Мой путь лежал на улицу Покровку в магазин Белые облака. Там приехавший из Бельгии мастер презентовал практику внутреннего света и звука. Прогулявшись по узким улочкам старой Москвы я добрался до Мекки всех духовных искателей, магазина эзотерической литературы.Обилие книг по целительству, оккультизму, астрологии и прочим духовным и около духовным дисциплинам напоминало что время профанов и дельцов торжествует, как в отдельно взятом магазине так и по все планете. Спрос рождает предложение и мы, скромные работники духовных базаров стараемся его удовлетворить. Мы это я и другие книготорговцы и книгоиздатели. Людей интересуют знания и технологии их зовет аромат экзотики и мечты, что там, на Тибете, они получат ответ на свою жизнь. Но вопрос выворачивается в руках и серебристой рыбкой ныряет в морские глубины. Ни техники, ни гуру, ни поездки не создают, ни крупицы внутреннего золота, если в тигле души нет истинного огня. А те у кого он есть не нуждаются ни в обилии книг, ни в запахе Тибетских благовоний.
Такой человек огня большая редкость в наше время и я, бесконечно рад, что судьба свела меня с Аркадием и его друзьями.
Читать дальше →
Любое действие, или не действие, не имеет смысла для персонажа. Практика осознанности, трансформация пяти ядов, культивация высоких состояний, нахождение своего истинного Я, развитие бодхичиты, созидание души. Любое усилие по их достижению так же бессмысленно, как и усилие которое мы прилагаем, что бы пить, есть и дышать.
Иногда ищущий подходит к важному рубежу, он чувствует себя на краю пропасти и тогда животный страх смерти охватывает его. Это тело и все что с ним связано, бьется в агонии, и ты ничего не можешь с этим сделать, нет боли нет физических страданий, не поможет никакой врач, но для тебя это ужасающая реальность. Повод к написанию этого стиха был совсем мелкий, небольшое отравление и обычная рвота. Но без всякого моего желания, тело рвало, а в промежутках сочинялся стих. Сам удивился и записал.
В соплях и рвоте, кале и моче,
Окончить жизнь удел не из великих.
К чему тогда идеи в пустоте,
И мастеров пронзительные лики.
Когда себя дрожащею рукой,
Ты рвешь, как рвал когда то листик белый.
И лишь мечтает обрести покой,
Измученное, брошенное тело.
Оно лежит, лишь ноги чуть дрожат,
И хочет пить, но вены пересохли.
И может, вспоминает сад,
Но принимает музыку за вопли.
К нему я подойду, коснусь рукой,
Поглажу ушко, прошепчу три слова,
И тело обретет покой,
Себя узнав создателем основы.
Себя узнав как ткань небытия…
И примирится с перспективой смерти.
А где при этом пребываю Я?
Мне не узнать за этой круговертью.
Сегодня будет грустным день,
Грустить великое искусство
Из солнца сотворяя тень и упиваясь этим чувством
Входя в потоки бытия, прижавшись к женской нежной плоти…
Все это только есть, и я как камень, брошенный в полете.
Кто бросил, кто наметил цель, а может, был бросок случайным, об этом думать просто лень,
Но нет величественнее тайны, в ней жизнь, судьба, в ней Бог, в ней я…
Какое глупое занятье грустить, когда есть только грусть
Ей, распахнув свои объятия, ее впущу как сердце в грудь.
Пусть бьется пойманною птицей, ей радость подпевает в тон,
Хочу я грустью насладиться, пока струится этот сон.
