Екатерина
@INAYA

Указатель «смотрите на что указывает недостаточность», очень часто начинает восприниматься как, «должен кто-то быть на кого указывает недостаточность» — это ОШИБКА!
Чувство недостаточности не говорит о наличии некого иллюзорного автора, который присутствует как призрак и при исследовании должен исчезнуть.
ЧУВСТВО НЕДОСТАТОЧНОСТИ УКАЗЫВАЕТ НА ЛОЖНУЮ УБЕЖДЕННОСТЬ В ТОМ ЧТО ЕСТЬ АВТОР!!!
И при исследовании все что может произойти, это осознание того, что НЕТ ПРЕДМЕТА ДЛЯ РАЗГОВОРА!
А не разоблачить некого ложного автора, который вызывает это чувство.
Просто это убежденность в авторе, а при исследовании происходит другая убежденность, что никакого автора нет и никогда не было и чувство недостаточности указывало не на присутствие автора как факт, а на присутствие убежденности в авторе как факте!

Если сражающиеся демоны, может быть не известны так широко, и не донимают постоянно каждого, то влияния голодных духов вряд ли кто-либо избежал (желание).

Разве не странно, что пребывая в комфортном состоянии, приходящая мысль о чём-то желаемом разрушает этот кофморт, делает нуждающимся, жаждущим, хотя минуту назад ничего этого не было? Данное явление есть следствие ненасытного аппетита самоопределения. Как бы Разум не определил “себя”, что-то стало “не-я”, “не-моё”, и в этом болезненность самоопределения как реальной недостаточности.

Рецепт голодного духа прост: мысль о не-моём, желанном, рисует образ убогого себя (голодного духа), которому позарез нужен объект желания. Так как Разум спит сансарным сном, он не вполне может определиться кто Я? и никакой образ недостаточно абсурден, чтобы с ним нельзя было отождествиться.

Исследование этой жажды может открыть некие абсурдные моменты этой фантазии о нужде. Первый, о котором уже было сказано выше, это то, что хорошее состояние (без мысли о желаемом) сменяется дискомфортным от желания, когда по идее желание должно ДОПОЛНЯТЬ имеющееся благо, а не перечеркивать его.

Другой момент, который может быть осознан, это то, что желание НИКОГДА не доставляет прямого удовольствия, оно всегда лишь обещает рай где-то там, когда объект будет достигнут. Очень медленно Разум излечивается от абсурдной веры обещаниям счастья когда-то потом. Разум раз за разом соглашается на ад за обещание рая, а когда объект достигнут, рай оказывается уныл и убог. В исследующем Разуме крепнет осознание этого несоответствия, и он всё больше становится удовлетворенным тем, что есть. Все меньше кажется, что игра стоит свечь. Всё страннее кажется вариант оставления удовлетворенности ради переживания недостаточности с последующим обещанием рая (который до сих пор так и не наступил!).

Тщательное исследование желания выявляет в нём обязательно присутствующий изъян – чувство недостаточности. Без него желание невозможно. Так как красивый объект
Читать дальше →

Разум, в котором поселилась твёрдая убежденность в собственном существовании себя как чего-то (Заноза самоопределения), стал уязвимым и боязливым к собственным творениям. Теперь это лишь вопрос времени, пока нечто, что входило в “Я” не станет видится как “не-Я”, не став таким образом источником страха, желания, гнева или отвращения для Разума.

В данном тексте будет рассмотрен один из видов таких фантазий, принимаемых за реальность – сражающиеся Демоны.

Демон есть осколок Разума, или неотъемлимая от него мысль, которая всячески терроризирует другую часть Разума (с которой идёт отождествление как с “Я”). Демон есть реальное “Не-Я” пребывающее в Разуме, незванное, неуправляемое, вредоносное.
Разум пребывая в сансарическом сне обычно рассматривает явления физического мира и других существ как “Не-Я”, самоопределяясь посредством тела и образа себя. В какой-то неизбежный момент, в Разум приходит идея о том, что “Не-Я” существует не только в физическом мире, но и в мире психическом, в мире ментальном. Эта идея приходит после созерцания странных идей, которые не вяжутся с образом себя. Обычно это “грязные” идеи, идеи зла, бессмысленного, идеи существования зла как такового, идеи насилия над невинностью, идеи радости от несправедливости, от страдания и боли. Это зеркальные идеи, которые существуют как антитеза идеям о себе добром, справедливом, любящем. В какой-то момент в Разуме просыпается странный и нездоровый (по мнению самого Разума) интерес к этим “грязным” идеям. Они кажутся одновременно и интересными, и отвратительными. В какой-то момент Разум устрашается самоопределению через эти идеи, и в то же время не может с уверенностью сказать, что они полная ложь. Он хотел бы, чтобы было так, но всё, что Разум может – это выгонять эти неприятные идеи, убеждая себя – “я не такой”.

