Floyd
@Floyd

Отрывок из романа Эдвина Эбботта “Флатландия: роман о множестве измерений”, 1884 г.

Двухмерный герой романа знакомится с более широком реальностью с помощью трехмерной сферы. Они выказывают презрение не имеющей измерений точке, которая удовлетворена и непоколебима своей уверенностью в том, что она является тотальным бытием. Является ли точка всем или ничем? Мудрой или глупой?

— Взгляните туда, — сказал мой Проводник. — Во Флатландии вы живете. Лайнландию вы видели во сне. Вместе мы воспаряли в высоты Трехмерия. Чтобы изведанное вами обрело полноту и завершенность, я низведу вас на низшую ступень бытия: мы проникнем в пределы Пойнтландии, в Царство Нулевой Размерности.

Взгляните на несчастное создание, которое находится перед вами. Эта Точка — существо, подобное нам, но обреченное на вечное пребывание в пучине Нулевой Размерности. Для нее в ней самой заключен свой мир, своя Вселенная. Она не в силах представить себе никого, кроме себя. Она не ведает ни длины, ни ширины, ни высоты, ибо эти понятия чужды всему, с чем ей когда-либо приходилось сталкиваться. Эта Точка не имеет ни малейшего представления ни о числе два, ни о том, что такое «много». Она сама воплощает для себя. Единичное и Общее, будучи в действительности Ничем.

Извлеките же отсюда урок: быть самодовольным значит быть гнусным и невежественным, стремиться к возвышенной цели лучше, чем слепо и бессильно погрязнуть в невежестве.

А теперь прислушайтесь!

Сфера умолкла, и я услышал, что крохотное непрерывно жужжащее создание издает едва различимые монотонные, но все же отчетливые звуки, напоминающие звуки вашего фонографа. Я смог разобрать лишь слова:

— Неисчерпаемая красота бытия! Она! Она есть Она и только Она, ничего, кроме Нее.
— Кто эта таинственная Она, о которой вещает крохотная Точка? — спросил я.
— Наша Точка имеет в виду себя, — пояснила Сфера. — Разве вам не случалось замечать прежде, что малые дети и те, кто впадает в детство, неспособны отличать себя от внешнего мира, говорят
Читать дальше →

Плох тот лох, который думает что он бог. Поскольку всё теперь отрицается во-имя бога, у него нет ни малейшего шанса на Приятие себя таким, какой он есть.

M. Состояние спокойствия является состоянием блаженства. Объявленное Ведами: «Я есть Это или То» – только помощь в достижении спокойствия ума.
П. Поэтому неправильно начинать с цели, не так ли?
M. Если есть цель, которая нуждается в достижении, то она не может быть постоянной. Действительная цель должна быть всегда здесь. Мы стремимся достичь Цели с помощью эго, но Цель существует впереди эго. Содержание цели предшествует даже нашему рождению, т. е. рождению эго. Мы существуем, и поэтому эго кажется существующим.
Если мы принимаем Себя, Атман, за эго, то становимся эго, если за ум – умом и если за тело – телом. Именно мысль воздвигает оболочки многоразличными способами. Тень на воде двигается, и может ли кто-нибудь прекратить движение тени? Если бы это удалось, то вы заметили бы не воду, а только свет. Подобным образом не обращайте внимания на эго и его активности, но наблюдайте только свет за ним. Эго – это «я»-мысль. Истинное «Я» (Я) есть Атман.
П. Это есть первый шаг к Реализации.
М. Реализация уже здесь. Состояние свободы от мыслей – единственно реальное состояние, и нет такого действия, как Реализация. Есть ли кто-нибудь, не осознающий Себя? Разве можно отрицать свое собственное существование? Упоминая о Реализации, подразумевают два «Я»: одно реализованное, а другое – подлежащее Реализации. То, что ещё не осознано, разыскивается с целью осознания. Раз мы принимаем наше существование, то как случилось, что мы не знаем Себя?
П. Из-за мыслей – ума.
М. Совершенно верно. Это ум скрывает наше счастье. Откуда мы знаем, что существуем? Если вы утверждаете это, видя мир вокруг, то как узнаёте, что существовали в глубоком сне?
П. Но как избавиться от ума?
М. Разве это ум хочет убить себя? Уму такое не под силу, и поэтому ваша задача – найти подлинную природу ума. Тогда вы узнаете, что его нет. При поиске Атмана ум отсутствует. Пребыва­ющему в Атмане нет нужды беспокоиться об уме.
П. Как избавиться от страха?
М. Что такое страх? Это только мысль. Если
Читать дальше →

Солнце освещает вселенную, в то время как Солнце Арунача­лы так ослепляет, что вселенная затмевается и остаётся непре­рывное сияние. Но оно не осуществлено в нынешнем состоянии и может быть достигнуто, только если лотос сердца расцветет. Обыч­ный лотос распускается при свете видимого солнца, тогда как тонкое Сердце расцветает только перед Солнцем Солнц. Пусть Аруначала заставит моё сердце расцвести, так чтобы всегда сияло только Его одно непрерывное сияние!

