Очевидность тайны потрясает так сильно, что мгновенно отбрасывает
обратно в забвение, в сон.
Так происходит миллионы раз в течение одной жизни.
Воля к Пробуждению действенна до определенного порога.
Тоска по нему неизбывна.
что есть страдание?
это бытиё, осознающее свою отделённость.
что есть блаженство?
это бытиё, осознающее единство в себе самом.
что есть отрешённость?
это бытиё, в котором нет осознания.
К бытию прикасаясь плечом,
Хорошо мне не знать ни о чём,
И цедить растворитель тоски,
Словно школьник у чорной доски.
Несутся огненные сани
В немыслимую синеву,
А я по-прежнему в тумане
Угрюмой нежности плыву.
Неловкий пасынок прощенья,
В пространство вперившись, молчу,
Лелею рану воплощенья,
И исцеляться не хочу.
Ты веришь в то, что у тебя есть время
Осмыслить нечто важное? – Не верь.
Так просто сэкономить бесконечность.
Зачем тебе придуманное бремя?
Рождение – потеря всех потерь.
Ты видишь? – дети выбрали беспечность.
Гром разрывает мышцу бытия,
Внезапная, июньская, молочная
Зеленокрылая летучка ясеня
С небес нисходит в дольние края,
Как шифрограмма молния сверхсрочная.
Так жизни обрываются подчас –
Невольным восклицанием горчайшим.
Мгновенный гром, который их потряс,
Живёт в крови у каждого из нас,
Как благодать внутри причастной чаши.
пойду ка я выпью
что б выпью не выть в болотине ума
жасмином умоюсь по ходу
собаке в глаза загляну
высокое небо
на миг оживёт в моём сердце
и звездную арфу услышу
и жизни в лицо загляну
которого нет
ослепительный свет
закрой мне любимая очи
сквозь мертвые хладные веки
сквозь пальцы твои будут слёзы сочится как кровь
но ты не пугайся
шепчи мне в затылок аминь
любовь изумляет
Жасмин изумляет и больно всегда от него:
Он в сердце корнями пророс глубоко и серьёзно.
Когда он цветёт, я брожу вкруг него умилительно слёзно,
Почти умоляя в забвении сгинуть его.
Цветение яблонь и слив в нашем диком дворе
Давно уже стало мне больно, мучительно, тесно.
Мне слова уже не сказать – гомонить детворе,
Врезаясь в кусты, чье название им неизвестно.
Открытая тайна и дети ещё, старики…
И все это вместе меня без следа растворяет.
Так вещая вечность мне дверь в синеву отворяет,
Куда вожделенно войти и ничто же реки.
*
Разреши меня, Господи, душу мою развяжи:
Сбились ноги мои волочиться вослед неизбежному,
Подари мне меня мне себя подари, покажи
Человеку сырому никчёмному сирому грешному,
Чтобы весь этот мир отвалил от меня как баржа,
Нагружённая битами: файловым мусором, ссылками битыми
Что бы вся встрепенулась как вещая птица душа
Зеркалам оставляя свои отраженья испитые,
Что бы пальцы брели и цвели по живому построчнику
Изумительных, чудных, инаких, возлюбленных книг,
Что бы весь этот сон, что однажды приснился источнику,
Наконец-то растаял, исчез, растворился, изник…
*
«УТЕШЕНЬЕ»
глава шестая
1
Когда выйдешь из себя — тут же увидишь Голубого Единорога без всякой сбруи — как бы птицу небесную или луговую лилию, — ты сядешь на него верхом и поскачешь куда глаза глядят, то есть ты проедешь повсюду, где не ступала нога человека, которому так и не пришлось выйти из себя ни разу.
Ты будешь зреть нечто прекрасное, что не сможешь назвать словами, ибо ты забудешь имена вещей, которых не будет здесь, ибо будет здесь одна единая Вещь — простая вещая данность вечная как всегда.
Рядом с тобой, держась рукою за холку Единорога, будет бежать царь Соломон в лохмотьях, и слезы счастья — брызги блаженного смеха свершенного покаянья будут струиться с его лица; но, вдруг, ты вспомнишь, что это лицо — твое, и удивленье пройдет.
Так, втроем, Вы пройдете повсюду, где можно пройти тому, кому можно пройти везде.
Ты сойдешь с голубого хребта вселенной у дерева Жизни, а нищий демиург ловко снимет янтарное яблоко с одной из ветвей и протянет его тебе. И вот, пока ты будешь держать его на ладони, — ладонь твоя станет такой широкой и щедрой, что число янтарных яблоков-солнц умножится на ней бесконечно. Одно из них ты положишь на острие священного рога, и Голубое Животное, танцуя, удалится в хрустальную даль; второе яблоко ты подаришь нищему демиургу, который сладко войдя в него с головой, как блаженный червяк, пребудет там до поры, когда дописана будет Книга Великих Притчей; остальные яблоки, вдоволь налюбовавшись, ты вернешь на смиренно ждущие черенки предстоящих тебе зияний.
И тогда ты увидишь, как прямо перед тобой раскроются Воды Жизни, и ты заплачешь от счастья, входя в них блаженно, ибо они узнали тебя по тому, что ты сумел забыть свое имя, выходя из себя всем телом.
artazar