Вот что рассказал Фариси суфию Калабадхи:
«Мой путь лежал через пустыню, и жажда так измучила меня, что я был не в состоянии двигаться дальше. Я сел на песок и, вспомнив, что перед тем, как наступает смерть от жажды, у человека, как я слышал, начинают слезиться глаза, стал ждать, когда это произойдет.
Вдруг мое внимание привлек какой-то шорох, и я увидел серебристую белую змею, скользившую по песку прямо ко мне. Я так испугался, что вскочил и, несмотря на свое бессилие, побежал прочь, слыша за спиной ее шипение.
В конце концов я добежал до источника воды. Змеиного шипения больше не было слышно. Оглянувшись, я не увидел змеи, ее след и простыл. Я напился и был спасен».
Фариси, когда он опустился на землю, не был беспомощен, хотя так ему казалось, пока не появилась змея. Змея, его второе бедствие, послужила средством его спасения.
Когда пустотой окутан как бантом
А может бинтом твой незримый фантом
Вкушаю плоды из райского сада
Хочу прокричать: «мне жизни не надо!»
Такой мне не надо, когда без начинки
Лишь горсть винограда — но вышла заминка
Та горсть недоступна, и мне и не светит
Все видно, но сон свой она не заметит
Когда ты подвешен в безвременье мыслей
Тогда и закончится то, в чем я смыслю
Бессмысленность стала моею сестрою
Ее для себя как тайник я открою
И сразу захлопну ту чертову дверь
Там, где нет дыханья — тому ты не верь
Останься немного, не надо спешить
Уходишь в дорогу — забыла пожить
И крест на распутье мне путь осветил
Четыре и вечность — могущество сил
Иду в никуда и стою на обрыва краю
И ту чехарду я как на ладони всю зрю
Что жизнью зовется и смыслом плетется
Парить бы мне в выси — и так же неймется
Ведь крыльев то нет — но лечу я с обрыва
Потерянный компас в ущелье под ветра порывом…
Два пандита пришли в ашрам, чтобы присутствовать на сатсанге. Был прохладный, освежающий вечер и на лужайке постелили большую циновку. Пандиты были первыми из прибывших и сели на циновку прямо напротив места гуру. Вскоре пришло много других людей, и когда гуру занял свое место, сатсанг начался.
Сначала участники сатсанга занимались асанами, пранаямой и другими йогическими практиками. После некоторого времени пандиты сказали гуру: «Мы пришли сюда обсудить более важные вещи, мы пришли спросить вас о философском смысле самадхи». Началась дискуссия. Один пандит настаивал: «Асампраджнята самахи и нирбиджа самадхи, несомненно, одно и то же». Другой не соглашался: «Нет, сегодня ты не прав, они различны». Каждый начал обширно цитировать различные священные писания, чтобы подтвердить свою точку зрения и вскоре в своей аргументации они дошли до неистовства. Гуру не мог вставить и слова и так и сидел в молчании. Пандиты забыли про него, однако в какой-то момент один из них повернулся к нему и спросил: «Что вы думаете, отличается асампраджнята самахи от нирбиджа самадхи или нет?»
Но прежде, чем гуру успел ответить, тот же пандит продолжал: «Книги, которые я прочитал, говорят, что они определенно отличаются». Гуру сохранял молчание и пандиты продолжали свою дискуссию. В конце концов, они стали кричать друг на друга и почти дошли до драки.
Горячая дискуссия продолжалась в течение около получаса. В это время большая толстая довольная корова небрежно забрела на циновку, поскольку та занимала всю лужайку. Всех забавляло прибытие нового посетителя… всех, кроме пандитов, которые были так вовлечены в свои дебаты, что не замечали корову. Люди уступили ей дорогу и она спокойно села позади пандитов. По всему было видно, что корова внимательно интересуется дискуссией и серьезно размышляет над каждый произнесенным словом. Вдруг корова замычала: «Му-у-у», как бы полностью одобряя сказанное. Оба пандита подпрыгнули от испуга. Впервые за вечер они сохраняли молчание и даже спустя
Читать дальше →
Жил когда-то дервиш-брадобрей. К нему ходил стричься один мулла, религиозный фанатик. Однажды мулла решил подстричь свою бороду, потому что она стала лезть ему прямо в рот, а так как он был ко всему еще и большой обжора, то борода создавала немало хлопот, когда он объедался.
