«Деньги никогда не были моим стимулом. Они интересовали меня только как средство для удовлетворения насущных потребностей и как средство для продолжения моих изысканий. Я не люблю думать о деньгах. Наука, изобретательство — вот, что меня занимает»
12. Мой мозг — только приёмное устройство. Из космического пространства мозг черпает знания, силы, и вдохновение. Я ещё не проник в эту сущность вселенной, но знаю, что она существует.
13. Интуиция выходит за пределы знаний. Без сомнения, у нас есть очень чувствительные тонкие волокна, которые позволяют понять истину, когда уже бесполезны логические рассуждения и волевые усилия.
14. Деньги не представляют такой ценности, какой люди их наделяют. Все мои деньги были вложены в эксперименты. Я сделал новые открытия, чтобы человеческая жизнь стала немного легче.
15. Общение с природой укрепило моё тело и разум.
16. Важна не та любовь, которую вы получаете, а та, которую отдаёте.
Политические идеалы кшатриев выражал буддизм, который сформировался как отрицание брахманизма в VI–V вв. до н.э. Его основателем считается принц Сиддхартха Гаутама (565– 479 гг. до н.э.), прозванный Буддой, т.е. «просветленным». Вокруг него образовалась буддийская община.
Буддизм пессимистичнее брахманизма в понимании жизни. Если брахманизм учил, что страдание – наказание за грехи прошлых воплощений и что благочестие избавляет от страдания, то буддизм стал учить, что любая жизнь – страдание. Однако, несмотря на то что жизнь полна страданий, преодолеть их возможно, следуя в своем поведении четырем благородным истинам:
1) жизнь есть страдание, а в мире много зла, и они неслучайны (старость, болезнь, смерть, разлука с приятным и т.д.);
2) поскольку все в этом мире причинно обусловлено, страдания имеют источник своего происхождения. Будда усматривает корень страданий в жажде жизни, в «жажде наслаждения, в жажде существования, жажде гибели»;
3) если устранить причину зла и страданий, то они прекратятся;
4) к прекращению страданий ведет благородный восьмеричный путь.
Восьмеричный путь освобождения от страданий и постижения благородных истин включает правильный путь (должное понимание четырех истин); правильную решимость (воля преобразовать свою жизнь в соответствии с усвоенными истинами); правильную речь (воздержание от лжи, клеветы, грубых слов); правильное действие (непричинение зла живому, воздержание от воровства); правильный образ жизни (привычка жить честным трудом); правильное усилие (борьба с соблазнами и дурными мыслями); правильное направление мысли (понимание переходящего характера всего и отрешенность от того, что привязывает человека к жизни, отвращение к телу, чувствам, уму). Этот путь духовно-нравственного совершенствования приводит человека в состояние полной невозмутимости и безразличия, которое называется нирваной (от «нирва» – задувать огонь и означает «блаженство», «удовлетворение»).
Достичь подобного состояния человек может, выйдя из мира и вступив в монашескую общину. Вступая в общину, он должен отказаться от собственности, семьи, предписаний дхармы своей касты. Буддизм в целом сохраняет кастовую систему, однако изменяет последовательность варн. «Существует четыре касты, – утверждал Будда, – кшатрии, брахманы, вайшьи и шудры. Среди четырех каст кшатрии и брахманы обладают превосходством». При этом достичь спасения могут не только брахманы и кшатрии, но и выходцы из двух других каст.
Вопросам государства и права в политической теории буддизма уделяется мало внимания. Это обусловлено тем, что, во-первых, буддизм акцентировал внимание на индивидуальном пути спасения и достижения духовного совершенствования, а, во-вторых, государство и право рассматривались как одни из источников земных страданий и несчастий.
Возрастание роли буддизма и активизация в разработке вопросов политико-правового развития произошли в период империи Маурьев, когда буддизм стал государственной религией. Достоинством буддизма, по сравнению с иными религиозно-философскими системами Древней Индии, является рационалистический подход в объяснении окружающего мира. Изменяется и интерпретация дхармы, которая рассматривается как естественный закон. Познавая этот закон, можно разумно его применять во взаимоотношениях с другими людьми.
Политико-правовые идеи буддизма изложены в Джаммападе – сборнике буддийских изречений. Название сборника состоит из двух слов: «джамма», что означает добродетель, закон, и «пада» – стезя, путь, основа. Следовательно, «Джаммапада» – стезя добродетели (закона).
