не для отправки, но от вас требуется вылить туда все, что вы думаете о них.
Знайте — никто не смеет вас за это осуждать! Осуждают свиньи, о них не беспокойтесь. Делайте свое дело.
Ваш первый шаг — это открытие, доставание и признание того, что есть.
Мой друг скарификатор рисует на людях шрамами, обучает их мастерству добровольной боли. Просит уважать ее суть, доверяться, не быть упрямыми, не топить ее в шутке, в панике, в алкоголе. Он преподаёт ее как науку, язык и таинство, он знаком со всеми ее законами и чертами. И кровавые раны под его пальцами заплетаются дивными узорами, знаками и цветами.
Я живу при ашраме, я учусь миру, трезвости, монотонности, пресности, дисциплине. Ум воспитывать нужно ровно, как и надрез вести вдоль по трепетной и нагой человечьей глине. Я хочу уметь принимать свою боль без ужаса, наблюдать ее как один из процессов в теле. Я надеюсь, что мне однажды достанет мужества отказать ей в ее огромности, власти, цели.
Потому что болью налито всё, и довольно страшною — из нее не свить ни стишка, ни бегства, ни куклы вуду; сколько ни иду, никак ее не откашляю, сколько ни реву, никак ее не избуду. Кроме боли, нет никакого иного опыта, ею задано все, она требует подчиниться. И поэтому я встаю на заре без ропота, я служу и молюсь, я прилежная ученица.
Вырежи на мне птицу, серебряного пера, от рожденья правую, не боящуюся ни шторма, ни голода, ни обвала. Вырежи и залей самой жгучей своей растравою, чтоб поглубже въедалась, помедленней заживала. Пусть она будет, Господи, мне наградою, пусть в ней вечно таится искомая мною сила. Пусть бы из холодного ада, куда я падаю, за минуту до мрака она меня выносила.
А я здесь не для того, что бы дать вам понимание…
Попробуем достать ваши обиды изнутри. Ваша задача — смотреть на них прямо, без прикрас. Как есть.
Вы чувствуете сейчас обиду на родителей?
кризис — это ничего.
Я, кстати, тоже завидовала, когда мне кто-нибудь начинал рассказывать про свою интересную жизнь. У меня-то ничего особенного не было, и я злилась, т.к. на этом фоне я сразу видела — как же скучно я живу…
вот когда мы бухали, плакали или грызлись — выделялось какое-то жизненно важное вещество.
нам казалось, что это кризис.
на деле, кризис — это ни страдать, ни ссориться, ничего.
раньше было мало ответов; теперь не стало самих вопросов.
мониторы, турбины, кнопочки вправо-влево, вперед-назад.
как все это заставить летать, отбросив
смысл жизни, которому — здравствуйте, друг Иосиф, — ни прислать ребяток,
ни сунуть денег,
ни приказать?
Да, вот так получается, что ищем там, где по приколу, хотим интересной живой деятельности. У меня спрашивали как-то: а давно ты ищущая? А я все время недоумевала от вопроса… Ищущая чего именно? По сути я все сознательные годы делаю одно и тоже — ищу радость и интерес от деятельности, только поводы меняются. Почему-то ищущими принято считать только людей, для которых повод — просветление. А шире если посмотреть, то вся жизнь, любой ее сюжет — это непрекращающийся поиск интересного. Механизм этот вообще не меняется — происходят перекаты от полноты к скуке; от деятельности — к отсутствию деятельности. И весь ужас-то не деятельность приносит, а как раз отсутствие деятельности.
Знайте — никто не смеет вас за это осуждать! Осуждают свиньи, о них не беспокойтесь. Делайте свое дело.
Ваш первый шаг — это открытие, доставание и признание того, что есть.
ПТИЦА
волшебнику, в день рожденья
Мой друг скарификатор рисует на людях шрамами, обучает их мастерству добровольной боли. Просит уважать ее суть, доверяться, не быть упрямыми, не топить ее в шутке, в панике, в алкоголе. Он преподаёт ее как науку, язык и таинство, он знаком со всеми ее законами и чертами. И кровавые раны под его пальцами заплетаются дивными узорами, знаками и цветами.
Я живу при ашраме, я учусь миру, трезвости, монотонности, пресности, дисциплине. Ум воспитывать нужно ровно, как и надрез вести вдоль по трепетной и нагой человечьей глине. Я хочу уметь принимать свою боль без ужаса, наблюдать ее как один из процессов в теле. Я надеюсь, что мне однажды достанет мужества отказать ей в ее огромности, власти, цели.
Потому что болью налито всё, и довольно страшною — из нее не свить ни стишка, ни бегства, ни куклы вуду; сколько ни иду, никак ее не откашляю, сколько ни реву, никак ее не избуду. Кроме боли, нет никакого иного опыта, ею задано все, она требует подчиниться. И поэтому я встаю на заре без ропота, я служу и молюсь, я прилежная ученица.
Вырежи на мне птицу, серебряного пера, от рожденья правую, не боящуюся ни шторма, ни голода, ни обвала. Вырежи и залей самой жгучей своей растравою, чтоб поглубже въедалась, помедленней заживала. Пусть она будет, Господи, мне наградою, пусть в ней вечно таится искомая мною сила. Пусть бы из холодного ада, куда я падаю, за минуту до мрака она меня выносила.
Залезь под одеяло и ПЛАЧЬ! Выговорись, научись видеть и не отталкивать боль, когда она есть!
Попробуем достать ваши обиды изнутри. Ваша задача — смотреть на них прямо, без прикрас. Как есть.
Вы чувствуете сейчас обиду на родителей?