Творчество

Я одинока как веточка,
Я не надёжна как сеточка
Дыхания придорожного,
Но где ж мне найти надёжного?

Но гдеж мне найти приметного,
Душе открытой ответного?

В прощеньи моё призвание,
В смиреньи моё воззвание.
Стучу в дома эти местные —
Ищу в сердцах поднебесное.

В чьём сердце увижу Божиньку?
Прибудь и в мою дороженьку.

Здесь мир меня предал и я предана —
Возми меня милый в свои небеса.
Я буду мой славный Твоею женой —
Сердечной и преданной, Суженный мой.
cita

Присутствие в «сейчас» есть то,
Чем мы являемся как Вечность,
Но память в нас крадёт его,
Надежды тянут в безконечность,
Лишая жизни помгновенной
И закрывая Бога в нас,
Всегда живущего в «сейчас»,
Сводя до точки во Вселенной.

В безмолвии ума опять
Растает форм всех безконечность,
Перестаёт иллюзий рать
Собой пространство заполнять
И время роль свою играть-
Мы вновь рождаемся как Вечность.
Адвайтин

Да, влажен шелковый рукав, что на заре
Бамбуковые заросли раздвинул
В осеннем поле…
Но влажней вдвойне
Рукав мой оттого, что я тебя не вижу…

Время – иллюзия. Оно – наваждение.
Просто привычка ума
Двигаться вдаль от мгновенья к мгновению,
Словно повозка сама
Катится только в одном направлении —
По колее вниз – до дна.

Но, пребывая в текущем мгновении,
Память–повозка стоит –
Времени нет. Лишь души повеление,
Что как седок в ней сидит,
Сдвинув её вновь в любом направлении,
В нужной эпохе гостит.
Адвайтин

Застывшее Время расплавит Огонь
И в формы его отольёт,
И каждая форма на радость и боль
В реке времени поплывёт;

Те формы живые и в счастье, в беде,
В жидком времени ночи и дня
Плывут, не зная, что носят в себе
Искру того Огня
Адвайтин

Я соберу и спрячу жемчуг белый,
Что рассыпает шумный водопад:
В минуты грусти
В этом бренном мире
Заменит он потоки светлых слез!..

Блаженно Господу я помолилась
Но я не плачу, я уже смирилась
Лишь тихо слезы горькие роняю
И землю ими нежно поливаю

О, прорастайте добрые созданья
О, созревайте сочные преданья
О, расцветай же райская погода
Природа жизни — вечная свобода

Мои вы слезы в милость принимайте
Но горечь боли вы не отвергайте
И пусть в смирении они прольются
Они святой любовью познаются

Блаженно Господу я помолилась
Но я не плачу — я уже смирилась
Cita

Распелся, как-то, соловей,
Любимец всех в лесу зверей,
Едва присев на ветку,
Так, не заметив рядом с ней
Нежданную соседку.

Ворона рядышком сидела.
Нет, нет! Она-то и не пела,
Но вдруг сказала соловью:
«Прости, милок, что перебью,
Наверное, не знал ты, видно,
Что петь перед вороной — стыдно!
В пещеру залети и пой…
Нет краше голоса, чем мой!»

Хоть соловей и удивлён,
Был от рожденья скромен он.
И предложил решенье спора
Перенести с вороной в город.
Пусть первый встречный скажет им,
Чей голос был неповторим!

Дополнила ворона тут же:
«Я думаю, не будет хуже,
Лишь интересней станет спор –
Пусть неудачнику, в тот час,
Уж победитель, клюнет в глаз!»
На том был кончен разговор.

Ни мышь, ни кошка, ни змея,
А первой встретилась — свинья.
Валялась жирная в грязи.
Был уговор — пришлось спросить.

Спел соловей, потом ворона.
Вот тут, и всё решенье спора
(Кабы в лесу – был поднят смех)--
«Вороны голос – краше всех!»
………………………………………………………….
И вновь на древе, с грустной песней,
Сидит (без глаза) соловей.
И так же, на соседней ветви,
Ворона с новой речью сей:
«Как ни старайся петь, известно,
Ведь был решён тот спор зараз,
Вороний голос – всех чудесней!
Иль грусть, что не вернёшь свой глаз?»

«Нет, не по глазику тоскую,
О первом встречном вспомнил я.
Хоть критику приму любую,
Свинья, она и есть – свинья!»



Лишь в сказке остаётся вечным
Тот брак принцессы… с первым встречным!

читает автор
видео

Читать дальше →

НАТЮРМОРТ

Полупустым оркестром
шла тропинка скрипки,
и на нее сорил неряха-контрабас
окурки, вечера, прогулки, вечеринки —
и все, что говоришь,
порой не разобрав.

И весь оркестр — набор
фанерных натюрмортов.
Но кто поверит в них?
И не поймет любой,
что за окном фойе
и в перелете марта —
окурки, вечера, прогулки и любовь.

Все это тихо спит
в ловушке колоннады.
Пугают снег грачи.
Уже решен разлад.
Но в перелете март.
И верю —
когда надо,
я все верну назад,
и слова не сказав.

Покажется трамвай.
Его фигура — череп.
И скрипкою тропа пересекает двор.
И ею контрабас заканчивает вчерне
окурки, вечера, прогулки, разговор.

www.rvb.ru/np/publication/01text/04/03krasovic.htm

Чуть брезжит самолет.
Чуть солнце желтовато.
Качает воронье древесные лотки.
В окне лежат дома, похожие на вату.
И двери вчетвером в них топчут каблуки.

А в городе
над деревянной крышею
антенны, пришпиленные ловко.
В долине соль земли засыпет борозду.
А на моем плече —
багряная головка.
Кто мог ее убить?
А я не подойду?

Во мне горит огонь английского камина.
На мне давно лежит хорошее сукно.
А для кого беречь?
Для будущего сына?
Дай лучше отомщу
за все, что не дано.

Я не убийца. Нет.
Но видят только листья.
И будет хорошо,
когда она умрет.
Я в жизни не видал затылка шелковистей.
Спи, маска на плече.
Прощайте, самолет.