Обычно Разум в котором крепко проросли понятия о красоте, чистоте особенно уязвим перед сражающимимся Демонами. Такой Разум не может слить свои любимые понятия красоты и чистоты, они очень
Читать дальше →

Я долго плыл, сгорали города,
Ветшал корабль и вороны года
Кружили с каждой милей все чернее.
Порвались паруса, погнулись реи,
Команда разбежалась по портам,
И скоро я уже останусь сам.

Я стал хитер как одинокий кит,
Узнал я то о чем волна молчит,
Смотрел на звезды как в глаза врагов,
Срывал Изиды царственный покров.
Испепелив всю душу до углей,
Познал глубины северных морей.

Я как клинок холодного огня,
И скоро глубина возьмет меня.
Я бросил дом в погоне за мечтой
Я думал зряч, а вышло что слепой.
И пену пропуская сквозь ладонь,
Хрипел и бился как упавший конь.

Но я поднялся, небо плыло в море,
Его я обнял и с волною споря,
Поплыл на встречу с брошенной землей.
Но тот кто плыл, тот был уже не мной.
Без корабля, без знания без сил,
Он бросил все и просто в ночь уплыл.

Как море в штиль спокоен и упруг,
Он был в аду и завершил свой круг.
Дойдя до дна распластанной звездой,
Утратил путь и выжег облик свой.
Теперь его черты несет прибой,
Встречай земля, вернулись мы домой.

Ты нес меня в своей руке
А я то думал налегке
По жизни прокачу как шар
И улечу как сонный пар
Открыв ладонь ты посмотрел…
Взяв за бока меня как мел
На синей плоскости тоски
Провел ты линию реки
Из белопенных облаков
Составил иероглиф слов
Расставил многоточья звезд
И жирно начертил вопрос
Он как жираф качнул звезду
Она упала, так в бреду
Бродя по лабиринтам снов
На ощупь чувствовал я зов.
Сжимая душу как мелок
Ее испишешь, жизнь есть срок.
Ее искрошишь на строку
Ее затупишь на бегу
Оставив на доске пустой
Меловый прочерк над рекой.

Ты есть ТО, ЧТО ЕСТЬ дерьмо!..
Но ты не тот, кто ест дерьмо!..
С целью избавиться от дерьма!..

*дерьмо — относительность, двойственность!

В сансаре хорошо, а в нирване лучше.
Карму матом не испортишь.
Где родился — там и просветлился.
В сансаре густо, а в нирване пусто.
Не лезь вперед Будды в самадхи.
А вы, друзья, как ни садитесь, все в бодхисаттвы не годитесь.
Просветление приходит во время медитации.
Карма с возу — монаху легче.
Близка нирвана, да не укусишь.
Будда не выдаст, Мара не съест.
Сансара все стерпит.
В сансаре правды нет.
В чужую сангху со своим уставом не ходят.
Там хорошо, где кармы нет.
Век живи — век медитируй.
Карму бояться — в сансару не ходить.
Лама на ламе сидит и ламой погоняет.
Все дороги ведут в нирвану.
Всякий гуру свое ученье хвалит, а усилий послушников ни во что не ставит.
Где дхарма — там и правда.
Сансару не тревожь — она и не завоняет.
Карма — не Будда, просветления не предложит.
Дареной дхарме буквы не считают.
Сатори — дело наживное.
Бодхисаттва познается в сансаре.
Если Будда не идет к монаху, то монах идет к Будде.
За двумя гуру погонишься — ничему не научишься.
Знал бы дхарму — жил бы в Лхасе.
Знает лама, чье съел сало.
И ламы сыты, и монахи биты.
Из дхармы слова не выкинешь.
Всякий лама свой монастырь хвалит.
Сколько ламу не корми, а он еще хочет.
Когда лама говорит, тогда Будда плачет.
Кому тошно, а ламе — в мошно.
Красна птица перьем, а Будда — ученьем.
Кто в сансаре смеется — тому все удается.
Кто рано встает, тому Будда подает.
На Будду надейся, а сам не плошай.
На чужом горбу в Чистую Землю не въедешь.
На то и бодхисаттва в сансаре, чтобы монах не дремал.
У каждого свой Будда в шкафу.
Что у архата на уме, то у бодхисаттвы на языке.
Дхарма есть — ума не надо.
Рад бы в нирвану, да карма не пускает.
Лама брешет, монах жопу чешет.
Не спрашивай у ламы, спрашивай у Бодхидхармы.
Не пойман — не гуру.
Не клади все сутры в одну корзину.
Сатори — хорошо, а нирвана — лучше.

