Если в мозге преобладает функция реактивного контроля (базирующаяся в среднем мозге, который у нас такой же, как у животных), то такой человек взаимодействует в реальностью импульсивно, обладает низким уровнем рефлексивности и осознанности, неустойчив в своих состояниях и малоответственен в решениях, поскольку смена парадигм и доминант не поддается его сознательному контролю.
Но если мирянин становится духовным практиком, то автоматически происходит переоценка приоритетов. Энергия и внимание все больше перетекают в другие задачи непостижимые для человека мирского.
перетекают это естественный процесс, а магазин кормит семью и они им занимаются. Деньги за занятия позволяют приехать на сатсанг и передать тем, кто приходит. Но все же размерами своей жабы ты не уступаешь Ростику, он тоже любит смотреть в чужие карманы.
Хорошо, не испытывал не знаю.У меня есть знакомая которая это входит каждый год на 4-6 месяцев уже 12 лет но слои только крепче. Убежать хочет, но не может и учение знает но…
С точностью до наоборот вот что вызвало эти стихи письмо друга.
Письмо Александра Бабушкина Вадиму Потию
Posted on Декабрь 10, 2014
Вадик, привет.
Какая-то неразбериха вокруг, буфонада, бессмыслица, круговерть, все вокруг захвачены каким-то устремлением, но невнятным. Знакомых нет или почти нет.
Большая связка воздушных шариков, ветер, веревочки, на которых держатся шарики, перепутаны.
Девочка, я ей распутываю веревочку от ее шарика, лица ее не помню.
Девочка держится за кончик веревочки снизу, за ту же веревочку держусь я и ты.
Шарик и вся наша компания стали подниматься, это абсолютно точно, я знаю этот вкус. Поднимаемся как-то само-собой. Сначала нечто вроде недоумения, недолго и слегка, потом ты говоришь: «Саня, давай еще».
Поднимаемся еще, не быстро, непонятно как держимся и не отцепляемся от веревочки. Вокруг всё серое, солнышка нет, просто серый день или вечер, вокруг один серый цвет.
Девочка не удивлена, просто держит в руке веревочку и поднимается вместе с нами.
Уже поднялись изрядно. Я знаю этот вкус и кайфую от него, но становится тревожно за девочку — всё же уже высоко, хотя ориентиров высоты нет — не видно ни земли, ни зданий вокруг, а так, что-то меняется, а что не так и важно, вообще не важно. Главное этот вкус подъема.
Немного погодя, ты говоришь: «Саня, хватит, давай обратно».
Спускаемся. На земле, стоя на земле, мы наконец отдаем шарик девочке, она спокойна и не удивлена.
Всё вокруг не имеет значения, да и было ли что-то вокруг? Ты где-то тут же, но не отчетливо. Детали полета полустерты, да и не было их, честно говоря, не было картинки, лишь веревочка и наша компания. И непередаваемое ощущение чего-то, ощущение, которое не проходит, и не хочу, чтобы оно прошло.
Я проснулся, было уже не рано, младшая дочь пару часов назад уехала.
Зазвонил телефон, это с работы, пора.
Ян прав я так просто вопрос не задаю.:)Сейчас нет желания цеплять ответ уже все показал. Читайте, пишите. Тем более что делаете это красиво. Красивым женщинам я обычно читаю стихи.
У меня был вопрос,
Почему, ты Господь так устроил?
Мир страдания полн и блаженства,
И в них тишина, раскрывает объятия Богу.
Тот же, вкус у нее, между коек страдающих тел,
И в часовне лесной, там, где молятся птицы и волки.
За пределами смыслов, в отчаянной боли и тьме, все, отбросив как пыль,
К ней приходишь, на вдохе последнем, или если ты умер давно и гуляешь, отпетый и грешный…
Гул машин, блеск витрин, пух, седых тополей, лай собак, поцелуи влюбленных, многоцветие жизненных грез…
Мир есть все, и не нужен вопрос.
Оля ты шутишь? Это же метафора. Я сам считаю что излишняя пафосность и серьезность ни к чему. Если ты понимаешь о чем речь просто улыбнись :) и будем жонглировать дальше.
Ами́нь — обычно завершающая формула в молитвах и псалмах в иудаизме, исламе и христианстве, призванная подтверждать истинность произнесённых слов (на арамейском значит «правда»).
Письмо Александра Бабушкина Вадиму Потию
Posted on Декабрь 10, 2014
Вадик, привет.
Какая-то неразбериха вокруг, буфонада, бессмыслица, круговерть, все вокруг захвачены каким-то устремлением, но невнятным. Знакомых нет или почти нет.
Большая связка воздушных шариков, ветер, веревочки, на которых держатся шарики, перепутаны.
Девочка, я ей распутываю веревочку от ее шарика, лица ее не помню.
Девочка держится за кончик веревочки снизу, за ту же веревочку держусь я и ты.
Шарик и вся наша компания стали подниматься, это абсолютно точно, я знаю этот вкус. Поднимаемся как-то само-собой. Сначала нечто вроде недоумения, недолго и слегка, потом ты говоришь: «Саня, давай еще».
Поднимаемся еще, не быстро, непонятно как держимся и не отцепляемся от веревочки. Вокруг всё серое, солнышка нет, просто серый день или вечер, вокруг один серый цвет.
Девочка не удивлена, просто держит в руке веревочку и поднимается вместе с нами.
Уже поднялись изрядно. Я знаю этот вкус и кайфую от него, но становится тревожно за девочку — всё же уже высоко, хотя ориентиров высоты нет — не видно ни земли, ни зданий вокруг, а так, что-то меняется, а что не так и важно, вообще не важно. Главное этот вкус подъема.
Немного погодя, ты говоришь: «Саня, хватит, давай обратно».
Спускаемся. На земле, стоя на земле, мы наконец отдаем шарик девочке, она спокойна и не удивлена.
Всё вокруг не имеет значения, да и было ли что-то вокруг? Ты где-то тут же, но не отчетливо. Детали полета полустерты, да и не было их, честно говоря, не было картинки, лишь веревочка и наша компания. И непередаваемое ощущение чего-то, ощущение, которое не проходит, и не хочу, чтобы оно прошло.
Я проснулся, было уже не рано, младшая дочь пару часов назад уехала.
Зазвонил телефон, это с работы, пора.
9 декабря 2014, 10 час. 12 мин.
Вадик, это было со мной и тобой только что, правда.
Такие дела.
Саша arkadyrovner.wordpress.com/2014/12/10/sharik/comment-page-1/#comment-93
У меня был вопрос,
Почему, ты Господь так устроил?
Мир страдания полн и блаженства,
И в них тишина, раскрывает объятия Богу.
Тот же, вкус у нее, между коек страдающих тел,
И в часовне лесной, там, где молятся птицы и волки.
За пределами смыслов, в отчаянной боли и тьме, все, отбросив как пыль,
К ней приходишь, на вдохе последнем, или если ты умер давно и гуляешь, отпетый и грешный…
Гул машин, блеск витрин, пух, седых тополей, лай собак, поцелуи влюбленных, многоцветие жизненных грез…
Мир есть все, и не нужен вопрос.