В первый раз, взявшись стричь мулле бороду, дервиш спросил:
«Как вы относитесь к язычникам?»
Во второй раз, только мулла уселся и приготовился стрижке бороды, дервиш опять спросил, прежде чем приступить к работе:
«Не укрепилось ли в последнее время влияние язычников?»
И в третий раз, когда мулла явился подстричь бороду, дервиш сказал:
«Давайте поговорим о язычниках...»
Мулла повернулся у нему и закричал:
«Ты что, не можешь говорить о чем-нибудь более достойном? Каждый раз, как я прихожу, ты хочешь поговорить о язычниках. Сдается мне, что у тебя извращенный вкус, а ведь тебя считают дервишем...»
Дервиш засмеялся:
«С моим вкусом ничего не поделаешь, а вот вы, когда бы не услышали слово „язычник“, топорщите бороду так, что ее гораздо легче стричь.
Однажды священник зашел в зоомагазин и спросил, нет ли для него чего-нибудь интересного.
Продавщица принесла попугая.
«Вот он вам наверняка понравится, — сказала девушка, — если вы дернете его за эту лапку, он произнесет молитву, если за другую — споет псалом».
Священник был восхищен и при одной мысли о столь знакомом благочестивом ритуале ощутил прилив священной радости.
«А что будет, — лучезарно улыбаясь, спросил он, — если я дерну сразу за обе лапки?»
«Башкой ударюсь, идиот!» — заорал попугай.
Недавно засыпая, и еще будучи в состоянии размышлять, я подумала о том, что момент, когда ты проваливаешься в сон, не возможно зафиксировать и если ты будешь настойчиво пытаться это делать, то так и пробдишь всю ночь.
Ба! Так ведь и момент просветления не возможно зафиксировать, в него проваливаешься, как в глубокий сон, но смысл то в том, что регистратора на границе реальность-сон не должно быть, чтобы там очутиться. И в тот же момент меня накрыло волной страха.
Ведь просветление это нечто, схожее на сон: ведь во сне Автора нет — он просто происходит и от тебя не зависит и для того, чтобы очутиться во сне, тебе придется отказаться от этого надзирателя, контролера — тем самым обеспечив себе проход на территорию сна. Так как же так — это случится без меня и меня там не будет? Ужасный, какой-то первобытный страх сковал меня. Как это так — что-то будет происходить без меня и я там не нужна? Нет-нет и еще раз нет — ни за что не откажусь от дорогого образа себя! «А кто тебя будет спрашивать?» — подумала я себе. «Ты, когда засыпаешь, что, кто-то интересуется, готова ли ты ко сну или нет?»
Потом следующая мысль, еще более интересная посетила меня. Я вдруг представила, что все, что со мной когда-либо происходило, оно все не реально и его не было, и я о себе ничего не знаю, все знания — это ничто, и ничего и не будет, никакого будущего. Я мысленно отсекла свое прошлое и будущее, так, как будто бы я только-только родилась и не знала, кто я, что я, историю своей жизни, свою автобиографию, мечты, надежды, ожидания и т.д. Кто я тогда, в этих условиях? А вот это было действительно интересно — так как ни одного вразумительного ответа не поступало, а наступило такое состояние протекания, словно через пространство проносится некоторое вещество, энергия, поток и передаточной базой, станцией этого потока является именно преломление его сквозь осознание, подвергание его процессу восприятия. Но воспринимать то некому, потому что идентифицировать себя в таких вот представленных мною
Читать дальше →
Madiha