Мы волки быстрые как реки
Из горной глуби, смутен сон
И наши хрупкие набеги
Разбились о камней закон
На половодье хриплых песен
Кровавой яростью клыка.
Мы это небо болью взвесим
В изгибе старого курка.
Забит жакан, картечь отлита
И мы по руслу древних слов
Еще не до конца убиты
Течем свержением основ.
Какая сила смяла души
Забив тела в проход меж скал,
Быть может ожиданья лучшей
Не доли, как господь сказал:
«Во истину со мною рядом
Воссядет тот кто был распят»
И этот зов струится ядом
От кончиков волос до пят.
И мы летим в прыжке последнем
Благословенны егеря
И отвечает гулом медным
На выстрел мерзлая земля.

Охота на себя.
Путь джняни, предполагает сильный ум, способный распутать самого себя. Но это, же качество и становится главным препятствием на пути пробуждения. Умело манипулируя двойственной природой языка, идущий путем знания создает запутанный лабиринт из ментальных конструкций. Все это объясняется искренним стремлением разобраться в познающей природе, но незаметно само стремление познания становится домом для познавателя и прекратить этот процесс равнозначно смерти. Даже слушая учение и резонируя с ним, все равно остается соблазн уходить от прямого пути в бесконечный лабиринт взаимоисключающих концепций. Предельная простота учения не оставляет ни малейшего шанса на сохранение автора, но придерживаться такого простого пути мешает то же чувство авторства. Из этого замкнутого круга нет выхода, но его можно разорвать предельной искренностью и доверием к мастеру. Все остальное, каким бы правильным и нужным оно не казалось, только оттягивает момент окончательной самоутраты. Необходимо загнать себя как волка, так безжалостно и точно, что бы единственный путь бегства был навстречу выстрелу мастера.

Мы в каждой смерти ищем тайный знак
И строчку завершаем многоточьем.
О нем звезда над яслями пророчит,
И время сбило в этот день свой шаг.

Одним лишь взмахом деревянных крыльев
Он утолил голодный вой ночей,
Окрасив кровью клювы злых гвоздей,
Развеялся по небу звездной пылью.

И даже те кто жил, о нем не зная,
Не ведая ни ада и ни рая,
Услышали в ночи сей скорбный крик.

Уже прошли столетья чередой,
И каждое дарило нас бедой,
Но каждый день мы помним этот миг.
1
*********************************************
Мы в каждой смерти ищем тайный знак,
Но что есть смерть? Об этом мы не знаем.
С собою в прятки каждый раз играем,
Но у себя не выиграть никак.

Мы прячемся, глаза закрыв рукою,
Мы просто дети, как придет беда.
И что с того, что на висках года
Нас обручают с дряхлостью чужою.

Вот зеркало — его душа чиста,
Она как белый снег; лишь тень листа
На нем оставит знак, его пороча.

Пусть этой тени образ нам чужой,
Его мы прочитаем над собой.
И строчку завершаем многоточьем.
2*********************************

И строчку завершаем многоточьем,
Там в каждой точке обитает мир,
А в промежутках плещется эфир,
Его услышишь тихой звездной ночью,

Там ангелы и гении веков,
Там пение дриад и смех сатиров,
Врывается он в скучные квартиры,
Не в силах разорвать металл оков.

Мы узники, не знающие плена,
А он струит соленый шум по венам
И каждый день по капле жизнь нам точит.

А был ли он, кто смертью смерть поправ,
Лишил ее владения и прав,
О нем звезда над яслями пророчит.
3***********************************

О нем звезда над яслями пророчит,
О нем с амвона говорит мудрец,
О нем нам пела мать, им жил отец…
И все же червь сомнений душу точит.

Лиц много проходило в тьме веков,
Их легкий путь развеян был ветрами,
Они из мифов говорили с нами,
Но мы не понимали этих слов.

Смотрели мы на палец, а луна
Все так же в отражении видна,
Ее ловить пытается рыбак.

Но только плеск волны ему в укор,
Луна взошла на небо
Читать дальше →