Буддизм отрицает идею божественного промысла, первоисточника власти. Напротив, миром управляет природная, естественная закономерность. Для установления гармонии и порядка в обществе необходимо привести поведение людей в соответствие с этим естественным законом (т.е. добродетелями). «Джаммы обусловлены разумом, их лучшая часть – разум, из разума они сотворены», – подчеркивается в «Джаммападе». Смысл основного закона жизни, согласно буддизму, состоит в том, что добро и зло – абсолютные антиподы, ибо зло порождает только зло. В связи с этим в «Джаммападе» утверждается, что «никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она. Вот извечная джамма».
В раннем буддизме правители избирались народом и правили в полном согласии с народом. Если правитель попирал древние обычаи, народ имел право изгнать царя из страны. Более поздний буддизм отказывается от подобных положений и акцентирует внимание на идее покорности, смирения, непротивления власти.
Опираясь на духовно-нравственное совершенствование личности как главного средства спасения, буддизм не отрицает значения права, наказания. Однако их роль вспомогательная, поскольку главное – соблюдение джаммы. В «Джаммападе» утверждается: «Не тот соблюдает джамму, кто с поспешностью преследует свою цель. Мудрый же взвешивает и то, и другое: правое и неправое. Он ведет других, не прибегая к насилию, в соответствии с джаммой, бесстрастно. Охраняющего дхамму, мудрого называют “соблюдающим дхамму”. Тот, в ком и истина, и дхамма, ненасилие, самоограничение, смирение, кто безупречен и мудр, того называют “старшим”».
Наряду с этим не отрицается и роль мирских правил, житейских обыкновений, норм морально-добродетельного и законопослушного поведения, требующих воздержания людей от лжи, нетерпимости, зависимости: «Все дрожат перед наказанием, все боятся смерти – поставьте себя на место другого. Нельзя ни убивать, ни понуждать к убийству. Кто, ища счастья для себя, налагает наказание на существа, желающие счастья, тот после смерти не получит счастья. Кто, ища счастья для себя, не налагает наказания на существа, желающие счастья, тот после смерти получит счастье. Ни с кем не говори грубо; те, с кем ты говорил грубо, ответят тебе тем же. Ведь раздраженная речь неприятна, и возмездие может коснуться тебя»[1].
Светская доктрина политики и права
Дальнейшая рационализация представлений о политике, власти, государстве и праве наблюдается в трактате о политике – Артхашастре (IV в. до н.э.), автором которого был друг и советник основателя империи Маурьев царя Чандрагупты I – Каутилья (его именуют «индийский Макиавелли»).
Трактат основан на учениях о трех Ведах:
1) в учении о праве исследуется законное и незаконное;
2) учении о хозяйстве – польза и вред;
3) учении о государственном управлении – верная и неверная политика.
Следует отметить ряд особенностей Артхашастры («Наставления о пользе»).
Во-первых, отдавая дань необходимости обеспечения богом установленного порядка, сохранения кастового строя, в трактате отстаивается приоритет царского законодательства над религиозным законом.
Во-вторых, Артхашастра формулирует светскую доктрину политики, смысл которой определяется не божественным промыслом, а практической пользой.
При этом политика интерпретировалась как искусство управления. Сохранение Богом установленного на земле порядка, по мнению Каутильи, возможно с помощью мудрого и искусного правителя. Мудрый государь должен знать, что от него ожидают его подданные. Он может заставить их исполнять свои обязанности, поощряя их правильные действия. Но правитель должен жестоко подавлять неповиновение царской власти, которая должна быть сильной, поскольку она – главное средство приобретения новых территорий и приумножения богатства. Государь изображается неограниченным самодержавным правителем.
Каутилья рекомендует царям руководствоваться в первую очередь интересами укрепления государства, соображениями государственной пользы, а также не останавливаться перед нарушением религиозного долга, если того потребуют обстоятельства.
Принципу целесообразности, практической пользы (артхе) отдается предпочтение и при применении права, хотя отмечается необходимость понимания того, что «закон основан на истине». Среди четырех форм законодательства, видов узаконения дхармы – царского указа, священного закона, судебного решения и обычая – высшей силой обладает царский указ: «Если священный закон не согласуется с дхармой, установленной указом, то применять следует последнюю, ибо книга закона в этом случае теряет силу»[2]. Религиозный закон имеет приоритет лишь перед судебными решениями и обычным правом.
