Свет мой зимний, сквозящий свет.
Вот и стал я гламурно сед.
Хрупкий месяц, хрустальный снег…
XXI на взлёте век.
А деревня мертва почти.
Вспомни Библию и прочти:
Мне отмщение, Аз воздам.
Ночью очи текут к звездам.
Ночью спелый хрустит мороз,
Дай мне, Господи, вещих слёз.
Хорошо одному в ночи
К Небесам подбирать ключи.
Будет утро, а может, нет.
Звезды льют запредельный свет
В очи, высохшие до дна…
Исповедуй меня, Луна.
Утром выйду, от снега слеп.
Сало – птицам, собакам – хлеб.
В печь – берёзовые дрова,
С плеч – свинцовая голова.
Свет повсюду, предвечный свет…
Кто я? что я? меня здесь нет.
Мысль как ветер свежа, чиста.
Чорный шарик скользит с листа.
***
Посмотри в свое сердце – в сокровище мёртвого дня:
Свалка детских обид, обожженное солнце любви.
Золотые гоплиты печали идут на меня,
Искромсают опять, и опять мне валяться в крови.
Сотни жизней прошло и опять повторяется тож:
Ничего я не понял, проснуться опять не сумел.
Неужели январский бессмысленный медленный дождь
Вновь залижет лица опрокинутый в прошлое мел?
И опять умирать, забывая приснившийся сон…
Вот и руки раскинуты крыльями мёртвых надежд.
Словно занавес синий летит на меня небосклон,
Звездный смех устилает неловкую поступь невежд.
Подари мне, палач, не пощаду – игрушечный люфт:
В алый плащ завернусь и успею шепнуть: «я – ничей!»
Херувимам небесным, которые истину пьют
Из бездонных всевидящих веющих Божьих Очей…
***
Прохожденье по трапу насущного сна
Закурить не получится горькое горе
Самой чорной печалью богата казна
Выше звёзд поднимается красное море
Ставить знаки зарубки на сердце весны
Станет этот прохожий палаш саблезубый
Зацелована ненависть кровью десны
И заходит в подснежники вымерший зубр.
…
Устаканится в памяти вешняя боль
Перископы отчаянья глотнут горизонта
И на веках усталости выступит соль
Консервируя смерть обоюдного фронта
Никогда ещё не было так хорошо
Молодому абсурду в развалинах смысла
На арене сознания фокусник шок
Растворяет в безумии буквы и числа.
…
Окончание сна продолжается как
Бесконечные титры плывут на экране
Имя-отчество в бездну плывёт как ясак
Пропадает бесследно в столичном кармане
Это просто трава продолжает расти
Как щетина растёт в одиночке разлуки
Это вещее сердце у бога в горсти
Забывает себя и не чувствует муки.
***
.
Тиха душа моя, таинница;
Пусты бокалы глаз хрустальные.
Мгновение – и сердце сдвинется
В прозрачные миры астральные.
И в тех мирах, где солнце синее
Изнежило траву багряную,
Сверкающим крестовым инеем
Перебинтую рану рваную.
Плачь, изумленья именинница!
Никто не опознает милости.
Осенний храм, пустая ризница…
А нищему довольно милоти.
***
Мгновенна жизнь и призрачна весна.
Как вдох и выдох лето растворится,
И вот уж осень в раструбе окна
Листвою траурной слоится.
Зима, зима… Скорей бы уж, скорей…
Сомкнутся кукольные веки:
Малиновые вспышки снегирей…
Пустые контурные реки…
Казалось — жил, казалось — нет конца.
Но ветер смерти сделал круг над бездной,
Лицо спадает маской с мертвеца,
Мильоны глаз сияют славой звездной.
И это снилось мне, и это снится мне,
И это мне еще когда-нибудь приснится…
Арсений Тарковский
И это снилось мне, и это снится мне,
И это мне ещё когда-нибудь приснится…
И что тут говорить — ты удалась вполне,
Судьба провинциального провидца.
И всё я ухожу и не могу уйти…
Осенних сумерек дождусь ещё, доплачу.
Искомую слезу я вынесу в горсти,
Сгоревшей родины оплачивая сдачу.
Я сделал всё, что мог: я вышел из себя
В пространство сна приснившегося Бога.
Последний лебедь, крыльями гребя,
Прокладывает синюю дорогу.
Закат уже упал и сумеречный плен
Объемлет всё, что есть влюбленностью ревнивой.
Агония любви прольётся в русло вен,
И вспыхнет память огненною гривой.
И пепла чорный снег просыплется на лист,
И сложиться в слова иноязычной речи…
И будет её смысл невыразимо чист,
И некому понять, и незачем, и нечем.
И только Божий Лик в бездонной тишине,
В безумии ума, как мир отобразится…
И это снилось мне, и это снится мне,
И это мне ещё когда-нибудь приснится.
.
Уже оглядываться нет
Желания, и становиться
Никем не хочется: в просвет
Ума — безумие струится.
Себя любимого кромсай,
Выуживай любую снедь.
Но помни: даже Хокусай,
В забвенье будет леденеть.
Любимый Чжоу в переплёт
Уже вмурован, как в бетон.
Купи дитю фруктовый лёд,
Но не забудь, что это сон.
Еще один удар гвоздя,
Еще одна затяжка лайтс.
Ты засмеёшься как дитя,
Узнав о том, что ты — девайс.
*
Девайс (англ. device) — конструктивно законченная техническая система,
имеющая определённое функциональное назначение.
Спичкой чиркнешь у камина
— Вспыхнет слово на листе:
Это жизни половина,
— Три четвёртых в суете.
Мысли искрами струятся,
Сигарета хороша;
И не знает в чём признаться
Виноватая душа.
За плечами — неизбежность,
В настоящем — пустота.
Только маленькая нежность
Пальцем трогает уста.
И не то, что б разрыдаться,
Улыбнуться не могу.
Сколько мне ещё скитаться
Босоножкой на снегу?
Сколько мне ещё улыбку
Сквозь обиду расточать?
Песни трепетную зыбку
Поцелуями качать?
Догорает свет вечерний,
Под софит выходит тьма.
И Луна рукой дочерней
Сводит автора с ума.
***
.
Мысль о смерти всего лишь мысль.
Лебедь на фоне свинцовой тучи…
Закат оплавил ее по краю,
Тишина разрывает грудь.
Хочется выбросить сердце ввысь
Алой слезой горючей:
Весточка — Раю…
Помнит ли кто-нибудь?
*
Неинтересно почти… Почти
Белую птицу: шепни — люблю.
Ты — здесь, и это не изменить,
Ты абсолютно здесь.
Книгу любую раскрой, прочти
Как я тебя на словах ловлю.
Тоньше тонкого смысла нить,
Если вообще он есть.
***
ДОМ КОТОРОГО НЕТ
Как попал я сюда, — в белизну пустоты?
Иль жасминовый куст осыпает цветы?
Или жалость устала прохожих жалеть,
И уже не желает любовью алеть?
Что еще и зачем, и кому говорить,
Если «быть» незаметно совпало с «не быть»?
Если как-то совпали вопрос и ответ?
Если «да» на глазах превращается в «нет»?
Мне уже не взойти на родное крыльцо,
Мне уже не взглянуть в дорогое лицо,
Мне уже никогда ничего не понять,
Потерявшему смысл, — что еще потерять?
В белизне пустоты растворяюсь как цвет,
Я, конечно, вернусь в дом, которого нет,
И жасминовый куст, — заколдованный конь
Мне лизнет на прощанье ладонь.
***
artazar