У меня на работе есть мужик. Дима. Ему под шестьдесят. Такой. Энергичный. Рубаха парень. Говорун. Говорит без остановки. Все проговаривает. Говорит на работе. Говорит в маршрутке. Как у нас про него говорят — голову пробил. Нам, то есть пробил.
Я его жизнь знаю всю наизусть. От отрочества до сегодняшнего дня. Причем, он мелочь, типа, он сходил за пивом, расскажет раз пять. Жесть.
Так то он не плохой. Но злой. Он сам про себя так говорит. Балагур балагуром, а всех обсуждает и подругивает. Но не сильно злой. Я, к примеру, злее.
И вот он как то заходит утром в раздевалку. Я его не видел, спиной к нему стоял. И как он заорет:
— Здравствуйте, товарищи!!!
У меня матка опустилась.…
— Иди нахер, Дима, — пробурчал я.
Вот, опускание матки — это безусловный рефлекс.
Иди нахер, Дима! — Это неприятие.
А. Написание этого поста про эту ситуацию — это вторичный наварот ума. Это уже Эго.
Я правильно понимаю? Учение.
А? Агнесса Ивановна.
Как — то Бог решил создать камень, который никто не сможет поднять, даже он сам.
Настоящего камня, из сланца, под рукой не было и он решил сделать его из пенопласта, который у него остался от упаковки нового холодильника.
Он выпилил из пенопласта большой кирпич, чуть его ободрал для правдивости, покрасил в серый цвет и он стал похожим на старый шлакоблок.
Положил его посередине большого зала, сел в угол и стал на камень пристально смотреть, наделяя его неподьемными свойствами.
А тут Люцифер вошел и как раз к камню направился. Подошел и с размаха его пнул. Камень отлетел на несколько метров.
— Ты чо творишь, Люцик, — вскричал Бог, — не видишь, я делаю камень, который никто не сможет поднять. Даже я.
— Ой, Господи, прости, — сказал Люцифер, — я не знал, думал, что за кусок пенопласта валяется.
Люцифер попытался поднять камень, чтобы вернуть на место, но не смог.
— Во! Сработало, — воскликнул радостно Бог.
Но к камню подходить не стал.
Антон и Кристина гуляли по городу. Они шли по главному бульвару, уже исхоженному вдоль и поперек, как вдруг увидели новое заведение — кафе с экзотическим названием «Рай и Ад».
«О! Бьютифул! Зайдем?», — спросил Антон Кристину. «Зайдем!» — ответила девушка. Они вошли в небольшое фойе и увидели две двери, которые были застеклены матовым стеклом. На двери слева на вывеске было написано «Рай» и она изнутри подсвечивалась светло-голубым, почти белым светом. На другой двери было написано «Ад» и она переливалась всполохами красного и оранжевого света.
У простенка, между дверьми, стоял улыбающийся администратор, с разведенными в стороны руками, показывая этим — то ли радушный прием, то ли предложение сделать выбор между залами. Антон и Кристина переглянулись, как бы проверяя друг друга, и одновременно, громко и с улыбкой, сказали: «Аааад!»
Как то Бог подошел к Люцику:
— Дело есть. Нужно одного Садхака проверить. Предложишь ему сделку: миллион баксов или просветление. Что он выберет.
— Ок, — сказал Люцик. И нежно погладил кейс с зелеными.
Люцик нашел Садхака и предложил ему сделку. Садхак выбрал деньги. Только Люцифер назвал сумму в триста тысяч долларов.
— Деньги взял, — сказал Люцик Богу ухмыляясь.
Бог погрустнел:
— Верни семьсот тысяч.
— Нет. Я на них новые котлы в преисподню купил. Старые совсем плохие стали. А прихожан все больше и больше.
По дороге на работу меня часто встречает одна собака. Так то собак много. Но эта особенная. Она все время улыбается. В любую погоду.
Все её тело движется так, как будто оно купается в жизни.
Осенью, вся нижняя часть ее тела может быть темной от грязи. Как будто она делала заплыв по глубокой луже.
А зимой она разгоняется и, выставив вперед передние лапы, скользит по льду замерзшей лужи.
Она очень нравится моему коллеге по работе, с которым мы иногда идем к заводу. Он любит гладить ее и разговаривать. Иногда мы захватываем для нее еду.
Как то мы шли и мой спутник назвал ее по имени:
— Густав, Густав, привет!
— Почему Густав? — спросил я.
— А разве не видно? — Удивился мой собеседник.
Я посмотрел на эту добрейшей души псину и сказал:
— Вылитый Густав.
Как то один садзак, его звали Тоха, создал свое учение.
Основной постулат учения:
Нам личку не надо, нам бабу давай.!
И пришел он с этим учением на сайт Адвайта Ворлд.
И местные садхаки Тоху почему то не поддержали.
И ушел Тоха.
Дорабатывать учение.
Сегодня в десять утра один садхак оказался на последней ступеньке. Дальше пропасть. Замер.
За ним наблюдают его гуру и Бог.
— Сейчас я эту ступеньку то у него из под ног и выбью, — говорит гуру.
— А вот хер тебе, — говорит Бог и сует гуру под нос дулю, — у меня на него другие планы.
Ну чо.
Решили разыграть в очко.
У нас в парке «Победы» установили необычный стенд. Такой, небольшой, на стойке. На нем семь кнопок в ряд.
Под кнопками надписи:
Сигнал начальнику
Сигнал подчиненныму
Сигнал жене
Сигнал детям
Сигнал любовнице
Сигнал Путину
Сигнал Богу
Как вы думаете какая кнопка в этом ряду от прикосновения пальцем самая потертая и замызганная?
И какую бы вы добавили?
Короче, один Садхак, любитель татух, преимущественно на околорелигиозные темы, после аварии впал в кому и попал на небо.
Очнулся, видит склонившегося над собой и внимательно рассматривающего его тело, чувака с бородой и свечением вокруг головы.
— Ты бог? — спрашивает садхак.
— Да, — отвечает Бог.
— Я в раю?
— Нет, — говорит Бог, — с тобой все ок, я тебя сейчас отправлю обратно.
— А как мне людям доказать, что я тебя видел?
— Да, у тебя вот тату есть, из нее все понятно, что я есть.
— О! Это какая же? — удивился садхак.
— Ну это было бы слишком легко, если бы я тебе сказал, ты сам должен догадаться, а как врубишься, так и другие тебе поверят.
Очнулся садхак в реанимации. А его тело молоденькая медсестра рассматривает:
— О, очнулся, — сказала девушка.
Теперь садхак выздоровел и его часто можно видеть голым перед зеркалом, рассматривающего свои татухи.
Как то Бог и Люцик играли в нарды и решили взбодрить каждый свою паству.
Решили поменяться лицами.
Стало у одного лицо Николаса Кейджа, а у другого Джона Траволты. Потом опять поменялись. Потом опять.
Паства просекла эту игру, но запуталась.
И перед садхаками теперь дилемма. Какое лицо сейчас у Бога?
konstruktor