Зеркало отражает предметы, однако они нереальны, посколь­ку не могут пребывать отдельно от зеркала. Подобно этому, гово­рят, что мир является отражением в уме, так как в отсутствие ума его не остаётся. Возникает вопрос: если вселенная – отражение, то тогда должен быть настоящий объект, известный как вселен­ная, для того чтобы он мог отразиться в уме. Это равносильно признанию существования некой объективной вселенной. По правде говоря, это не так.

Поэтому приводится пример сновидения. Мир сновидения не имеет объективного существования. Как тогда он создан? Должны быть признаны определённые мысленные впечатления. Они называются васаны. В каком виде были васаны в уме? Ответ: они были в тонкой форме. Как всё дерево потенциально содержится в семени, так и этот мир находится в уме.

Затем доказывается: Семя – продукт дерева, которое должно было существовать однажды, для того чтобы оно могло быть вос­произведено. Поэтому и этот мир также должен существовать уже некоторое время. Ответ на это есть: Нет! Должно быть несколько воплощений, чтобы собрать впечатления, которые вновь проявились в нынешней форме. Я должен был существовать раньше, ибо я существую сейчас. Прямой путь к ответу – увидеть, есть ли мир здесь.

Допуская существование мира, я должен допустить и наблюдателя, который есть не что иное, как я сам. Поэтому мне нужно найти себя самого, так чтобы я мог узнать связь между этим миром и этим наблюдателем. Когда я ищу Себя и пребываю как Атман, Я, тогда мир не виден. Чем же тогда является
Читать дальше →

Что должно быть сделано? Реальность есть только Единое. Как ОНА может быть осуществлена? Таким образом, Реализация является некой иллюзией. Кажется, что необходима практика. Но кто должен практиковать? Если искать делателя, то действие и всё, что с ним связано, исчезает.

Более того, если Реализация не присутствует здесь и сейчас, как может Она, будучи вновь обретённой, принести какую-либо пользу? То, что постоянно, должно быть вечно присутствующим. Как она может быть вновь обретённой, а также и постоянной?

Познайте то, что присутствует здесь и сейчас. Мудрецы делали это раньше и всё ещё делают только это. Поэтому они говорят, что Она выглядит как обретённая заново. Однажды скрытая не­ведением и затем обнаруженная, Реальность воспринимается как только что осознанная. Но ОНА не нова.

Я возражаю против того, чтобы вносить фанатика в тип искупителя; одно слово властный, и уничтожается всё. «Благая весть» — она ведь как раз о том, что противоречий больше нет; царство небесное принадлежит детям, вера, какая заявляет здесь о себе, — она не завоевана, она просто здесь, с начала, это как бы ребячливость, задержавшаяся в сфере духа. По крайней мере физиологи знают феномен запоздалого полового созревания с органическим недоразвитием, — следствие дегенерации. Когда так веруют, то не злятся, не сердятся, не сопротивляются; эта вера не приносит «меч» — и не подозревает, сколько бы всего могла разделить. Эта вера не доказывается ни чудесами, ни наградами, ни обетованиями, тем более уж не «писанием»; она всякий миг сама себе чудо, награда, доказательство, «царство божие». Эта вера и не формулируется — она живет, противясь формулам. Конечно, все случайное окружение, язык, запас впечатлений — определяет какой-то круг понятий. Однако воздержимся от того, чтобы видеть здесь не просто знаки, семиотику, повод к сравнениям, а нечто большее. Никакое слово нельзя здесь понимать дословно — для нашего антиреалиста это непременное условие, иначе он вообще не сможет говорить. В Индии он пользовался бы понятиями санкхья, в Китае — понятиями Лао-цзы, да и не заметил бы разницы. «Жизнь» как понятие, нет, как опыт — ничего иного он не знает — противится в нем любым словам, формулам, законам, догматам, символам веры. Он говорит лишь о самом глубоком, внутреннем: «жизнью», или «истиной», или «светом», — вот как он называет это глубоко внутреннее, а все прочее — вся действительность, вся природа, даже сам язык — наделено для него лишь ценностью знака, подобия. Мы не должны тут ошибиться, сколь бы велик ни был соблазн предрассудка: подобная символика превосходство — она вне пределов религии, культовых понятий, вне пределов истории, естествознаний, опыта общения, любых знаний, всей политики, психологии, любых книг, всего искусства, и его «знание» — это, по сути дела, знание
Читать дальше →

