Как вы думаете, если в резюме на Хэд Хантере, в строке цель, написать: что-нибудь необычное, интересное, ни на что не похожее, но использующее мои заявленные навыки, кто- нибудь отзовётся?
Если вы, гуляя по скверу, увидите мужчину в возрасте, с остатками седых волос на круглом черепе, в стоптанных туфлях, с брючинами, заправленными в носки, сидящего на лавочке и кушающего пирожок с капустой, и рядом с ним будет стоять початая литровая бутылка Пепси-Колы, и при этом он будет рассматривать воробьев, которые клюют кусочки хлеба на газоне под кустом, не делайте скоропалительные выводы. Хотя. Скорей всего, вы не обратите на него никакого внимания. А если и обратите, то ничего из описанного не заметите. А если и заметите, то не захотите это описать. А если и захотите, то вам будет лень это сделать. А вы не ленитесь.
Напишете о том, что светит солнце и дует холодный ветер, что пирожок с капустой пересолен, а с картошкой — наоборот. Что почки уже набухли и уже завтра появятся зеленые листочки, и о том, что заправленные в носки брюки, выглядят стрёмно. А может этот череп — гений?
Летний жаркий день, в поле, за садом старой усадьбы, давно заброшенное кладбище, — бугры в высоких цветах и травах и одинокая, вся дико заросшая цветами и травами, крапивой и татарником, разрушающаяся кирпичная часовня. Дети из усадьбы, сидя под часовней на корточках, зоркими глазами заглядывают в узкое и длинное разбитое окно на уровне земли. Там ничего не видно, оттуда только холодно дует. Везде светло и жарко, а там темно и холодно: там, в железных ящиках, лежат какие-то дедушки и бабушки и еще какой-то дядя, который сам себя застрелил. Все это очень интересно и удивительно: у нас тут солнце, цветы, травы, мухи, шмели, бабочки, мы можем играть, бегать, нам жутко, но и весело сидеть на корточках, а они всегда лежат там в темноте, как ночью, в толстых и холодных железных ящиках; дедушки и бабушки все старые, а дядя еще молодой…
— А зачем он себя застрелил?
— Он был очень влюблен, а когда очень влюблен, всегда стреляют себя…
В синем море неба островами стоят кое-где белые прекрасные облака, теплый ветер с поля несет сладкий запах цветущей ржи. И чем жарче и радостней печет солнце, тем холоднее дует из тьмы, из окна.
Бунин 2 июля
Читать дальше →
— Счастье, счастье...«Счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь — надулось, а вытащишь — ничего нету».
— Это что?
— Это так Платон Каратаев говорил Пьеру.
Бунин.
Лег спать как всегда, в девять, и несмотря на сонливость, почувствовал, что, якобы уложившиеся мысли, меня обманули и собираются продолжить свою свистопляску. Проворочившись с час, я включил ночник и посмотрел на настенные часы. Полночь. Боже, я прокуртыхлялся три часа! Простынь закрутилась, подушка превратилась в камень, а одеяло в темноте щелкало и искрилось.
Я встал, выпил стакан воды, послонялся по комнате чтобы замёрзнуть, залез опять под одеяло и надеялся угревшись, таки заснуть. Я с закрытыми глазами смотрел в темноту, а мысли, без всякого умысла танцевали сиртаки. «Блять», — сказал я вслух, включил ночник и опять посмотрел на часы. Большая стрелка стояла на двенадцати, маленькая на трёх. «Не, так не пойдет», — сказал я, встал, достал из кухонного стола карвалол и наклонил горлышко пузырька к ложке. Шесть капель упали на блестящую поверхность и дальнейшее потряхивание ничего не добавило. «Блять», — сказал я и слизнул с ложки лекарство. Доза была маленькой, но других вариантов не было. Мысли то набегали, то откатывались, как волны прибоя.
Я залез под одеяло в надежде заснуть и как только почувствовал приятное проваливание в забытье, прозвенел будильник. «Блять», — в третий раз сказал я. Утренние сборы прошли под рефреном «Не забыть купит карвалол».
Когда я приехал в офис, решение было уже готово. Я взял чистый лист бумаги, ручку и каллиграфическим подчерком, с крупными вензелями в буквах «З», «в», «п», «у», «м» и «б» написал:
Заявление
Прошу Вас уволить меня по собственному
Читать дальше →
В присутствии я стоял на ресепшене и ждал получение талончика. Когда подошла моя очередь, я увидел, как из зала ожидания выходила женщина моего возраста и посмотрела на меня долгим взглядом. Я тоже посмотрел ей в глаза, а она улыбнулась и подмигнула. Я тоже автоматически подмигнул, отвернулся и стал разговаривать с клерком. В этот момент я почувствовал руку на своем плече. На меня опять смотрела эта женщина:
— Могу вас подвезти.
— Да мне еще в очереди сидеть, — сказал я, удивляясь такому повороту событий, не каждый день мне женщины предлагают прокатиться.
— Я подожду, — сказала она.
— Но это минут сорок.
— Ничего страшного, — мягко настаивала она.
— Нет, спасибо.
— Как скажете, — сказала она и ушла.
