Александр
@Zemlyanin

Некогда, летним солнечным днём, четыре мудреца имели беседу о искусстве расслабления.
– Я достиг большой степени расслабления, – говорил первый. – Я голодаю по три месяца и никакая пища для меня не существует.
– Моё расслабление выше, – возразил второй мудрец. – Я брахмачарья, тысячи обнажённых женщин будут звать меня, но я не отвлекусь от медитации.
– А вы слышали, как кто-то вчера всю ночь орал? – спросил этих двоих третий мудрец.
– Да, мы слышали, – отвечали двое.
– Это я сел себе на яйца, но было лень встать.
Но что скажет четвёртый?..

Недалеко от моего дома есть прекрасное место для медитации, даже можно сказать, просто идеальное. Работает по будням до 18.00. Народу всегда – минимум человек 20-25. Выдают и принимают всё в одном окне, одна женщина и не то, что медленно, просто сверхмедленно (на одного человека в среднем 20-30 мин). Дети орут и капризничают. Народ реально и вполне справедливо кипит эмоциями. Эмоции естественно и с той, и с другой стороны. Мне всего-то надо было получить заказное письмо на налог… неделю я его «получал», подойду с работы где-то 17.10, посмотрю и ухожу. Но в пятницу у нас на час раньше окончание работы и я решил постоять.
Это просто чудо какое-то. Эмоции, недовольство, крики детей, хлопанье дверями, очередь не движется… а ты стоишь (делать-то, кстати, ведь ничего не надо) и переживаешь в тишине сердца присутствие Божье. И через любую возникающую эмоцию входишь в Покой всё больше и больше. А письмо, которое я всё же получил, было буквально как свидетельство Божьей Любви. Слава Тебе, Господи, за это прекрасное место – нашу почту!

Вы могли бы немного рассказать о личной воле?

О личной воле? Если вы мне её продемонстрируете, я смогу поговорить о ней. Что вы имеете в виду под личной волей?

Делать правильный выбор или плохой выбор. Делать выбор.

И где в деле принятия выбора появляется воля?
Не знаю, прав ли я, думая так, но, по-моему, вы считаете, что он определяется Сознанием.

Не определяется, а полностью совершается. Вот я из Лос-Анджелеса. В Лос-Анджелесе у нас есть, помимо прочих вещей, Диснейленд. А в Диснейленде есть замечательный аттракцион, называемый «Прогулка на моторной лодке». Не знаю, кто из вас был в Диснейленде и побывал на этом аттракционе. Для тех, кто не был, я опишу его. Вы стоите в очереди два часа… (смех), через два часа вы выходите на причал, и к вам подъезжает моторная лодка со скамейкой на четыре сиденья в ряд.

Четверо из вас садятся, и лодка отплывает. У каждого пассажира есть свой капитанский штурвал. Каждый может управлять лодкой.

Так вот, лодка отплывает, и вы, разумеется, прилежно ей управляете.

Вы видите, что впереди канал заворачивает направо, так что вы поворачиваете руль направо. Лодка поворачивает направо, и вы испытываете огромное удовлетворение от того, как здорово управляете лодкой. Затем канал заворачивает налево, вы поворачиваете руль налево, и лодка движется налево. Вы довольны. А затем канал разветвляется, и вы решаете повернуть лодку направо. Вы поворачиваете руль направо, но лодка идёт налево.

Вот неприятность! У вас так хорошо получалось. Вы так замечательно управляли лодкой, а сейчас почему-то всё испортили. Разумно было бы предположить, что вы допустили какую-то ужасную ошибку, и если бы вы смогли отточить своё мастерство управления лодкой, то заставили бы её двигаться в том направлении, в каком вам хочется. И вот вы приходите на семинар по управлению лодками, (смех) У нас в Лос-Анджелесе таких множество. Все газеты пестрят сообщениями, обещающими научить вас за пять, десять, пятнадцать, двадцать простых коротких уроков
Читать дальше →

(Из книги «Зверинец»)

Перевод Н. Трауберг

Дом нравился нам. Он был и просторен, и стар (а это встретишь не часто теперь, когда старые дома разбирают выгоды ради), но главное – он хранил память о наших предках, о дедушке с отцовской стороны, о матери, об отце и о нашем детстве.

Мы с Ирене привыкли жить одни, и это было глупо, конечно, – ведь места в нашем доме хватило бы на восьмерых. Вставали мы в семь, прибирали, а часам к одиннадцати я уходил к плите, оставляя на сестру последние две-три комнаты. Ровно в полдень мы завтракали, и больше у нас дел не было, разве что помыть тарелки. Нам нравилось думать за столом о большом тихом доме и том, как мы сами, без помощи, хорошо его ведем. Иногда нам казалось, что из-за дома мы остались одинокими. Ирене отказала без всякого повода двум женихам, а моя Мария Эстер умерла до помолвки. Мы приближались к сорока и верили, каждый про себя, что тихим, простым содружеством брата и сестры должен завершиться род, поселившийся в этом доме. Когда-нибудь, думалось нам, мы тут умрем; неприветливые родичи завладеют домом, разрушат его, чтоб использовать камни и землю, – а может, мы сами его прикончим, пока не поздно.

Ирене отроду не побеспокоила ни одного человека. После утренней уборки она садилась на тахту и до ночи вязала у себя в спальне. Не знаю, зачем она столько вязала. Мне кажется, женщины вяжут, чтоб ничего не делать под этим предлогом. Женщины – но не Ирене; она вязала все нужные вещи, что-то зимнее, носки для меня, кофты – для себя самой. Если ей что-нибудь не нравилось, она распускала только что связанный свитер, и я любил смотреть, как шерсть в корзине сохраняет часами прежнюю форму. По субботам я ходил в центр, за шерстью; сестра доверяла мне, я хорошо подбирал цвета, и нам не пришлось менять ни клубочка. Пользуясь этими вылазками, я заходил в библиотеку и спрашивал – всегда безуспешно, – нет ли чего нового из Франции. С 1939 года ничего стоящего к нам в Аргентину не приходило.

Но я хотел поговорить о доме, о
Читать дальше →

С реальностью закончилась война.
Победу одержала и она,
И я – когда – без страха и без сил –
Я у неё пощады попросил.

Этот лёд родился у меня на балконе – в забытом ведре с водой. Когда мне потребовалось ведро, я обнаружил там лёд – где-то треть ведра. Куда его девать, этот лёд? А тут как раз наливалась ванна – горячей водой. Я достал лёд из ведра и, держа его в руке, стал – то отпуская в горячую воду, то вынимая лёд из воды, наблюдать, как он становится всё меньше и меньше… Наступил момент, когда лёд прекратил своё существование.