Аудио

C праздником, днем рождения Кришны

С праздником, мягко- распространяющегося по телу тепла, прохладного мартовского ветерка, щекочущего ресницы, выдувающего пыль со стекла, в бесконечных проходных дворах- сквозняках, желтых питерских трущоб, блистательного ансамбля из людей, животных и птиц.Тихим пламенем горящего мартовского вечерка, с мерцанием огней-светлячков, с удивительными бликами лиц. Праздную и падаю ниц, не выдерживая восторга, поразительной точности движений мотыльков, невинно порхающих то вверх, то вниз. В бездне, сотканной из тысячи слов, цветными бумажками летающих, между неведомых и иллюзорных границ.

С давних лет я любил не спектакль, а, скорей, подготовку к спектаклю:
Я смотрел, как из волн возникало движенье единой реки,
Королей и принцесс наряжали в картон, и под бороды красили паклю,
Режиссер весь горел и от счастья и боли сжимал кулаки.
Даже самый бездарный актер для меня был предметом немого восторга:
Он творил чудеса, он играл чей-то сложный душевный конфликт…
Я с тех пор не привык их делить на актеров второго и первого сорта,
Ведь они — это мы, а разрыв между нами не так уж велик.

И порой я гляжу: мы — актеры большого, большого театра,
Только вот режиссер отлучился куда-то на миг и пропал.
А способность играть обусловлена, в сущности, личным талантом.
Но не скажет никто, что за пьеса и скоро ль наступит финал.

Знать хотя бы на миг, сколько актов и сколько меж ними антрактов,
И чем кончится все, и какая в финале прибудет мораль,
И чтоб кто-то сказал: «Ваша роль исполняется так-то и так-то».
Но не скажет никто. А уставших актеров так искренне жаль…

Слова М. Цветаева, поет А. Пугачева.

Уж сколько их упало в эту бездну…

Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось:
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все – как будто бы под небом
И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой,

Виолончель и кавалькады в чаще,
И колокол в селе…
— Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!

— К вам всем,- что мне, ни в чем
Не знавшей меры,
Чужие и свои?!
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто – слишком
грустно
И только двадцать лет,

За то, что мне – прямая неизбежность –
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
— Послушайте! – Еще меня любите
За то, что я умру.

8 декабря 1913