Я сидел и думал о том, что может зря я отказался. Может она отвезла бы меня в маленький симпатичный городок на берегу Женевского озера… «Да нет. Там бы она меня и съела, все я правильно сделал», — подумал я, поднялся и подошел к окошку присутствия.
Еду в маршрутке и ловлю себя на мысли, что у меня нирыбонимясное состояние, и что мне это не очень нравится.
Я закрыл глаза, стал визуализировать двенадцатимиллионный заказ, потом открыл глаза, обвел глазами салон, увидел хмурые лица и перевел взгляд на парня напротив меня. У него в наушниках играл трэшметалл. Я подумал, что это гораздо лучше чем блатата и шансон, но хуже Димаша Кудайбергена.
Дальше мне вспомнился старенький фильм — «Бегство мистера Мак-Кинли». Есть фильмы — это не комедии, не про войну и не мелодармы. Фантастика, с уклоном в задуматься, фильмы, которые повлияли на формирование моей личности.
Его наверно видели только старпёры, типа меня, Шарока и Бамбуки.
Там один чувак, одинокий, Банионис его играет, каждое утро кушал яичницу и мечтал о семье с красивой женой и детьми. Его лицо при этих образах светлело, но закончив завтракать, он шел на ненавистную работу и продолжал жить одинокой жизнью занюханного клерка. Потом он увидел рекламу конторы, которая замораживала людей с перспективой через тыщу лет проснуться в новом красивом обществе. Он то ли денег наскреб, то-ли ему бонусом, но обрёл эту возможность. И вот он проходит все эти процедуры. Над ним колдуют молоденькие девушки, готовят его к замораживанию. Потом помещают в капсулу, и того… Потом он просыпается и ….
Дальше не расскажу.
Я посмотрел в окно маршрутки и увидел остатки белой луны в лучах восходящего солнца, и воздушный шар. Такой красивый, цветастый, с корзиной, с пламенем гарелки. «Сезон полетов начался», -подумал я.- «Эх, улететь бы на нем туда, где молочные реки и кисельные берега». Я перевел взгляд в салон и увидел, что кроме меня на этот шар никто не смотрит. «Конечно», — опять подумал я. — «Разве они могут помечтать так же красиво как
Читать дальше →
Как вы думаете, друзья, почему преступника тянет на место преступления?
Зачем мы поехали отдыхать вместе, было не понятно. Между нами все уже было кончено. Оба это понимали, но сделать решительный шаг никто из нас не решался. Приехали мы рано утром. Абориген, который нас подвозил на машине, сказал что отвезёт нас в хорошее место, не далеко от моря.
Спохватились мы, когда были уже на горе, усеянной домишками, утопающими в деревьях инжира и граната. Хозяйка, увидев наши смущённые лица, вывела нас на веранду, с которой открывался замечательный вид на весь город. Он лежал у наших ног, а умопомрачительно синее море своим космосом сразило нас наповал, и мы остались. Не успели мы побросать сумки, как погода стала портится. Набежали тяжёлые тучи и срывался тропический дождь. Сидеть в доме не хотелось и мы решили прогуляться по городу.
Спустившись с горы, мы пошли по прибрежной улице, рассматривая местных жителей и архитектуру заброшенного города. Срывающийся дождь никак не начинался, и периодически открывающееся от туч солнце, украшало нашу прогулку. В магнолиях плотным звуком шумели цикады. Я не выдержал, подошёл к дереву, развел листья и стал искать глазами это маленькое существо, которое своими трущимися друг о друга крылышками издавало эти завораживающие звуки.
Мы шли молча. Иногда у меня возникало желание растормошить ее, чтобы она улыбнулась. И когда мне удавалось это сделать, я радовался, и слабая надежда у меня в груди немного оживала, я продолжал говорить и говорить всякую чушь, лишь бы опять не вернулась тоска безнадеги и отчаяния.
Дальше мы увидели украшенную двумя львами лестницу. От тротуара, три ее пролета, вели ко входу заброшенного театра. Из пустых проемов окон полуразрушенного здания доносился высокий женский голос. Некто выводил виртуозные пассажи, проверяя акустику зала. Мы заглянули внутрь и увидели девушку, она стояла в проходе амфитеатра лицом к сцене и пела арию. Облупленные стены и балконы, вывороченные кресла, жалкие остатки сцены никак не вязались с этой поющей девушкой. Мы
Читать дальше →
Как — то на исходе зимы, в субботу, мне позвонил брат:
— А я как всегда — пью, — сообщил он мне.
— Я слышу, — сказал я ему.
— А завтра я поеду на рыбалку, — сказал, растягивая слова, брат.
— А лёд ещё нормальный?
— Ооо, лёд ещё ого-го. Поеду, посижу на льду, поморожу задницу, сопли потекут, ничего не поймаю. Потом не смогу выехать, потому- что машина застрянет, потом меня будут долго выталкивать. Наконец приеду домой, уставший и замёрзший, налью себе рюмашку и с удовольствием выпью.
Брат все это рассказал гораздо интересней, чем я описал, с большим количеством эпитетов и нюансов. Мне его рассказ понравился, я живо представил всю эту картину и позавидовал ему, что он все это испытает.
На следующий день он мне опять позвонил и сказал:
А я на рыбалку не поехал, сижу пью дальше…
konstruktor