Инстинктивная ненависть к реальности — следствие крайней раздражительности и болезненности, когда уже не хочется, чтобы тебя «трогали», потому что любое прикосновение действует слишком сильно. Инстинктивное неприятие антипатии, вражды, любых разграничений и дистанций — следствие крайней раздражительности и болезненности, когда любое сопротивление, сама необходимость чему-то сопротивляться воспринимается как непереносимое неудовольствие (нечто вредное и отвергаемое инстинктом самосохранения) и когда блаженство (удовольствие) лишь в том, чтобы никому и ничему не противиться, ни злу, ни беде…

Любовь — единственный, последний шанс выжить… Вот на этих двух исходных физиологических реальностях и взросло учение об искуплении. Назову его тонким развитием гедонизма на вполне прогнившей основе. Близкородственным остается эпикуреизм, языческое учение об искуплении — с большой дозой греческой витальности и нервной силы. Эпикур типичный décadent, я первым рассмотрел в нем такового… Страх перед болью, даже перед бесконечно малой величиной боли — может ли окончиться он чем-то иным, нежели религией
Читать дальше →

Алчность и любовь: какие различные чувства возбуждает в нас каждое из этих слов! – но в сущности они под двумя различными названиями выражают одно и то же стремление. Первым из них клеймится это стремление с точки зрения лиц, уже достигших обладания, лиц, у которых стремление до известной степени успокоилось и которые теперь боятся только за свое «достояние»; второе стремление определяется с точки зрения неудовлетворенных, жаждущих и потому прославляющих известное явление, как некоторое «благо». Разве не является стремлением к новому приобретению наша любовь к ближнему? Разве нельзя то же самое сказать про нашу любовь к истине, к знанию и вообще про всякое стремление к новизне? Мы мало-помалу пресыщаемся всем старым, всем, что нам прочно принадлежит, и все снова и снова протягиваем свои руки вперед; даже самый прелестный ландшафт, если мы проживем в его обстановке месяца три, уже не будет больше пользоваться нашей неизменной любовью, и снова нашу алчность будут привлекать далекие берега: всякое имущество в процессе обладания теряет свое значение для нас. Мы хотим сохранить в себе то удовольствие, которое мы испытываем от собственной своей личности, так чтобы оно вызывало в нас постоянно нечто новое, – в этом-то и заключается обладание. И раз мы пресыщаемся предметом своего обладания, это значит, что мы пресыщаемся самими собой. (Страсти наши могут быть весьма разнообразны, и почетный титул «любовь» можно приложить и к желанию устранить что-нибудь, раздать.) Если мы видим чьи-нибудь страдания, мы охотно стараемся воспользоваться случаем овладеть этой личностью; вот что вызывает человека, напр, к благодеянию, к состраданию; а он «любовью» называет это проснувшееся в нем стремление к новому обладанию и испытывает при этом известное чувство удовольствия ввиду того, что впереди его ожидает возможность расширить сферу своей власти. Весьма ясно проглядывает это стремление к собственности в чувстве половой любви: влюбленный хочет быть безусловным и единственным обладателем
Читать дальше →

Фауст

Мне скучно, бес.

Мефистофель

Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.

Фауст

Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь
Рассеяться.

Мефистофель

Доволен будь
Ты доказательством рассудка.
В своем альбоме запиши:
Fastidium est quies — скука
Отдохновение души.
Я психолог… о вот наука!..
Скажи, когда ты не скучал?
Подумай, поищи. Тогда ли,
Как над Виргилием дремал,
А розги ум твой возбуждали?
Тогда ль, как розами венчал
Ты благосклонных дев веселья
И в буйстве шумном посвящал
Им пыл вечернего похмелья?
Тогда ль, как погрузился ты
В великодушные мечты,
В пучину темную науки?
Но — помнится — тогда со скуки,
Как арлекина, из огня
Ты вызвал наконец меня.
Я мелким бесом извивался,
Развеселить тебя старался,
Возил и к ведьмам и к духам,
И что же? всё по пустякам.
Желал ты славы — и добился, —
Хотел влюбиться — и влюбился.
Ты с жизни взял возможну дань,
А был ли счастлив?

Фауст

Перестань,
Не растравляй мне язвы тайной.
В глубоком знанье жизни нет —
Я проклял знаний ложный свет,
А слава… луч ее случайный
Неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как сон… Но есть
Прямое благо: сочетанье
Двух душ…

Мефистофель

И первое свиданье,
Не правда ль? Но нельзя ль узнать
Кого изволишь поминать,
Не Гретхен ли?

Фауст

О сон чудесный!
О пламя чистое любви!
Там, там — где тень, где шум древесный,
Где сладко-звонкие струи —
Там, на груди ее прелестной
Покоя томную главу,
Я счастлив был…

Мефистофель

Творец небесный!
Ты бредишь, Фауст, наяву!
Услужливым воспоминаньем
Себя обманываешь ты.
Не я ль тебе своим стараньем
Доставил чудо красоты?
И в час полуночи глубокой
С тобою свел ее? Тогда
Плодами своего труда
Я забавлялся одинокой,
Как вы
Читать дальше →