Лоскутова Светлана
@ayurveda-kiev

… Я глубоко размышлял над всеми религиями и нашел, что они многочисленные ветви ствола, имеющего один корень. Не требуй от человека, чтобы он исповедовал определенную веру, ибо в этом случае он лишь отделится от своего прочного корня. А ведь сам корень ищет человека и указывает ему величие и значение всего, и лишь тогда человек их осознает.

… Когда человеческая сущность была явлена ему во всем своем потрясающем великолепии, он отказался даже взглянуть на нее и продолжил поклоняться Богу в аскетическом уединении… Бог сказал ему: «Преклонись!».
Он ответил: «Никому другому!».
Бог сказал ему: «Даже если Мое проклятие падет на тебя?».
Он прокричал: «Никому другому!».

Читать дальше →

Это произошло с одним суфийским мистиком, Аль-Хилладж Мансуром.Было много мистиков, и будет много мистиков, но он был редкостью во всех смыслах. Например, кто-то спросил его: «Как быть свободным? Ты все говоришь и говоришь о свободе — но как быть свободным?»
Он сказал: «Это самое простое, смотри». Они сидели в мечети с колоннами. Аль-Хилладж приблизился к колонне, обхватил колонну обеими руками и завопил: «На помощь! Как мне освободиться от этой колонны?»
Человек сказал: «Не безумствуй, ты сам уцепился за колонну — никто ничего не делает, и колонна ничего не делает. Что за вздор ты несешь?»
Он произнес: «Я просто отвечаю тебе. Ты спрашивал меня, как быть свободным, а ты когда-нибудь спрашивал кого-либо об искусстве не быть свободным? Это тебе известно совершенно прекрасно! Ты продолжаешь создавать новые цепи, новую зависимость… это твое собственное действие. Прекрати это! И хорошо, что это твое собственное действие, потому что ты можешь прекратить его без чьего бы то ни было разрешения».
Аль-Хи лладж по-прежнему держал колонну. Человек сказал: «Теперь я, по крайней мере, понял смысл, но пожалуйста, оставь колонну — собирается толпа. Все знают, что ты безумец, но я чувствую смущение, находясь рядом с тобой!»
Тот сказал: «Только когда ты действительно поймешь, я оставлю колонну; а иначе я умру с этой колонной».
Он сказал: «Боже мой, задать тебе вопрос — это значит накликать беду».
А толпа принялась бранить того человека, спрашивая: «Зачем ты беспокоишь Аль-Хилладжа? Что за вопрос ты задал?»
Тот сказал: «Это странно, я задавал простой вопрос — как быть свободным? Но вместо того, чтобы ответить, он подошел к колонне, обхватил ее и стал звать на помощь. Поэтому вы все и собрались».
А Аль-Хилладж по-прежнему звал: «Помогите! Как мне освободиться?»
Наконец человек сказал: «Прости меня, я буду стараться; но не делай из меня слишком большое посмешище, оставь колонну!»
Тот спросил: «Как ты думаешь — я держу колонну, или колонна держит меня?»
Человек сказал: «Мансур, хоть ты и стал великим мистиком, мы были друзьями детства, мы учились в одной школе; вспомни нашу дружбу перед всей этой толпой. Сейчас весь город здесь, и все они рассержены на меня. Это не метод отвечать на вопрос — я задавал философский вопрос».
Мансур сказал: «Философский вопрос? Тогда тебе не следовало приходить к такому человеку, как я, — философия только для дураков. Лишь те, кто действительно в поиске истины, — только они должны входить в мой дом, это дом Божий. И я ответил тебе: «Если ты хочешь быть свободным, ты можешь быть свободным в этот самый миг, потому что ты сам держишь все свои цепи, будто это не цепи, а украшения. Брось их! Даже если они сделаны из золота, они не дают тебе возможности быть свободным, они не позволяют твоим крыльям раскрыться в воздухе»».

