Феликс
@Felix

vk.com/audios89935625?album_id=48724940

Это продолжение статьи Джефа Уоррена из Psychology Tomorrow «Просветление: готова ли наука отнестись к нему всерьез?». В ней рассказывается о новых поразительных открытиях относительно того, как практика внимательности влияет на структуру и функционирование нашего мозга. А еще Уоррен задается вопросом, возможно ли обратное — сделает ли наука возможной аналогичную трансформацию мозга без 20 лет медитации?

Перевод © Практика внимательности

В марте 2012 г. я вместе с двадцатью другими мастерами медитации принял участие в эксперименте, проводившемся клиникой Brigham and Women’s Hospital и Медицинской Школой Гарварда в Бостоне. Экспериментом руководили молодой гарвардский нейробиолог Дэвид Ваго (David Vago) и буддийский учёный и учитель практики внимательности Шинзен Янг (Shinzen Young).

В течение одной недели мы — все двадцать участников — медитировали в импровизированном ретритном пространстве в лаборатории функциональной визуализации. В течение двух дней мы проходили различные поведенческие и психологические тесты. Но основные события развернулись в клинике.

Каждые несколько часов из нашей группы выбирали практикующего, который отправлялся к принадлежавшему клинике магнитно-резонансному томографу (МРТ) для функционального и анатомического сканирования мозга (вследствие перенесённой много лет назад травмы у меня в шее стояла металлическая пластинка, не позволившая мне участвовать в этой части эксперимента).

Ваго и Янг бились над одним из величайших вопросов нейронауки: каково настоящее состояние покоящегося мозга? Для того чтобы наблюдать за любой активностью мозга, будь то за воспоминания, движение частей тела или сосредоточение внимания, при изучении магнитно-резонансной томограммы нейробиологу необходимо определить базовое состояние покоя, с которым можно будет сравнивать активное состояние.

С этой целью нейробиологи много лет давали указание пациентам, проходящим магнитно-резонансную томографию, позволить своему уму «просто блуждать» между
Читать дальше →

Паутинка невидимка смерть застыла словно льдинка,
Укрывая небосвод, ночь из моря воду пьет…
Ночью стелется перинка и дорога по суглинку
Все ведет за облака… там далекая река
Вытекает звездным светом, истощая корни лета
Луной жилкой на виске бьет от Бога вдалеке…
Если б то была река мы бы лодку смастерили
И уплыли и забыли про железные века… ах река ты не река,
Ты фантазия рассказа, на тебя смотрю я глазом, развернув его назад
Вижу в небо морепад, вижу ангелов скользящих в колеснице из ресниц…
Бог в машине, небо ящик, семь вуалей, трое лиц.

Ах эта немота, когда слова причуды,
И в ожиданьи чуда лишь только слов тщета.

И эта немота, что равнозначна речи,
И грузит болью плечи, молчания мечта.

Молчание во всем, молчание извечно,
И к немоте лицом, оно сияет в речи.

Так свет живет во тьме, так тьма живет во свете,
Так я живу во мне, вопросами в ответе.

Фон и фигура, это два ключевых понятия в гештальт психологии. Процесс восприятия состоит из постоянной смены ролей, фигура становиться фоном, а фон фигурой Для понимания вопроса мы можем посмотреть на любой предмет. Внимание выделит его, из набора других, рядом стоящих предметов, тем самым они станут фоном, на котором проявится фигура выбранного нами предмета. Это же правило действует и при регистрации чувств и мыслей. Мысль и чувство видны на фоне других мыслей и чувств, которые в этот момент не регистрируются. Появляется вопрос, а есть ли эти мысли и чувства без их регистрации? Аналогичен пример со звуком, любой звук мы слышим на фоне других звуков, даже в камере депривации останутся звуки биения сердца, работы внутренних органов, пульсации крови. Но сейчас их для нас нет. Это возвращает нас к известному коану: Есть ли шум падающего в лесу дерева, если его никто не слышит? Возвращаясь к чувствам и мыслям можно сказать, что пресловутый фон для чувств, это не некое отдельное чувство естьности, а то чувство которое в данный момент не регистрируется. Потенциальная возможность появления всех чувств может быть названа аспектом основы. Так, водная поверхность является потенциалом, содержащем в себе бесконечное количество волн, которые появляются из нее, и видны на ее фоне. Это же относится и к фону мысли. Мысль видна на фоне другой мысли, которая в этот момент не знается, но осознается. Эта не видимая мысль играет роль Я. А мысль о Я, это такая же мысль как и любая другая, которая в свою очередь видна на фоне не знаемой мысли, взявшей на себя роль субъекта.
“Эти размышления выводят на то, что нет, ни только индивидуального Я, но нет даже возможности его появления, так как, ни отдельной Я мысли, ни отдельного Я чувства, никогда не было.

А кто же Я?
Не более чем знак,
Но он, из буквы, может возродится,
И из того, что есть, свершая шаг,
Водой иллюзий не дано напиться.

Ответ-лишь эхо на вопрос,
Два зеркала, а меж ними,
Все то, что обретает имя,
И сотворяет
Читать дальше →

Your text to link...