Аха, началось. Нах вы мне опкакались все — учить дрочить вас)
Спортивный интерес — то как персонажи на предельно точную инфу об абсолюте реагируют — а реакции надо сказать следуют ПРЯМО ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ)
Яж там выше прикололся — восставшие из ада — армия мертвецов — зомби апокалипсис — и сейчас на то минуса пойдут от этих восставших)))
Вам закидывают знающие — далее уже некуда уточнять, кто вы зачем куда и почему. И где закончите свой протест;)
Но это как во сне рассказ снящимся о том что они мягко говоря фальшивые, ахаха!)))
«Мой мозг — это только приемник. Во Вселенной есть некое ядро, из которого мы получаем знания, силу и вдохновение. Я не постиг тайн этого ядра, но совершенно точно знаю, что оно существует»
Настоящий момент.
Возможно, наше отношение к настоящему моменту может раскрыть загадку времени. Может ли быть так, что время имеет смысл только для человеческого ума – что время – это концепция, опирающаяся на осознанное понимание изменений, и что вне обусловленного ума оно бессмысленно?
Абсолют ‒ Я до того, как я есть ‒ живет в вечном настоящем и вечное настоящее в нем. Из этого неизменного вечного источника иллюзорное Я плетет прошлое и проецирует будущее, до и после, создавая время посредством субъективного опыта. Это осознанное переживание времени является частью иллюзии бытия конечной ограниченной формой.
Освободившись от этой иллюзии, становится очевидным, что мы не движемся во времени из прошлого в будущее, и время не поток, и мы не переносимся в него; но мы всегда находимся только в вечном настоящем моменте.
Однако наш субъективный опыт «я есть» говорит об обратном. Наш разум настроен мыслить линейно и последовательно, и поэтому вместо того, чтобы находиться в вечном настоящем, мы чувствуем себя скорее пассажирами поезда, путешествующего из прошлого в будущее, а станции по пути служат маркерами на нашем пути. Наше отправление с последней станции отмечено временем в прошлом, а прибытие на следующую — временем в будущем. Расстояния между станциями измеряются разными способами: днями, неделями, месяцами, годами и десятилетиями. Иногда станции являются знаковыми событиями, такими как дни рождения, годовщины, религиозные праздники или уход из жизни близких, но часто они столь же обыденны, как в прошлый вторник или завтра днем. Однако, как уже упоминалось, существует фиксированный и неподвижный источник, существующий под субъективным опытом настоящего момента и, следовательно, во всех прошлых и будущих «станциях» нашей жизни.
Этот источник – «Я до того, как я есть» – это рельсы, по которым движется поезд. Рельс – это Абсолют – неподвижная неизменная константа, удерживающая каждый настоящий момент и все прошлые и будущие. У него НЕТ отправления или прибытия, НЕТ до или после, НЕТ прошлого или будущего, потому что он – отправление и прибытие, до и после, прошлое и будущее. Он НЕ переопределяет наше понимание времени; вместо этого он отрицает его, потому что если все станции – Одно, то НЕ может быть движения между ними, а без движения НЕТ времени.
Тот же рельс лежит под всей нашей историей, вплоть до этого настоящего момента и простирается до каждого так называемого «будущего» события. Этот рельс – настоящий момент – единственное место, где мы когда-либо можем быть.
Неподвижный и нетронутый кажущимся натиском жизненного поезда и всеми субъективными переживаниями в нем, Абсолют —основа всего бытия, соединяя все прошлое и все будущее, удерживая всю какофонию жизни в вечном настоящем.
Иллюзорное Я не может выжить в настоящем моменте; оно живет в истории прошлого и будущего, неся мертвый груз фиксированного прошлого и проецируя эту затвердевшую скалу в воображаемое будущее. Как только иллюзорное Я и его ограничивающая история разоблачены, жизнь вырывается наружу, и каждый момент проживается в свободе настоящего осознания. Вы становитесь полностью пробужденным в каждом действии, где ничто из того, что вы делаете, НЕ является средством для достижения цели — вы больше не история горящей свечи, вы становитесь светимостью открытого пламени.