Годы старческого подвига отца Серафима в Вырице
… батюшка тяжело болел. Тяжкие недуги причиняли о. Серафиму невыносимые страдания. Особенно беспокоили ноги — болели и отнимались. Однако старец мужественно переносил эти испытания. Никто никогда не слышал от о. Серафима ни единого стона, ни единой жалобы.
После переезда в Вырицу к врачам он уже не обращался, говоря: «Буди на все воля Божия. Болезнь — это школа смирения, где воистину познаешь немощь свою...» Первоначально в Вырице батюшку посещали только самые близкие духовные чада, но вскоре к блаженному старцу вновь устремился людской поток. Посетители с раннего утра и до глубокой ночи «осаждали» келлию старца. Часто приезжали целыми группами или семьями. Обеспокоенные родные пытались оградить батюшку от излишних встреч, но в ответ подвижник твердо сказал: «Теперь я всегда буду нездоров… Пока моя рука поднимается для благословения, буду принимать людей!»
О. Серафим всякий раз сам вызывал к себе тех, кому он был тогда нужнее. Его отзывчивое сердце каким-то особым чутьем всегда улавливало истинное горе в массе пришедшего к нему народа. Каким образом старец находил этих людей, оставалось загадкой — обычно на крыльцо выходила келейница и приглашала пройти в келлию того или иного человека, называя, как правило, его имя и место, откуда он прибыл.
Для множества страждущих о. Серафим был благодетелем, который не только помогал духовно, но и практическими советами, устройством на работу, а также и деньгами через добрых людей. Благодарно принимая пожертвования от посетителей, старец зачастую сразу же раздавал их тем. кто терпел нужду. Все два десятилетия на вырицких квартирах его бессменно окружала одна и та же скромная обстановка — небольшой столик, кожаное потертое кресло, пара стульев, узенькая железная кровать. По детской простоте своей души старец всегда проявлял ту же простоту и в отношении своей внешности. Потертый ватный подрясничек, старенькая полинявшая ряса, все та же летом и зимою теплая скуфеечка — составляли все его одеяние. Если батюшке приносили какие-нибудь новые вещи, он всегда находил, кому их отдать.
Отец Серафим был необыкновенно строг к себе от первых шагов в подвижничестве до самой кончины. Никаких послаблений — пост, бдение и молитва…
В понедельник, среду и пятницу старец вообще не принимал никакой пищи, а иногда ничего не вкушал и по нескольку дней подряд. Окружающим порой казалось, что о. Серафим обрекает себя на голодную смерть. То, что он ел в те дни, когда принимал пищу, едой можно было назвать с большим трудом: в некоторые дни батюшка вкушал часть просфоры и запивал ее святой водой, в иные — не съедал и одной картофелины, иногда ел немного тертой моркови. Крайне редко пил чай с очень малым количеством хлеба.
Читать дальше →

О цели христианской жизни
Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколько ни хороши они сами по себе, однако, не в делании их только состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святаго Божия. Пост же и бдение, и молитва, и милостыня, и всякое Христа ради делаемое доброе дело суть средства для стяжания Святаго Духа Божия. Заметьте, батюшка, что лишь только ради Христа делаемое доброе дело приносит нам плоды Святаго Духа. Все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, но мзды в жизни будущаго века нам не представляет, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает.
Что значит «стяжать мирный дух»?
Читать дальше →

О СВЕТЕ ХРИСТОВОМ
Дабы принять и ощутить в сердце своем свет Христов, надобно, сколько можно, отвлечь себя от видимых предметов. Предочистив душу покаянием и добрыми делами, при искренней вере в Распятаго, закрыв телесные очи, должно погрузить ум внутрь сердца и вопиять, непрестанно призывая имя Господа нашего Иисуса Христа. Тогда, по мере усердия и горячности духа к возлюбленному, человек в призываемом имени находит услаждение, которое возбуждает желание искать высшего просвещения.
Когда ум с таким упражнением долго пребудет, укоснит сердце, тогда воссияет свет Христов, освещая храмину души божественным сиянием, как говорит от лица Бога св.пророк Малахия: И возсияет вам, боящимся имени Моего, Солнце правды (4:2). Сей свет есть купно и жизнь, по Евангельскому слову: В Том живот бе, и живот бе свет человеком (Иоан. 1:4).
О ПОКАЯНИИ
Желающему спастися всегда должно иметь сердце, расположенное к покаянию и сокрушенное: Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. (Псал. 50:19). В таком сокрушении духа человек с легкостью может безбедно проходить хитрые козни диавола, коего все силы направлены к тому, чтобы возмутить дух человека и в возмущении посеять свои плевелы, по словеси Евангельскому: Господи, не доброе ли семя сеял еси на селе твоем?.. Он же рече им: враг человек сие сотвори. (Мф. 13:27-28).
Читать дальше →

