Праздник-блаженство не знает обо мне. А я его чувствую. Когда он заполняет собой меня, я начинаю исчезать. Я не хочу исчезнуть, как же я тогда расскажу о празднике-блаженстве. Я на переливе, тут не удержаться и блаженство уступает место этим строчкам.
Анекдот есть, практически адвайтический. С мультом никак не связан.
Чувак попадает в рай. Идет, осматривается. Смотрит, знаменитости в гамаках отдыхают. В одном Пушкин лежит и периодически гамак с его телом переворачивается. Чувак спрашивает проходящего мимо другого чувака:
— А что это Александр Сергеевич переворачивается?
— Да это бог решил так сделать, когда на земле про кого — нибудь из умерших анекдот рассказывают, он в раю переворачивается.
— А это дальше что за два вентилятора? — опять спрашивает новичок.
— Это не вентиляторы, это Чапаев с Петькой.
Сейчас появляются фильмы, которые сняты не как обычный классический фильм. В нем нет фабулы, четкой истории, сути, выводов. Но при его просмотре у зрителя возникает некое состояние, которое ему нравится. И зрители, которые смотрят такое кино, делятся на две категории, либо считают это нудятиной, либо — шедевром. Среднего мнения нет. Потому что вас либо торкнуло, либо вы, пытаясь найти логику и какие -то построения автора, ничего не находите и разочаровываетесь.
И вот — сюжет из моей жизни, у которого вроде нет того, что можно считать интересным рассказом, но мне хочется его рассказать.
Эти события не представляют из себя никакой исторической, художественной или другой ценности. Но в этой истории я испытал нечто странное и это сегодня всплыло в памяти.
Это был, кажется, декабрь тысяча девятьсот девяносто четвертого или пятого года. Перед самым Новым годом. У всех приподнятое, праздничное настроение и у нас в магазине оргтехники, где я работал, был полный аншлаг. Гребут все со страшной силой. Это как раз годы, когда стала появляться импортная техника. К Новому году мы также завозили бытовую технику и мебель. И вот случилось так, что пришла партия офисных кресел, и не машиной, как обычно, а железной дорогой. Нужно было срочно ехать на железнодорожный разгрузочный узел, не далеко от города, и забирать сотню кресел. Мороз, в заснеженном поле, на одном из путей стоит грузовой состав. Контора уже вроде как и не работает, людей нет, но мы ждем человека, который откроет нам вагон. Рядом с нашим вагоном прицеплена платформа, на которой стоят боевые машины пехоты. И вот я вижу как на одной из машин открывается люк и из него начинает выбираться наружу молодой солдат. Он как будто заморожен. Все его движения медленны и вялы. Он кое как вылез на броню, головой опять нырнул в люк и стал вытягивать вещь- мешок. Потом он стал вытягивать автомат, потом еще что-то. Потом он опять медленно сполз внутрь БТР-а, потом опять вылез.
Меня раньше некоторые люди упрекали в том, что я все про себя рассказываю, в том смысле, что это не очень хорошо — рассказывать семейные тайны или как говорят — «выносить сор из избы». И тут я читаю про жизнь знаменитого писателя, его дневники и письма, где он рассказывает, что все его рассказы — это описание его жизни. Оставим в стороне талант, мастерство, глубину, необычность комбинаций, животрепещущность ситуаций этого описания и прочее.
Писатель раскрывает свои тайны. Точка. Не на кухне — друзьям, как это делают обычные люди, а всему миру. Но фактически, чем подробнее писатель это делает, тем интересней читателю. Все эти мелочи, нюансы, душевные метания, недомолвки, скрытые мысли, грязные или не совсем чистые желания. Кстати, когда некоторые персонажи узнают себя в книгах писателя, они начинают обижаться и или даже разрывать отношения с писателем. А как популярны у читателя дневники знаменитых людей. Писатель очень внимателен и к своей жизни и к жизни попутчиков. Он навострив уши слушает истории разных людей. Вот и мне сейчас один человек рассказал интересную историю своего близкого человека: как человек рос, выживал, строился, развивался, менял мировоззрение.