К. МакМорран ( перевод MarinaTerra)
13. Интуиция выходит за пределы знаний. Без сомнения, у нас есть очень чувствительные тонкие волокна, которые позволяют понять истину, когда уже бесполезны логические рассуждения и волевые усилия.
14. Деньги не представляют такой ценности, какой люди их наделяют. Все мои деньги были вложены в эксперименты. Я сделал новые открытия, чтобы человеческая жизнь стала немного легче.
15. Общение с природой укрепило моё тело и разум.
16. Важна не та любовь, которую вы получаете, а та, которую отдаёте.
17. Мы все лишь частицы единого целого.
Политические идеалы кшатриев выражал буддизм, который сформировался как отрицание брахманизма в VI–V вв. до н.э. Его основателем считается принц Сиддхартха Гаутама (565– 479 гг. до н.э.), прозванный Буддой, т.е. «просветленным». Вокруг него образовалась буддийская община.
Буддизм пессимистичнее брахманизма в понимании жизни. Если брахманизм учил, что страдание – наказание за грехи прошлых воплощений и что благочестие избавляет от страдания, то буддизм стал учить, что любая жизнь – страдание. Однако, несмотря на то что жизнь полна страданий, преодолеть их возможно, следуя в своем поведении четырем благородным истинам:
1) жизнь есть страдание, а в мире много зла, и они неслучайны (старость, болезнь, смерть, разлука с приятным и т.д.);
2) поскольку все в этом мире причинно обусловлено, страдания имеют источник своего происхождения. Будда усматривает корень страданий в жажде жизни, в «жажде наслаждения, в жажде существования, жажде гибели»;
3) если устранить причину зла и страданий, то они прекратятся;
4) к прекращению страданий ведет благородный восьмеричный путь.
Восьмеричный путь освобождения от страданий и постижения благородных истин включает правильный путь (должное понимание четырех истин); правильную решимость (воля преобразовать свою жизнь в соответствии с усвоенными истинами); правильную речь (воздержание от лжи, клеветы, грубых слов); правильное действие (непричинение зла живому, воздержание от воровства); правильный образ жизни (привычка жить честным трудом); правильное усилие (борьба с соблазнами и дурными мыслями); правильное направление мысли (понимание переходящего характера всего и отрешенность от того, что привязывает человека к жизни, отвращение к телу, чувствам, уму). Этот путь духовно-нравственного совершенствования приводит человека в состояние полной невозмутимости и безразличия, которое называется нирваной (от «нирва» – задувать огонь и означает «блаженство», «удовлетворение»).
Достичь подобного состояния человек может, выйдя из мира и вступив в монашескую общину. Вступая в общину, он должен отказаться от собственности, семьи, предписаний дхармы своей касты. Буддизм в целом сохраняет кастовую систему, однако изменяет последовательность варн. «Существует четыре касты, – утверждал Будда, – кшатрии, брахманы, вайшьи и шудры. Среди четырех каст кшатрии и брахманы обладают превосходством». При этом достичь спасения могут не только брахманы и кшатрии, но и выходцы из двух других каст.
Вопросам государства и права в политической теории буддизма уделяется мало внимания. Это обусловлено тем, что, во-первых, буддизм акцентировал внимание на индивидуальном пути спасения и достижения духовного совершенствования, а, во-вторых, государство и право рассматривались как одни из источников земных страданий и несчастий.
Возрастание роли буддизма и активизация в разработке вопросов политико-правового развития произошли в период империи Маурьев, когда буддизм стал государственной религией. Достоинством буддизма, по сравнению с иными религиозно-философскими системами Древней Индии, является рационалистический подход в объяснении окружающего мира. Изменяется и интерпретация дхармы, которая рассматривается как естественный закон. Познавая этот закон, можно разумно его применять во взаимоотношениях с другими людьми.
Политико-правовые идеи буддизма изложены в Джаммападе – сборнике буддийских изречений. Название сборника состоит из двух слов: «джамма», что означает добродетель, закон, и «пада» – стезя, путь, основа. Следовательно, «Джаммапада» – стезя добродетели (закона).
