Творчество

Прохладный ветерок.
Колокола покинув,
Плывет вечерний звон…

Никто никого не съедает,
Никто не рождается, не умирает,
Не создаётся ничто, не ломается,
Не действует, не разрушается,
Не бежит, не летит, не идёт,
Ничто не движется, не плывёт –

Всё это – круговращенье энергий ума,
Души Мировой есть картины сна,
Её мыслеформы всего и вся,
Кто знает всё – кроме Себя.
Проснувшись поймёт, как вспышку, салют,
Что не ум, не Душа – что Она – Абсолют
Адвайтин

Все формы – это наше выражение,
Это наше зеркальное отражение,
Это наше творчество, мечты,
Результаты ментальной игры;

Это наше спонтанное проявление
Наших желаний, любого хотения,
Наших скрытых и тайных надежд –
Незримого сознания явных одежд.
Адвайтин

Там, на вершине горы,
Замок белеет могучий
Над молодою листвой…

По Евгению Санину (Монах Варнава)

У Жадности просила Щедрость:
«Отвергнешь просьбу ты любую,
Но дай, не посчитай за дерзость,
Кастрюлю, самую большую!»

«Не дам!» — как отрубила, Жадность.
Тому не привыкать ушам.
Ещё услышим, не однажды,
От Жадности — «Не дам, не дам!»

Не стала спорить и перечить
(Не спорь и ты о том, дружок),
Но Щедрость принесла под вечер
Ей испечённый пирожок.

«А почему один всего лишь,
И мал, не знаешь, как и взять?
Ты — Щедрость, знать, себе позволишь
По боле всем всё отдавать!»

«Везде просить кастрюли стала,
Уж, коль с тобою не срослось.
У всех, кого б ни угощала,
Кастрюль поменьше не нашлось!»

Осталась Жадность «с носом» так…
(Наелся ж, кто-то — досыта!)

Я – за пределами всего,
Что только можно обозначить,
И это «Я» – есть «Я» всего,
А это может только значить,

Что то, что якает всегда,
Себя считая существом –
Есть ложное «я» Бытия,
Его концепция, фантом,
Плод иллюзорных мыслеформ,
Отождествление с умом
И с телом с появленьем «я»;

Творенье Вечного Огня,
Того, что мы Творцом зовём,
Его проекция Себя
И превращения в миры,
И появленье ложных «я»
Для проведения Игры.

Проявленное Бытиё
Не отделяет от Себя
Ничто – Оно есть Я всего,
Являясь Высшим, вечным «Я»,

Единственным для всех существ,
От них сокрытое умом,
На всех глядящее с Небес
И видя лишь Себя в другом,
И видя лишь Себя во всех,
И видя лишь Себя кругом.
Адвайтин

Вот оно — знакомый наизусть
Мягкий плеск, залитый серебром…
— Ничего… И я ему молюсь
Ни о чем.

Ни на небе и ни на воде,
ни в далекой линии огня — Н и ч е г о, разлитое везде,
Н и ч е г о, входящее в меня.
И без слова, без конца, без сна,
с сердцем, точно растворенный дом,
я молюсь, как тихая сосна,
Ни о чем.

Море весною
Зыблется тихо весь день,
Зыблется тихо…

Эта статья Юрия Мамлеева может быть полезна всем творческим личностям нашего сайта

Совершенно ясно, что высокая метафизика может быть постигнута лишь в результате чистого созерцания и глубокого сверхрационального духовного опыта. Все наслоения типа эмоционально-душевных переживаний, низкого уровня понимания, примесь психики, а не духа, ведут к нелепым искажениям и вообще выдают за метафизику нечто другое. С другой стороны, настоящее искусство, как таковое, всегда имеет дело с подлинным, с реальным, и обладает способностью проникать за поверхность явлений. Правда, в искусстве может иметь значение и чисто субъективное начало (ибо наши переживания, фантазии — тоже своего рода реальность), но это не лучший вариант искусства. Поэтому метафизический реалист меньше всего должен быть романтиком; он должен быть сверхреалистом, что, конечно, включает, как начальный момент, глубокое знание видимой жизни (гораздо более глубокое, чем требовалось, например, для обычного реалиста XIX в.). Однако это знание видимой жизни должно являться для него лишь начальным моментом, за которым открывается его проникновение в более грозную реальность. Поэтому сама главная тенденция творчества предъявляет свои требования даже к изображению ситуаций обыденной жизни: здесь не место для интереса к мелочам и подробностям человеческого существования, которые не дают «окна» в более глубокую реальность; по существу, видимая жизнь для такого писателя становится символом или аналогом высших (или, наоборот, инфернальных) реалий, которые, однако, (поскольку такой писатель является реалистом), не даются здесь только намеком, в полутенях60, как у символистов XIX-XX веков, а, наоборот, должны выступать обнаженно, зримо, подавляюще, оттесняя на задний план изображение низшей реальности и давая читателю ничем не прикрываемое видение бездн…

Разумеется, такое творчество предполагает наличие у писателя, мягко говоря, не совсем обычных свойств, но оставим пока эту проблему в стороне, а рассмотрим
Читать дальше →

Самуил Маршак
Дом, который построил Джек

Вот дом,
Который построил Джек.
А это пшеница,
Которая в темном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

А это веселая птица-синица,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в темном чулане хранится
В доме,
Который построил Джек.

Читать дальше →