Иов — имя праведника нз древних преданий. Он живёт где-то на восток от Палестины еще до Моисея, но знает истинного и единого Бога. Начало книги рисует образ искренней, чистосердечной, благообразности, истовости богатого патриархального шейха, неуклонно блюдущего себя от греха и во всём поступающего, как положено. Но Сатана (Противоречащий), споря с Богом об Иове, бросает вызов: праведник чтит Бога не бескорыстно, его праведность обусловлена его сытостью и благополучием. Вопрос поставлен остро: что такое нравственное поведение человека — добронравие ожидающие награды, или верность до конца, имеющую опору в себе самой? Чтобы этот вопрос получил ответ, Бог выдает Иова на пытку обвинителю. Гибнет скот Иова, затем слуги, затем сыновья и дочери. Иов больше не богач, не господин, не отец семейства, не глава пле¬мени; но все эти беды он встречает с безукоризненной истовостью. Сатана ищет новых доводов: важнее всего не общественное положение, не семейный круг, но «кожа», «кость» и «плоть» — непосредственная телесная реальность человеческого «я». И вот Иов поражен «от подошвы стопы по самое темя» проказой или какой-то сходной болезнью, не только обрекающей его на мед¬ленную и мучительную смерть, но извергающую из круга людей, Проклиная ночь своего зачатие и день своего рождения, Иов на отрекается, однако, от веры в правду как сущность Бога и созданного Богом мира; но там невыносимее вопиющее противоречие ме¬жду этой верой и жестокой очевидностью. Поставлен вопрос, на который нет ответа, и это мучает Иова тяжелее, чем телесные страдания. Чтобы как-то успокоиться, он должен либо перестать верить в то, что должно быть, либо перестать видеть то, что есть; в обоих случаях он выиграл пари Сатане.
Первый выход предлагает жена: «Похули бога — и умри!» Второй выход — слепо верить в то, что добродетель всегда награждается, а порок всегда наказывается, и принять свою муку как возмездие за неведомую вину — рекомендуют трое друзей Иова: сладкоречивый Элифаз,
Читать дальше →

На этот пост меня вдохновил комент Дракона:» Люди находящиеся в суровых жизненных услових, в зоне, в армии, на войне, часто разрывают это отождествление(с телом, с ощущением) и воспаряют над болью, над ощущением, автоматически становятся наблюдателями этого как очередного явления природы, но их поджидают не менее серьезные враги(чувство и мысль)! «

Ведь как просто сказать, что тело объект, но знание этого ничего не стоит. Сильная боль, дискомфортные ощущения очень быстро вернут в телесность, где тело уже не объект, а Я. Да, это отождествление может быть разорвано и тогда на место Я встанет чувство или мысль. Если честно спросить себя что, сравнимое с пыткой тела, должно произойти, что бы интеллектуальное знание о чувстве и мысле, как объекте, сменилось переживанием этого, то ответа нет. В моменты сильных душевных потрясений может наступить предельная ясность, разрываемое болью сердце вспыхивает огнем тотальной любви, чувство единства и полноты всего сущего охватывает человека… эту вспышку часто называют пробуждением сердца, но и она может быть присвоена умом, как мое пробуждение, моего сердца. Последний бастион, Я- мысль остается нерушим. Но если взрыв Я — чувства может быть спровоцирован жизнью, то крушение Я – мысли возможно только как милость, неосуществимая без помощи мастера. Ум, измучивая себя коанами, атма вичарой, растворяясь в риг па, истончается, как паутина и может быть разорван мастерским ударом, но никто не знает, как толст тот канат. На мой взгляд, здесь нет последовательности, один вначале утрачивает отождествление с телом, другой с мыслью. Важно не останавливаться на полпути, здесь может помочь только искренность и глубина запроса. Да найдет нас
Читать дальше →

Из Махабхараты: Как то Парвати в шутку закрыла глаза Шивы, и мир погрузился во тьму, из этой тьмы родился демон. Никто не мог его одолеть кроме тех, кто его породил.

Закрой глаза и этот мир исчезнет,
Из тьмы родится демон черных снов,
Откроет глаз, багровый и железный,
Ему ответит злобный волчий зов.

Теперь на мир, ты смотришь этим глазом…
Он режет плоть живую на куски,
Он отравляет каждый запах газом,
И в душу забивает гвоздь тоски.
Он распинает, строит баррикады,
Сжигает шины, а потом детей,
Он управляет смертью на парадах,
И прославляет правду палачей…

Мгновенье Шивы и игра Парвати,
Смешной каприз танцующих богов,
В нем демон только тень на белом платье,
Смешной бесенок, из рассветный снов.

Во время войн, революций, стихийных бедствий,
жизнь человека дешевле бумаги,
на которой напишут списки,
не остается ни гнева, ни боли,
трупы людей как картошка в миске,
ошкурены, но не омыты.
Позже, когда по памяти милосердно пройдет усталость,
страх вырежет шоком, ну а то, что осталось,
спрячет в глубины космоса,
там где сплетает корни мировое древо,
кощеи живут и норны,
счастливые каннибалы,
а на вершинах горных,
матери спят устало.
Черные и седые
матери для ракшасов…
Строятся рядовые в очередь, как за квасом,
в жаркий июньский полдень,
небо бездонно сине,
22 июня, место Россия.
А может Токио или Дрезден
где так же молили, увы бесполезно…
лишь тени остались, им холодно летом и хочется есть, а еще сигарету.
Ангелы сбили свои маршруты
Каждый несет по сотне душ
Все при параде лишь дети разуты
Чтобы побегать средь райских кущ.
А может не будет ни ада ни рая,
В черном здании задымленный коридор,
Гиены проходят, беседуя или лая,
И кружит ветер бумажный сор.

Когда понимание и непонимание будут равны
Когда боль утраты и радость находки будут так же различны как северный и южный ветер
Когда время станет словом и не останется ни когда ни теперь
Ты закроешь глаза и откроешь их вновь не заметив никаких изменений.