АНГЕЛЬСКИЙ ЧИН

На смерть схииеродиакона Александра (Мамедова)

В феврале ему исполнилось тридцать, а в конце июля его не стало. Болезнь и смерть схииеродиакона Александра стали ответом Господа на многие вопросы. Ангел посетил Сыктывкарскую епархию в лице этого монаха. Накануне его ухода наместник Кирилло-Мариинского скита игумен Игнатий (Бакаев) поделился через нашу газету печалью и радостью: «Вот лежит у нас больной инок, очень больной, но как много он для нас значит, с каким благоговением относится к нему братия. Он нас объединяет, и сделал для нас больше, чем мы для него: сплотил нас. Не раздор, а любовь вошла с ним в скит».
Читать дальше →

Совлечение первой «завесы»: о познании Бога (Ма'рифат Аллах)

Посланник сказал: «Познав Бога как должно, будешь ходить по воде и двигать горы». Познание Бога бывает двух видов: умопостигаемое ('иль-ми) и непосредственное постижение (хали). Постижение умом — основа всех милостей в этом мире и в следующем, ибо в любое время и при любых обстоятельствах самое важное для человека — это познание Бога. Как Он сказал:

Я создал джиннов и людей
Лишь для того, чтоб Мне они служили (Коран 51:56)

То есть «для того, чтобы они могли познать Меня». Однако большая часть людей пренебрегает этой обязанностью — исключая Божьих Избранников, чьи сердца Он оживотворил Собою.
Познание (ма'рифат) это жизнь сердца в Боге и отвращение внутренних помыслов от всего, что не Бог. Достоинство каждого человека заключается в степени его познания; кто не познал — не стоит ничего.
Богословы, законоведы и некоторые другие разряды людей называют познанием правильное умопостижение ('илм) Бога, а суфийские шейхи понимают под познанием правильное «восчувствование» (халь) Бога. И потому они утверждают, что ма'рифат превосходит 'илм, ибо хотя надлежащее восчувствование (халь) есть результат надлежащего умопостижения ('илм), однако надлежащее умопостижение — не то же самое, что надлежащее восчувствование. То есть не постигший умом Бога не является постигшим ('ариф), однако познавший Бога умом может не быть 'арифом.
Читать дальше →

Мансур аль-Халладж
Фарид ад-дин Атгар начинает свой рассказ об этом великом святом, Мансуре, с комментария:
«Какая жалость, что такого великого святого плохо понимали его современники. Вы можете преклоняться перед деревом, если из него раздастся звук Ана аль Хакк (Я — Истина), но человека, произнесшего эти слова, вы отправляете на плаху. Вам следует знать, что все великие святые, которые произносят такие слова в состоянии экстаза, просто говорят от имени Бога. Их устами глаголет Всевышний, а их сущность мертва».
Читать дальше →

Деревья просят тишины.
Им без нее нельзя на свете.
Но нам их просьбы не слышны,
И нечем нам на них ответить.
Деревья просят высоты, —
Им наша низость не по силам.
И шепчут день и ночь листы
То, что душа давно забыла.
А небо и не шепчет нам,
А говорит одним лишь взглядом. —
Высоким, чистым небесам
От нас глубин прозрачных надо.
Земля уже едва жива,
И молит нас с такой тоскою
Дать ей хоть каплю божества…
Но только что это такое?

Я люблю этот спуск Творца
В растворившиеся сердца,
В темноту, в глубину глубин,
Куда входит лишь Он один.
Спуск последний, последний вход.
Мир оборван, но Он одет.
Почва выплыла из-под ног,
Но по морю вступает Бог,
И я чувствую твердь ступеней
В океане души моей. Шаг один — и, как тяжкий след
В темноте проступает свет.
Шаг, другой, и — из зыбких вод
Первозданная жизнь встает.
Третий… Господи, погоди!
Разорваться не дай груди!..