И я постоянно рассказываю о себе какие-то истории, свое виденье этого мира. Где — то, конечно, о чем то умалчиваю, но чем больше я рассказываю правду, тем интереснее рассказы.
И теперь скажите мне, а если вы этого всего не будете делать, не будете о себе рассказывать, то что вы будете делать? А? Мусолить и тасовать концепции о Боге, о том как устроена жизнь, о том «кто я»? Когда я выхожу вниманием на себя, я ничего не обнаруживаю и опять соскальзываю в мысли. А они то уж расскажут мне — всякую
Читать дальше →
Я стоял в библиотеке у полок с книгами и мое внимание привлек потертый и замызганный корешок довольно объемного фалианта. Я с трудом вытянул его из ряда плотно стоящих книг и раскрыл наугад примерно в середине. Взглянув на какой — то абзац, первое слово которого начиналось с большой, витиеватой заглавной буквы вишнёвого цвета, я почувствовал вкус нектара. Слово «нектар» — это лишь условное обозначение, то ли вкуса, то ли запаха, то ли образа, который лёгким всполохом проскользнул в моей голове и исчез. Почему-то я захлопнул книгу и через минуту оцепенения, попытка вновь найти страницу с вишнёвой буквой успехом не увенчалась. «Дебил», — подумал я, — «Сколько раз я тебе говорил, не делай резких движений!»
Конструктор залез в полупустой ПАЗ, плюхнулся на сиденье, поставил рядом с собой кучу пакетов с овощами и услышал характерный звук — «бум, бум, бум». Он бегло осмотрел свой скарб, но ничего того, что могло бы вызвать этот звук, не заметил. «Это ваша картошка рассыпалась?» — услышал он голос сзади. «Моя», — ответил Конструктор. Он повернул голову в проход и увидел, что килограмм «Розы» ровным слоем покрыл проход между сиденьями, а пассажиры участливо смотрели то на Конструктора, то на картошку. На изгибе дороги эти картофелины сначала все покатались влево, потом вправо.Кто-то хихикнул. «Да похер», — подумал Конструктор и стал собирать свой обед. Последний плод лежал под женской ногой. Девушка отодвинула ногу, подняла картофелину и протянула ее Конструктору. Незадачливый пассажир посмотрел на руку девушки, потом посмотрел ей в глаза, у него мелькнула какая- то мысль, что-то типа — «Мадам, в смысле- мадемуазель», но в это момент живая рыба из другого пакета стала бить хвостом по сиденью и мираж закончился.
На светофоре повернул голову влево и стал рассматривать все, что попадает в поле зрения. В поле зрения попала женщина, сидящая на переднем пассажирском сиденье белого кроссовера, каких как грязи. За рулем, по всей видимости, сидел муж. Женщина что-то «втуляла» мужу и ее лицо периодически искажалось гневом. Она жестикулировала руками, а я смотрел на ее губы, пытаясь понять, что же она может рассказать интересного, чего я еще не слышал в этой жизни. Я вспомнил эпизод из давешнего фильма «Молодой папа», в котором папе подогнали девушку, чтобы она его совратила, и интриганы фотографировали компромат, и глядя в подзорную трубу, читали с его губ то, о чем он говорил. Ничего крамольного там не произошло. Они лишний раз убедились что папа — святой. А я смотрел на женщину, на каменное лицо ее мужа и думал о том, что я бы уже бросил руль и убежал на остров Цейлон. Судя по всему, эта пара уже прожила вместе лет двадцать, у них выросли дети, и они живут этой серой, полной ругани жизнью, едут на работу и обсуждают животрепещущие вопросы.
Я лишний раз убедился в правильности своего выбора и подумал, что может таки нужно купить на выходных цифровую приставку к своему, теперь ничего не ловящему, телевизору.
У моего напарника дилемма. Нужно выбрать работу из двух предложений. У обоих есть плюсы и минусы. И либо мы остаёмся в команде, либо разбегаемся. Он ломает голову и советуется со мной. Я, как старый адвайтин, ему говорю, что, мол, как проснешься рано утром и какой будет твоя первая мысль, так и поступи. А он мне и отвечает. Моей первой мыслью утром является мысль — «хочу в туалет». Ну и как мне просветленному человеку помочь?
konstruktor