Буддизм отрицает идею божественного промысла, первоисточника власти. Напротив, миром управляет природная, естественная закономерность. Для установления гармонии и порядка в обществе необходимо привести поведение людей в соответствие с этим естественным законом (т.е. добродетелями). «Джаммы обусловлены разумом, их лучшая часть – разум, из разума они сотворены», – подчеркивается в «Джаммападе». Смысл основного закона жизни, согласно буддизму, состоит в том, что добро и зло – абсолютные антиподы, ибо зло порождает только зло. В связи с этим в «Джаммападе» утверждается, что «никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она. Вот извечная джамма».
В раннем буддизме правители избирались народом и правили в полном согласии с народом. Если правитель попирал древние обычаи, народ имел право изгнать царя из страны. Более поздний буддизм отказывается от подобных положений и акцентирует внимание на идее покорности, смирения, непротивления власти.
Опираясь на духовно-нравственное совершенствование личности как главного средства спасения, буддизм не отрицает значения права, наказания. Однако их роль вспомогательная, поскольку главное – соблюдение джаммы. В «Джаммападе» утверждается: «Не тот соблюдает джамму, кто с поспешностью преследует свою цель. Мудрый же взвешивает и то, и другое: правое и неправое. Он ведет других, не прибегая к насилию, в соответствии с джаммой, бесстрастно. Охраняющего дхамму, мудрого называют “соблюдающим дхамму”. Тот, в ком и истина, и дхамма, ненасилие, самоограничение, смирение, кто безупречен и мудр, того называют “старшим”».
Наряду с этим не отрицается и роль мирских правил, житейских обыкновений, норм морально-добродетельного и законопослушного поведения, требующих воздержания людей от лжи, нетерпимости, зависимости: «Все дрожат перед наказанием, все боятся смерти – поставьте себя на место другого. Нельзя ни убивать, ни понуждать к убийству. Кто, ища счастья для себя, налагает наказание на существа, желающие счастья, тот после смерти не получит счастья. Кто, ища счастья для себя, не налагает наказания на существа, желающие счастья, тот после смерти получит счастье. Ни с кем не говори грубо; те, с кем ты говорил грубо, ответят тебе тем же. Ведь раздраженная речь неприятна, и возмездие может коснуться тебя»[1].
Светская доктрина политики и права
Дальнейшая рационализация представлений о политике, власти, государстве и праве наблюдается в трактате о политике – Артхашастре (IV в. до н.э.), автором которого был друг и советник основателя империи Маурьев царя Чандрагупты I – Каутилья (его именуют «индийский Макиавелли»).
Трактат основан на учениях о трех Ведах:
1) в учении о праве исследуется законное и незаконное;
2) учении о хозяйстве – польза и вред;
3) учении о государственном управлении – верная и неверная политика.
Следует отметить ряд особенностей Артхашастры («Наставления о пользе»).
Во-первых, отдавая дань необходимости обеспечения богом установленного порядка, сохранения кастового строя, в трактате отстаивается приоритет царского законодательства над религиозным законом.
Во-вторых, Артхашастра формулирует светскую доктрину политики, смысл которой определяется не божественным промыслом, а практической пользой.
При этом политика интерпретировалась как искусство управления. Сохранение Богом установленного на земле порядка, по мнению Каутильи, возможно с помощью мудрого и искусного правителя. Мудрый государь должен знать, что от него ожидают его подданные. Он может заставить их исполнять свои обязанности, поощряя их правильные действия. Но правитель должен жестоко подавлять неповиновение царской власти, которая должна быть сильной, поскольку она – главное средство приобретения новых территорий и приумножения богатства. Государь изображается неограниченным самодержавным правителем.
Каутилья рекомендует царям руководствоваться в первую очередь интересами укрепления государства, соображениями государственной пользы, а также не останавливаться перед нарушением религиозного долга, если того потребуют обстоятельства.
Принципу целесообразности, практической пользы (артхе) отдается предпочтение и при применении права, хотя отмечается необходимость понимания того, что «закон основан на истине». Среди четырех форм законодательства, видов узаконения дхармы – царского указа, священного закона, судебного решения и обычая – высшей силой обладает царский указ: «Если священный закон не согласуется с дхармой, установленной указом, то применять следует последнюю, ибо книга закона в этом случае теряет силу»[2]. Религиозный закон имеет приоритет лишь перед судебными решениями и обычным правом.
а кудысь она ушла?)))
