Представь, чиркнув спичкой, тот вечер в пещере,
используй, чтоб холод почувствовать, щели
в полу, чтоб почувствовать голод — посуду,
а что до пустыни, пустыня повсюду.
Представь, чиркнув спичкой, ту полночь в пещере,
огонь, очертанья животных, вещей ли,
и — складкам смешать дав лицо с полотенцем —
Марию, Иосифа, сверток с Младенцем.
Представь трех царей, караванов движенье
к пещере; верней, трех лучей приближенье
к звезде, скрип поклажи, бренчание ботал
(Младенец покамест не заработал
на колокол с эхом в сгустившейся сини).
Представь, что Господь в Человеческом Сыне
впервые Себя узнает на огромном
впотьмах расстояньи: бездомный в бездомном.
Между мной и тобой — свет
Изначальность, извечность и ясность,
Между мной и тобой — тьма
Ненадежность, неспешность, напрасность.
Между нами висит мост
Из вчерашних рассыпанных мыслей,
И ответ, как всегда, прост,
Но неслышим, неслышим, неслышим…
Между мной и тобой – сон,
Междометья, вопросы, ответы,
Между нами и тишь, и стон,
Только нас между нами нет.
В душу глухо стучится прибой
И не знает, ни страсти, ни цвета,
Только он на двоих с тобой
Только все, что не слышится – спето.
Ничего не происходит,
Дождик капает по крышам,
Ничего не происходит,
Тишина, а я не слышу,
Ничего не происходит,
Солнце золотистым шаром,
Ничего не происходит,
Выдох, вдох — легко и даром.
Ничего не происходит,
Чай теплом в живот и в ноздри,
Ничего не происходит,
Над луной верхушки сосен,
Ничего не происходит,
Все обыденно и скучно,
Ничего не происходит,
Только радуга и тучи.
Ничего не происходит,
В землю прорастает семя,
Ничего не происходит,
Мирно спит в постели время,
Ничего не происходит,
Просто что-то показалось,
Ничего не происходит,
Утро дымкой рассмеялось,
Ничего не происходит,
Только сердце взбеленилось,
Ничего не происходит,
Капля в солнце отразилась,
Ничего не происходит,
Даже если появилось.
Мои ночи так одиноки,
Что Господь стал моей постелью,
Выключает тихонько солнце
И баюкает в колыбели,
Закрывает неслышно веки,
Смотрит в окна бесстыжей луною,
Поднимает в молитве руки
И беседует сам с собою:
Боже, Боже, зачем так ярко,
Для чего так невыносимо,
Твои краски не знают кисти
И словами невыразимы.
Я, как нищий, стою у порога,
И стучу неритмично в сердце:
«Отворите мне двери к Богу,
Разрешите его увидеть!».
А вокруг разливается вечер
И трясутся от смеха двери:
«Уходи по своей дороге,
В этом доме в Бога не верят.
Здесь молитвой сложены стены,
В окнах стекла из лунного света,
Потолки будто звездное небо,
И бесшумно, как кровь по венам,
В коридорах гуляет ветер.
Здесь никто не слышал о Боге
И не помнят никого кроме,
Не стучись в эту дверь, путник,
Этот дом не знает о доме».
Боже, Боже, зачем так ясно,
Отчего так неуловимо.
Зазвенит тетива, и стрелы
Полетят без промаха мимо.
И́цхак Пе́рлман (англ. Itzhak Perlman, ивр. יצחק פרלמן; род. 31 августа 1945, Тель-Авив) — американский скрипач, дирижёр и педагог еврейского происхождения, один из самых знаменитых скрипачей второй половины XX века.
Я часто видела, как учусь летать. Невысоко, потом выше. Вдох-выдох — дышим. У меня, причем, ни одного крыла, только между лопатками пролегла тьма. Тьма, как орган полета. Я стараюсь, но получается плохо, низенько, без задора, полет без полета. Так ерунда, для зачета. А я все жду, ну, когда же, я научусь летать, как ходить и спать. Точно, хоть и во сне знаю: между лопатками орган полета, только как же им управлять…
***
Утро. Кто ты? Что за вопрос. Я? Просто буква, созвездие из полос, опечатка, квантовое «ни о чем». Стенка, чтоб опирались глаголы плечом. Повод к началу второй мировой. В будке невидимый городовой, без свистка и шапки. Якорь без корабля. Я.
Так как же им управля…
Пионы невинны,
Пионы прекрасны,
Как банка тротила,
Пионы опасны.
Невидимо,
Разом
Пионы взорвутся:
То были бутоны,
То в голос смеются.
Смеются,
Томятся,
Сгорают от страсти,
Мечтают,
Спасают
От всякой напасти.
Без жалости,
Честно, открыто и ярко,
Без тени сомнения,
Роскошно и жарко
Живут, угасают
Бездумно, красиво…
Вот только налились —
Полны и счастливы.
Уже опадают…
Ia-ha
