Будда говорил о 84 тысячах видов ума и для исцеления каждого существуют свои мастерские средства. Мои наблюдения за людьми приходившими на сайт привели меня к выводу о существовании нескольких типов учеников.
Ученик с наиболее сильным умом, при этом под умом я предполагаю все три его проявления. Образно-чувственый, конкретно-логический и абстратно-интуитивный. Ум этого ученика настолько силен, ясен и сбалансирован, что понимает свою полную беспомощность в познании истины. Небольшой толчок мастера вводит его в естественное состояние и ликвидирует чувство авторства.
Ученик с более слабым типом ума должен пройти не мало путей и не мало пострадать, прежде чем осознает свою беспомощность. После этого происходит настоящая сдача и пробуждение.
Еще более слабый тип ума преисполнен гордыни от своего могущества, он легко объясняет и оправдывает все свои неудачи и как правило зависает на каком то аспекте. Чаще всего на логическом или абстрактном. Шансов услышать у него очень мало, даже тяжелая жизненная ситуация не разобьет его веру в себя.
Надо понимать, что под силой ума я вообще не имею ввиду, ни ай кью интеллекта, ни память, ни уровень образованности. Скорее это близость к естественному балансу.
Строчки как пар-- это выдох, а за выдохом следует вдох
Обжигает морозом и сердце замирает снежинкой во тьме
Краткий миг она белым узором продолжает свой плавный полет
В промежутке сердечного стука. С каждым выдохом новая жизнь
С каждом вдохом ее прекращенье. В этой жизни отец есть и мать
Есть дитя что играет и плачет. Есть любовь и потеря любви
Есть унылая старость и смерть и рождения новых живущих…
Только пар, сигареткой звезда светит сквозь покрывало тумана
И за выдохом следует вдох, что за радость дышать полной грудью.
Голодные чайки дерутся за кусок хлеба, а смотрящий на них художник рисует ангелов, медленно парящих над бирюзовым морем. Снедаемый страхом и азартом Федор Михайлович Достоевский пишет роман «Игрок». Немецкий солдат угощает маленького еврейского мальчика шоколадкой, а через два дня повинуясь приказу сжигает лачуги вместе с их обитателями. Каждый из нас испытывал божественный взлет духа и падал во тьму ярости, вожделения и страха. ТО ЧТО ЕСТЬ как граненый кристалл и каждый из видящих его, видит только ту часть, которую видит. То, что в это мгновение происходит в моем сознании и есть для меня единственная реальность. Миры богов и демонов, восторги любви и колючие шипы ненависти сменяют друг друга, и я как мифический Протей предстаю в бесконечном количестве форм. И каждая форма как матрица создает новый мир, который существует то мгновение, которое ему отпущено скоростью моего восприятия. Весь этот прекрасный узор связывает неоспоримое чувство Я, но фокус в том, что это чувство тоже часть узора. Этот узор включает в себя и явления и их оценки и оценки оценок, каждая точка этого узора абсолютно равноправна и божественна. Быть тем, чем не можешь не быть, это быть бесконечно малой точкой, бесконечно тиражирующей себя на всем протяжении узора.
Как только первое Ма раздалось из наших уст мир раскололся, как бабушкина чашка, приснившиеся в предрассветном сне. Чашка разбита, но сон даже не треснул. И теперь, все чем мы занимаемся, это постоянные попытки склеить эту чашку. Мы читаем древние инструкции, подбираем лучший состав клея. И все слова мастеров толкуем как указание на обретение целостности. Самое продвинутое толкование говорит, что чашка по прежнему стоит в серванте, или другое не менее популярное объяснение, что не было никакой чашки и Я никогда ничего не разбивал. А эта груда осколков МНЕ только снится. Так что пошел я гулять и смотреть на птичек, а когда придет бабушка, Я ей так и скажу,«бабушка ТЕБЕ это приснилось».
Что о женщинах рассказать?
Каждая женщина это планета
Там океаны, пустыни гладь
Перепады тьмы и света.
Одна одинока, космический сон
Ее заставляет искать встречи
И расставаться потом
Сгибая горами плечи.