мертвые с косами сбросили царя))
ляля ляля ляля
алая заря;)
Спортивный интерес — то как персонажи на предельно точную инфу об абсолюте реагируют — а реакции надо сказать следуют ПРЯМО ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ)
Яж там выше прикололся — восставшие из ада — армия мертвецов — зомби апокалипсис — и сейчас на то минуса пойдут от этих восставших)))
Вам закидывают знающие — далее уже некуда уточнять, кто вы зачем куда и почему. И где закончите свой протест;)
Но это как во сне рассказ снящимся о том что они мягко говоря фальшивые, ахаха!)))
— Лан без обид, зомбаки!!!)))
ПЕРВОАПРЕЛЬ — НИКОМУ НЕ ВЕРЬ!
«Мой мозг — это только приемник. Во Вселенной есть некое ядро, из которого мы получаем знания, силу и вдохновение. Я не постиг тайн этого ядра, но совершенно точно знаю, что оно существует»
Настоящий момент.
Возможно, наше отношение к настоящему моменту может раскрыть загадку времени. Может ли быть так, что время имеет смысл только для человеческого ума – что время – это концепция, опирающаяся на осознанное понимание изменений, и что вне обусловленного ума оно бессмысленно?
Абсолют ‒ Я до того, как я есть ‒ живет в вечном настоящем и вечное настоящее в нем. Из этого неизменного вечного источника иллюзорное Я плетет прошлое и проецирует будущее, до и после, создавая время посредством субъективного опыта. Это осознанное переживание времени является частью иллюзии бытия конечной ограниченной формой.
Освободившись от этой иллюзии, становится очевидным, что мы не движемся во времени из прошлого в будущее, и время не поток, и мы не переносимся в него; но мы всегда находимся только в вечном настоящем моменте.
Однако наш субъективный опыт «я есть» говорит об обратном. Наш разум настроен мыслить линейно и последовательно, и поэтому вместо того, чтобы находиться в вечном настоящем, мы чувствуем себя скорее пассажирами поезда, путешествующего из прошлого в будущее, а станции по пути служат маркерами на нашем пути. Наше отправление с последней станции отмечено временем в прошлом, а прибытие на следующую — временем в будущем. Расстояния между станциями измеряются разными способами: днями, неделями, месяцами, годами и десятилетиями. Иногда станции являются знаковыми событиями, такими как дни рождения, годовщины, религиозные праздники или уход из жизни близких, но часто они столь же обыденны, как в прошлый вторник или завтра днем. Однако, как уже упоминалось, существует фиксированный и неподвижный источник, существующий под субъективным опытом настоящего момента и, следовательно, во всех прошлых и будущих «станциях» нашей жизни.
Этот источник – «Я до того, как я есть» – это рельсы, по которым движется поезд. Рельс – это Абсолют – неподвижная неизменная константа, удерживающая каждый настоящий момент и все прошлые и будущие. У него НЕТ отправления или прибытия, НЕТ до или после, НЕТ прошлого или будущего, потому что он – отправление и прибытие, до и после, прошлое и будущее. Он НЕ переопределяет наше понимание времени; вместо этого он отрицает его, потому что если все станции – Одно, то НЕ может быть движения между ними, а без движения НЕТ времени.
Тот же рельс лежит под всей нашей историей, вплоть до этого настоящего момента и простирается до каждого так называемого «будущего» события. Этот рельс – настоящий момент – единственное место, где мы когда-либо можем быть.
Неподвижный и нетронутый кажущимся натиском жизненного поезда и всеми субъективными переживаниями в нем, Абсолют —основа всего бытия, соединяя все прошлое и все будущее, удерживая всю какофонию жизни в вечном настоящем.
Иллюзорное Я не может выжить в настоящем моменте; оно живет в истории прошлого и будущего, неся мертвый груз фиксированного прошлого и проецируя эту затвердевшую скалу в воображаемое будущее. Как только иллюзорное Я и его ограничивающая история разоблачены, жизнь вырывается наружу, и каждый момент проживается в свободе настоящего осознания. Вы становитесь полностью пробужденным в каждом действии, где ничто из того, что вы делаете, НЕ является средством для достижения цели — вы больше не история горящей свечи, вы становитесь светимостью открытого пламени.
К. МакМорран ( перевод MarinaTerra)