Творчество

Кто не способен ощутить Любовь живую,
Как зов реки в песках, где жаром все пылает;
Тот, кто не пьет зарю, как воду ключевую;
Кто, словно трапезу вечернюю, закат
Вкусить не может;
кто меняться не желает —

Пусть спят.

Любовь превыше богословских поучений
Читать дальше →

почтальон
букетик лесных фиалок
в пустом рукаве

Под цветущей сиренью,
Прячется лето.
Не заметно…

Ах, что-то мне не верится, что я, брат, воевал.
А может, это школьник меня нарисовал:
я ручками размахиваю, я ножками стучу,
и уцелеть рассчитываю, и победить хочу.

Ах, что-то мне не верится, что я, брат, убивал.
А может, просто вечером в кино я побывал?
И не хватал оружия, чужую жизнь круша,
и руки мои чистые, и праведна душа.
Читать дальше →

• Ошибка становится ошибкой, когда рождается как истина.
• Когда миф сталкивается с мифом, столкновение происходит вполне
  реальное.
• Свободу нельзя симулировать.
• Замыслы попадают в голову изнутри.
• Часто крыша над головой мешает людям расти.
• Розы пахнут профессионально.
• Идею можно докультивировать до культа.
• Многие из тех, кто лез в светила, повисли на фонарях.
• Мир вовсе не безумен, хотя и не приспособлен для нормальных
  людей. Он только для нормированных.
• Сколько догматов у атеиста!
• Даже в лабиринтах уже висят надписи: «Заблуждаться запрещается!»
• Задаю окольные вопросы, чтобы предотвратить уклончивые ответы.
• Чтобы добраться до источника, надо плыть против течения.
• Если настоящий шут смеется над настоящим шутом, значит один из
  них не настоящий.
• Сатира никогда не пройдет по конкурсу,- в жюри сидят ее объекты.
• Велика сила ничтожества — ничто не одолеет его.
• Если заявить: «Святых нет!», обидятся даже атеисты.
• Чем слабей доводы, тем крепче позиция.
• Наилучшее мерило эпохи — диапазон между великим и ничтожным.
• «Я слышал, что мир прекрасен», — сказал слепой. «Кажется», — ответил зрячий.
• Не творите себе богов по своему образу и подобию.
• Чаще всего вход там, где выход.
• Дорожные указатели не облегчают крестный путь.
• Мне снилось стадо баранов — вожаков. Каждый несся с
  колокольчиком. А за ними — ни одной овцы.
• Есть баррикады, по одну сторону которых пусто.
• Кому язык послушен, тот часто молчит.
• Фикции — тоже действительность, ведь мы за них расплачиваемся.
• Ну, допустим, ты пробил головой стену. Что ты будешь делать в
  соседней камере?
• Откуда ветер знает, куда ему дуть?

В словах — остатки соли, а в глазах —
лишь грязный лед над тьмою неглубокой.
Нет сил молчать. Но нечего сказать,
когда уходишь из ладоней Бога,
когда визжат ноябрьские ветра
как свиньи на обрыве у Гадары,
когда по мостовым клубится смрад,
а в мутных окнах мечутся кошмары,
когда идешь сквозь блудный пьяный бред,
сквозь дымное пространство липких страхов,
то чувствуешь: Бог есть, но не в тебе,
а все твое — летит по ветру прахом…

Ночь. Перекресток. Злые голоса.
Молчание небес — на полчаса .

Есть высший смысл в таинственной игре,
В хитросплетенье и теней и света.
О, как же нас тревожит на заре
Неуловимость трепетная эта!
Есть высший смысл. И он во всё проник,
И он всему дарует оправданье.
Но сотрясает мирозданье крик:
– А как же страх? А слёзы? А страданья?
Как рассуждать о свете и добре,
Коль смерть придёт? Ты позабыл о смерти?
Нет, не забыл. Но верьте, верьте, верьте:
Есть высший смысл в таинственной игре.

Русская поэзия 1960-х годов
Леонид Аронзон

***

Как хорошо в покинутых местах!
Покинутых людьми, но не богами.
И дождь идет, и мокнет красота
старинной рощи, поднятой холмами.

И дождь идет, и мокнет красота
старинной рощи, поднятой холмами, — Мы тут одни, нам люди не чета.
О, что за благо выпивать в тумане!

Мы тут одни, нам люди не чета.
О, что за благо выпивать в тумане!
Запомни путь слетевшего листа
и мысль о том, что мы идем за нами.

Запомни путь слетевшего листа
и мысль о том, что мы идем за нами.
Кто наградил нас, друг, такими снами?
Или себя мы наградили сами?

Кто наградил нас, друг, такими снами?
Или себя мы наградили сами?
Чтоб застрелиться тут, не надо ни черта:
ни тяготы в душе, ни пороха в нагане.

Ни самого нагана. Видит Бог,
чтоб застрелиться тут не надо ничего.

И второй стих.

Боже мой, как все красиво!
Всякий раз как никогда.
Нет в прекрасном перерыва,
отвернуться б, но куда?

Оттого, что он речной,
ветер трепетный прохладен.
Никакого мира сзади —
все, что есть — передо мной.

ЭТО ЖИЗНЬ, ЭТО И СВОБОДА НЕЗНАЮЩАЯ СВОБОДЫ И СТРАДАНИЕ, НЕЗНАЮЩЕЕ СТРАДАНИЯ.

АННА ТРОСИНА

Я в океане из опавших грез переливалась разными цветами.
Размыт был день. Был он предельно четок.
И были мы в каком-то челноке, несущем нас по воле ветра.
Мы не противились ему, лишь мягко подставляли плечи.
И было Утро, был и День, и Вечер.
И лучшей мы уж не искали Встречи, в объятии Вселенском находясь.
А губы наши говорили фразы на непонятном языке, но понимали мы друг друга.
И нежность — верная подруга, ласкала наши берега.
Хрустальным светом был залит пейзаж из наших снов,
И не было их ничего прекрасней.
Лишь легкое скольжение среди ненастья,
Лишь танец нашей тени среди залитых солнцем берегов.

Комната идеально квадратная. У задней стены кровать. Больше никакой мебели нет, комната пустая. Камера под потолком сначала очень высоко, метров 10 над кроватью, медленно опускается пока в кадре не остаётся только кровать и человек на спине.
Женский голос:
Доброе утро Андрей. Как спалось?
— Херово. Гита, кофе мне!
Андрей поднимается и садится на кровать. Камера объезжает его вокруг. Видим затылок. Комната обставлена разной старой мебелью, практически всё пространство у стен заполнено книжными полками с книгами. Перед кроватью столик с дымящейся чашечкой кофе на нём. Деталей интерьера много, но ничего лишнего, валяющегося, ненужного, идеальный порядок и чистота.
— Солнце, хочешь загадку загадаю? Светит, но не греет — что это? Не отвечай, я сам скажу. Это ты, сука!
Андрей подошел к зеркалу на противоположной стене и уставился в него.
Видим Андрея с другой стороны зеркала. Изображение закручивается и удаляется пока мы не понимаем, что комната — это осколок космического корабля, кувыркающегося в космосе, а зеркало — иллюминатор. Корабль отдаляется и на фоне какой-то туманности превращается в точку и исчезает…

Читать дальше →