Смерть, нечто пугающее или манящее, но далекое как небо. Нечто, о чем нельзя знать, несмотря на тысячи преданий разных народов. Как можно говорить о том, что не испытал и что никому не дано проверить. Если я есть, смерти нет, если есть смерть нет меня, сказал мудрец. Тогда к чему слова, придет не узнаем. Смерть, это полное прекращение того, что воспринимается мной как Я. Окончательное исчезновение всех желаний и страхов. Даже если после распада физического тела, энергетические тела и сопутствующее любой форме чувство отдельности, просуществует еще миллиарды лет, оно все равно прекратиться. Но было бы ошибкой, считать что мы ничего не знаем о смерти. До того как наступит окончательная и бесповоротная тьма, мы исчезаем с каждой потерей. Расставание с тем, что нам дорого, это маленькая смерть. Иногда мы не замечаем этих потерь так умирает детство и рождается зрелость, иногда
Читать дальше →
Русская поэзия 1960-х годов
Леонид Аронзон
***
Как хорошо в покинутых местах!
Покинутых людьми, но не богами.
И дождь идет, и мокнет красота
старинной рощи, поднятой холмами.
И дождь идет, и мокнет красота
старинной рощи, поднятой холмами, — Мы тут одни, нам люди не чета.
О, что за благо выпивать в тумане!
Мы тут одни, нам люди не чета.
О, что за благо выпивать в тумане!
Запомни путь слетевшего листа
и мысль о том, что мы идем за нами.
Запомни путь слетевшего листа
и мысль о том, что мы идем за нами.
Кто наградил нас, друг, такими снами?
Или себя мы наградили сами?
Кто наградил нас, друг, такими снами?
Или себя мы наградили сами?
Чтоб застрелиться тут, не надо ни черта:
ни тяготы в душе, ни пороха в нагане.
Ни самого нагана. Видит Бог,
чтоб застрелиться тут не надо ничего.
И второй стих.
Боже мой, как все красиво!
Всякий раз как никогда.
Нет в прекрасном перерыва,
отвернуться б, но куда?
Оттого, что он речной,
ветер трепетный прохладен.
Никакого мира сзади —
все, что есть — передо мной.
ЭТО ЖИЗНЬ, ЭТО И СВОБОДА НЕЗНАЮЩАЯ СВОБОДЫ И СТРАДАНИЕ, НЕЗНАЮЩЕЕ СТРАДАНИЯ.
АННА ТРОСИНА
Я в океане из опавших грез переливалась разными цветами.
Размыт был день. Был он предельно четок.
И были мы в каком-то челноке, несущем нас по воле ветра.
Мы не противились ему, лишь мягко подставляли плечи.
И было Утро, был и День, и Вечер.
И лучшей мы уж не искали Встречи, в объятии Вселенском находясь.
А губы наши говорили фразы на непонятном языке, но понимали мы друг друга.
И нежность — верная подруга, ласкала наши берега.
Хрустальным светом был залит пейзаж из наших снов,
И не было их ничего прекрасней.
Лишь легкое скольжение среди ненастья,
Лишь танец нашей тени среди залитых солнцем берегов.
Возможно ли пребывание в нашем мире без деятельности, ведь отказ от совершения поступка тоже поступок. Стремление к высоте или глубине также не назовешь недеянием.
Дао говорит надо следовать естественному порядку вещей. Но кто его установил?
Смысл истинного предназначения человека лежит за пределами всех умопостигаемых смыслов. Робким приближением к этому могут служить практики созерцания. Когда тибетские монахи строят прекрасную мандалу и разрушают ее в момент совершенства, или когда поэт, творящий хайку, соединяет простые вещи в не имеющую смысла, но служащую выражению чувств и мыслей форму. В любом действии можно открыть его внутреннюю пустотность, если совершать действия, ради самого действия, не преследуя никаких целей.
Нам больше нечего желать,
Когда распахнуты все двери,
И благодать превыше веры,
Брать, означает отдавать.
Вести по вечности надрез,
Узор, просвечивая тьмою,
И в бесконечный свет небес,
Нырять как в омут с головою.
Среди множества духовных искателей есть лишь единицы таких, кто не стремится бездумно идти чужой колеей. Работа требует методичности и живости, бескомпромиссности и легкости, каждый человек открывает ее для себя абсолютно заново. Нет простых рецептов работы, и потому нам надлежит быть внимательными к себе, остерегаясь повторяемых ритуалов и догм. Невозможно зафиксировать истину, можно лишь указать на нее. Истина настолько больше любых слов, насколько великая тайна жизни больше наклеенного на нее ярлыка. Эту тайну нужно принять целиком и сразу, окунуться в нее одним движением.
