В действительности, поскольку всё возникает из ума чистого и совершенного, то уму чистому и совершенному не нужно проходить путь, чтобы добраться до самого себя.
Поскольку все уровни просветления — не что иное, как ум чистый и совершенный, то уму чистому и совершенному не нужно практиковать, чтобы достичь самого себя.
Поскольку подлинный смысл всех обетов — ум чистый и совершенный, то уму чистому и совершенному не нужно «соблюдать» самого себя.
Поскольку подлинный смысл всякого созерцания — ум чистый и совершенный, то уму чистому и совершенному не нужно созерцать самого себя.
Поскольку цель всех воззрений — ум чистый и совершенный, то уму чистому и совершенному не нужно нацеливаться на самого себя. Такие воззрение и поведение ати-йоги, не знающие усилий, действительно пробуждают знание самородной мудрости. Таков путь к глубочайшему знакомству со мной, всевышним источником, который лежит вне пределов опыта причинно-следственных колесниц. <…>
Честность находится в сознании. Не человек, как некое существо программное честен, а сознание. Это качество сознания. И вообще вся практика ведется от лица сознания. В какой-то момент я начинаю понимать, что я — сознание, я нахожусь в теле, мне надо разобраться с этим телом, с умом, с самим собой разобраться. Я себя вижу как сознание и я практикую как сознание.
И это ключевой переход. Потому что если я практикую как персонаж, то это будет очередной программной схемой. Можно религию сделать тоже программной. Я программно ставлю свечки, программно делаю молитвы и всё это просто автопилот. И у меня есть программа называть это религией. И в этом вообще нет никакой свободы, ничего.
И честность нужна чтобы понять, что я — нечто непрограммное, находящееся внутри программы. Я понимаю, что в других людях то же самое: там тоже есть нечто непрограммное и я с этим стараюсь взаимодействовать. Потом я начинаю понимать, что эта непрограмность не разделена на «я» и «он». Непрограммность одна во всех. Я начинаю в другом видеть себя.
В этой непрограммной части я вижу себя в другом. В программной части мы отличаемся, в непрограммной — мы одно. Я начинаю это не просто знать, я это видеть начинаю. Я начинаю узнавать себя, как вы в зеркало смотрите, вы же узнаете себя? Или на фотографии? Возникает некое узнавание. И здесь то же самое: ты смотришь в другого и «о, это ж я!». Точно такое же чувство.
И если происходит узнавание — «другой» это «я», то отсюда и возникает отсутствие эгоизма. Я же не буду сам себя обманывать, эксплуатировать. Я начинаю относиться к другим, к миру, ко всему просто по другому. Не потому что мне дали какую-то мораль внешнюю, а потому что я понимаю, что это глупо разрушать то, чем я являюсь.
Шива, пожиратель всякой истины.
Поскольку все уровни просветления — не что иное, как ум чистый и совершенный, то уму чистому и совершенному не нужно практиковать, чтобы достичь самого себя.
Поскольку подлинный смысл всех обетов — ум чистый и совершенный, то уму чистому и совершенному не нужно «соблюдать» самого себя.
Поскольку подлинный смысл всякого созерцания — ум чистый и совершенный, то уму чистому и совершенному не нужно созерцать самого себя.
Поскольку цель всех воззрений — ум чистый и совершенный, то уму чистому и совершенному не нужно нацеливаться на самого себя. Такие воззрение и поведение ати-йоги, не знающие усилий, действительно пробуждают знание самородной мудрости. Таков путь к глубочайшему знакомству со мной, всевышним источником, который лежит вне пределов опыта причинно-следственных колесниц. <…>
И это ключевой переход. Потому что если я практикую как персонаж, то это будет очередной программной схемой. Можно религию сделать тоже программной. Я программно ставлю свечки, программно делаю молитвы и всё это просто автопилот. И у меня есть программа называть это религией. И в этом вообще нет никакой свободы, ничего.
И честность нужна чтобы понять, что я — нечто непрограммное, находящееся внутри программы. Я понимаю, что в других людях то же самое: там тоже есть нечто непрограммное и я с этим стараюсь взаимодействовать. Потом я начинаю понимать, что эта непрограмность не разделена на «я» и «он». Непрограммность одна во всех. Я начинаю в другом видеть себя.
В этой непрограммной части я вижу себя в другом. В программной части мы отличаемся, в непрограммной — мы одно. Я начинаю это не просто знать, я это видеть начинаю. Я начинаю узнавать себя, как вы в зеркало смотрите, вы же узнаете себя? Или на фотографии? Возникает некое узнавание. И здесь то же самое: ты смотришь в другого и «о, это ж я!». Точно такое же чувство.
И если происходит узнавание — «другой» это «я», то отсюда и возникает отсутствие эгоизма. Я же не буду сам себя обманывать, эксплуатировать. Я начинаю относиться к другим, к миру, ко всему просто по другому. Не потому что мне дали какую-то мораль внешнюю, а потому что я понимаю, что это глупо разрушать то, чем я являюсь.
Сумиран
Чело=Лик, Лик вечности, в текущем веке.