4. Считая реальными свои грехи, в прощении ты видишь один обман. Ведь если считать грех истиной, нельзя не верить, будто прощение — ложь. Итак, прощение — не более чем грех, как, впрочем, и всё остальное. Подобное прощение гласит, что истина фальшива, и улыбается порочным так, будто они безгрешны, как трава и белы, как снег. Подобное прощение — во власти галлюцинаций по поводу того, что для него осуществимо. Оно увидит в праведном порок, а благо посчитает злом.
5. В таком воззрении прощение — не избавленье. Оно — еще одно свидетельство тому, что грех нельзя простить, что, в лучшем случае, его необходимо скрыть и отрицать или присвоить ему иное имя, ибо прощение — это предательство по отношению к истине. Вину нельзя простить. Если ты грешен, вина — навек твоя. А те, что прощены, но с предпосылкою реальности их грехов, безжалостно осмеяны и дважды прокляты: сначала самими собою за то, что, как им кажется, они совершили; а уж затем и теми, кто их прощает.
6. Но именно нереальность греха и делает прощение естественным и целиком разумным, глубоким облегчением для тех, кто его предлагает, тихим благословением там, где оно принято. Прощение не поощряет заблуждений, но собирает их всех вместе и с легким смехом мягко слагает к подножию истины. Оттуда они исчезают без следа.
7. Прощение — единственный представитель истины в мире иллюзий. Оно видит их никчемность и смотрит сквозь них, сквозь тысячи их форм. Прощение видит ложь, но ею не обмануто. Оно не слышит воплей самобичевания грешников, обезумевших в своей вине. Оно глядит на них спокойным взором и просто говорит: «Брат мой, то что ты думаешь, — не истинно».
Ну просто у явления много граней: за отказ от реальной ценности (любви) — недостаточность, за отказ от того, чего действительно хочешь — вина (как по руке себя ударить), как попытка найти замену любви — страсть, а так как объект страсти можно потерять или не достичь — страх!:)
Если боль и любовь одно переживание, скажем, один импульс, который далее может выразиться столь по-разному, из-за мысли, тогда мысль является очень могущественным элементом в этой цепочке. И именно она определит в конечном счете что переживается…
Не соглашусь. Точнее не со всем. Идти в боль надо, вскрывать её из подсознания — да. Но далее смотреть на причину. Это мысль — некая оценка себя или другого, то есть мысль о разделении, которая вызвала эту боль. И тогда уже эту мысль прощать, давать ей уйти вместе с болью.
:) да, дырка пустая, ущербная, нерадостная, но кажется, что другой сущности и нет!:) И поэтому пытаемся любить эту картинку, которую и не получится полюбить! Поэтому Курс учит принять иную картину, ту которую можно было поместить в обе части разума — в Я и НЕ-Я одну и ту же — картину невинности, чистоты и единения… И прощение помогает увидеть, что эта картина не просто необоснованная фантазия, а именно та, которая приносит и радость, и покой и к тому же является отражением реальности прямо во сне. Это называется счастливый сон в Курсе, и он уже является спокойным приглашением к Пробуждению!:)
Верно, и даже не боль, а ложную ПРИЧИНУ, которая вызвала эту боль. Например, чел не хотел тебя обидеть, но тебе показалось, ты испытал укол боли, а потом понял ложность причины! Вот это и есть истинное прощение!
4. Считая реальными свои грехи, в прощении ты видишь один обман. Ведь если считать грех истиной, нельзя не верить, будто прощение — ложь. Итак, прощение — не более чем грех, как, впрочем, и всё остальное. Подобное прощение гласит, что истина фальшива, и улыбается порочным так, будто они безгрешны, как трава и белы, как снег. Подобное прощение — во власти галлюцинаций по поводу того, что для него осуществимо. Оно увидит в праведном порок, а благо посчитает злом.
5. В таком воззрении прощение — не избавленье. Оно — еще одно свидетельство тому, что грех нельзя простить, что, в лучшем случае, его необходимо скрыть и отрицать или присвоить ему иное имя, ибо прощение — это предательство по отношению к истине. Вину нельзя простить. Если ты грешен, вина — навек твоя. А те, что прощены, но с предпосылкою реальности их грехов, безжалостно осмеяны и дважды прокляты: сначала самими собою за то, что, как им кажется, они совершили; а уж затем и теми, кто их прощает.
6. Но именно нереальность греха и делает прощение естественным и целиком разумным, глубоким облегчением для тех, кто его предлагает, тихим благословением там, где оно принято. Прощение не поощряет заблуждений, но собирает их всех вместе и с легким смехом мягко слагает к подножию истины. Оттуда они исчезают без следа.
7. Прощение — единственный представитель истины в мире иллюзий. Оно видит их никчемность и смотрит сквозь них, сквозь тысячи их форм. Прощение видит ложь, но ею не обмануто. Оно не слышит воплей самобичевания грешников, обезумевших в своей вине. Оно глядит на них спокойным взором и просто говорит: «Брат мой, то что ты думаешь, — не истинно».