Другая, множит себя в других
Спутником выходит на их орбиты…
Много вокруг живых
Но немало есть и убитых.
Под ледяною корой земля
Замерзшие океаны
И живет она не моля
Зная что все обманы
Дети муж кутерьма забот
Внешняя оболочка
Тайна жизни, что в ней живет
Это и смерти почка.
В ней смешались рожденье, смерть
Сотворяя миров круженье,
Что не скажешь, пустая медь
Перед золотом постиженья
Что есть женщина, скуден слог
Не опишешь ее стихами
Это с нами играет Бог
Обнимая ее руками
Не из глины не из костей
Из дыхания тьмы и света
Она дух всех мужских путей
От старьевщика до поэта.
Она почва, она река
Неизвестная нам планета
Если рядом ее щека
Все равно не найти ответа
Если держишь ее за грудь
Ее губы в себя вбирая
И осталось совсем чуть чуть
До ответа и неба рая
Через миг ее рядом нет
Уплыла она как планета
Лишь остался на небе след
Мене текел не жди ответа.
Настойчивое стремление человека узнать, что его ожидает за чертой смерти продиктовано слепой верой в силу знания. Старая народная мудрость: «знал бы где упал соломки подстелил» в этом случае не работает. Есть посмертие или его нет, благое оно или страдальческое, совершено не зависит от наших желаний и страхов. Существует индивидуальная душа, или есть только единое сознание. Все решится на страшном суде, или развернется в цепочку перерождений, ответы на эти вопросы совершено ничего нам не дадут. Мы никоим образом не можем подготовиться к этому. Поэтому Будда и не отвечал на вопросы о существовании после смерти, предлагая все внимание сосредоточить на жизни. Развитие всех просветленных качеств, преобразование эмоциональных ядов, раскрытие естественной природы ума, избавление от чувства авторства, служат раскрытию этой жизни, и в этой жизни мы пожинаем все что посеяли. А если эти качества нам послужат и после распада физического тела, то это только вишенка на тортик. Основа всех страхов, это страх живущего потерять то, что ему никогда не принадлежало, жизнь. Но страх потери, облекаясь в чувство недостаточности, в мысли о другом варианте, в переживание недопустимости происходящего, препятствует естественному проживанию того что есть. Но и этот страх и все вызванные им последствия не могут помешать быть тем, кем не можешь не быть. И переход черты смерти этого не изменит.
Я вижу то что вижу только Я
Миг как змея что яд в себя вонзила
Трепещет становая жила
и глаз косит
Хочу закрыть глаза. Мне нестерпимо видеть свет во мраке
Ловлю я тень и ловит тень меня
Стремлю удар, вонзаю клин атаки
Ломаю панцирь из реберных дуг
Себя царапая из теплой норки сердца
И вспахивая мир как пашню плуг
Я верю, я себя добуду
как драгоценность в глубине земли…
За летом осень торопит простуду
Иссякли силы больше не моли
Ответа не услышишь, яд коварен
Безмолвно небо, холодна земля…
Тогда я отрекаюсь от себя и сбрасываю веру словно кожу
Уже свои надежды не итожу и не считаю пройденных дорог
Я сделал все на что себя обрек.
Всему на свете разлинован срок
И жизнь моя свершая свой виток
Уже заботит словно погремушка
Отброшенная выросшим мальцом.
Мне снится то, что сон уже не сон
И вижу я как тьма и свет восходят
И мы идем из четырех сторон
Нас много, небо хороводит
Пылает солнечный очаг
Мы неприкаянные бродим
В глазах потерянность и мрак.
Нас нет, но мы о том не знаем
Стремясь проснуться в этом сне
Мы создаем ворота рая
Мы строим ад, горя в огне
Мы это Я, стеклом разбитым
Осколком ледяного сна
Моим исходом правят ритмы
Как за зимой идет весна
И мы идем себя не зная
Кружимся пестрою толпой
Себя в себе не отражая
Исчезнем следом за собой.
Проснуться некому в не сне,
Как морю не уснуть в волне.
Felix