Наше внимание должно быть осознанным, размышление – целенаправленным, поступки – спонтанными и тотальными. Смотрите, слушайте, спрашивайте, направьте прожектор внимания на объект наблюдения! А затем сделайте самостоятельный шаг. Станьте Хозяином своей судьбы!
Аркадий Ровнер
Институт Культуры Состояний проводит двухнедельный Гурджиевский семинар в Грузии.
Тема семинара: «Спонтанность и тотальность».
Даты проведения: 23 июня — 8 июля 2012 года.
www.sostoyanie.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=309%3A----q--q&catid=13%3A2010-04-09-08-22-58&Itemid=10&lang=ru
Поговорим сегодня о любви, о сколько слов о ней наговорили. В слова ее запрятав как в могиле. Ее и отрицают сгоряча и признают, ее не узнавая и даже то любовью называя, что медиками лечиться давно. Нет без нее ни ада и ни рая, нет знания, лишь жалкой тени тень. Учитель не возможен без любви и ученик всего лишь раб безумный, когда он без любви к нему пришел. Нет Бога без любви и нет спасенья, она не мысль, а то что создает и мысль, и промежуток в мыслях. Она есть все, что есть и потому ее не называем,любовь и любящий, всегда одна любовь. Любовь себя не знает, узнавание ее убьет, и только труп любви предъявят людям в назидание. Ну что еще сказать мне о любви, слова живые превращая в камень? Не ненависть, она не страсть, не взрыв, не всплеск гормонов дикого соития. Она, звучащий в нас призыв к ЛЮБВИ, за гранью всех наитий, всех знаний, опытов и вер. За все возможные пределы она ведет, так будем смелы. Осмелимся любовь любить, с любовью жить, любовью быть.
Мудрец был прав, слепой ведет слепого,
Но вот вопрос, где зрячего найти?
И словом отвечаем мы на слово,
Не в силах правду сердца обрести.
Любовь страшит, она как искра в горле,
Не выплюнуть ее не проглотить,
И без любви приходим мы повторно,
Как этот круг сансары завершить?
Мы повторяем старые ошибки.
И совершаем новые опять,
И наши души вязки, склизки, зыбки,
Бояться, перед Господом предстать.
АННА ТРОСИНА
Это – не любовь – прошепчу я себе, гладя твои шелковистые волосы, вдыхая их смолистый запах.
Это – не любовь – скажу я, целуя твои веки с голубоватыми прожилками.
Это – не любовь – прокричу я, утопая в своей нежности, которая сочится и сочится, как сок из разрезанного стебля.
Это – не любовь – пропою я тебе, целуя твои пальцы.
Это – не любовь – заверю я тебя, накрыв тебя своим телом вместо одеяла.
Это что угодно, только не любовь – улыбнусь я тебе, согревая тебя своим жаром в холодную полночь.
Это – не любовь – выдохну я, прижавшись лбом к оконному стеклу, на котором через мгновение появятся фиолетовые цветы, которые я подарю тебе.
Это – не любовь – сладко зевну я, свернувшись клубочком на твоих коленях.
Это – не любовь – засмеюсь я, и янтарный дождь освежит твое гибкое тело.
Это – не любовь – выдохну я, прикрыв тебя от ветра.
Это – не любовь – облегченно вздохну я и соскользну в пропасть от одного твоего прикосновения.
Это – не любовь – успокою я себя, всю ночь протирая тебя прохладным полотенцем, пока ты мечешься в тисках простуды.
Это – не любовь – напишу я тебе и оставлю ключи на полочке в прихожей, и захлопну за собой дверь, тихо-тихо, чтобы не разбудить тебя, ведь ты спишь так чутко, Любовь моя…
Felix