Творчество

Просто так, ни за чем
Побежать бы!
Пока не захватит дыханье,
Бежать
По мягкой траве луговой…

В дни листопадов, дождей и тумана
Вы появились на свет, как ни странно…
Небо рыдало уныло и томно,
Но все равно поманило драконов…
Мокрые листья деревья теряли…
Алые крылья вы расправляли…
Вашим дыханием и благородством,
Зябкое осенью, греется солнце…
Люди боятся, люди не знают,
Люди драконов не понимают…
Сердце дракона в груди человечьей…
Крылья порою так давят на плечи…
И разбрелись по земле невесомо…
Гордые, тихие люди-драконы…
(Неизвестный автор)

То что Бог нам однажды отмерил, друзья,
Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.
Постараемся с толком истратить наличность,
На чужое не зарясь, взаймы не прося…

Могу ли забыть
Того, кто, не смахивая слезы,
Бегущей по щеке,
Показал мне,
Как быстро сыплется горсть песка…

______________________

В самом начале третьего семестра, на одной из лекций по эмэл
философии, Никита Сонечкин сделал одно удивительное открытие.
Дело было в том, что с некоторых пор с ним творилось непонятное:
стоило маленькому ушастому доценту, похожему из одолеваемого
кощунственными мыслями попика, войти в аудиторию, как Никиту начинало
смертельно клонить в сон. А когда доцент принимался говорить и показывать
пальцем в люстру, Никита уже ничего не мог с собой поделать — он засыпал.
Ему чудилось, что лектор говорит не о философии, а о чем-то из детства: о
каких-то чердаках, песочницах и горящих помойках; потом ручка в Никитиных
пальцах забиралась по диагонали в самый верх листа, оставив за собой
неразборчивую фразу; наконец, он клевал носом и проваливался в черноту,
откуда через секунду-другую выныривал, чтобы вскоре все повторилось в той
же самой последовательности. Его конспекты выглядели странно и были
непригодны для занятий: короткие абзацы текста пересекались длинными
косыми предложениями, где речь шла то о космонавтах-невозвращенцах, то о
рабочем визите монгольского хана, а почерк становился мелким и прыгающим.
Сначала Никита очень расстраивался из-за своей неспособности
нормально высидеть лекцию, а потом задумался — неужели это происходит
только с ним? Он стал приглядываться к остальным студентам, и здесь-то его
ждало открытие.
Оказалось, что спят вокруг
Читать дальше →

картина мира вновь разбита.
мне снова крупно повезло.
в который раз уж карта бита,
лишь трещины глядят в окно.

ещё не все осколки пали
и поздно что то изменять.
и сны о чудесах пропали,
что есть, того не миновать.

настал период обновления,
смотрю на всё из пустоты.
и больше нет сопротивления,
трепещет бабочка внутри…

www.youtube.com/watch?v=G9P53WtD-wM

Запутан узел гнева и блаженства,
Один был выход развязать его,
Чтоб избежать судьбы несовершенство--
Монетку бросить, боле ничего!

«Орёл» — им пожениться и… не думать…
Пусть память прошлого – из снега вмиг вода!
Коль «Решка» вдруг — она подсказкой будет,
Что По-судьбе – расстаться навсегда!

Вот жребий брошен, в небесах монета…
Уж звон её услышан роковой…
Что им подскажет старая примета?!
Они же, видят «Решку» пред собой…

… Не раз со лба она сдувала волос,
Пока он нервно потирал висок.
И, как ни странно, оба, в один голос:--
«Давай-ка бросим мы ещё разок?»

Бог звонил.
Извинялся.
Говорит, был занят. Катастрофы, цунами, падение цен и самолетов.
Мертвые дети. Тухлые шпроты. Разбитые души.
А обвиняют кого? Вот, то-то.
Намаялся. Устал всех лечить, капать на сердце йодом, дуть на раны.
«Щипет, конечно. Больно, конечно. Не плачь. Все заживет.
Не поздно — так рано».
Бог звонил.
Говорит, надо было помочь. Там кто-то умер. Кто-то домой не вернулся.
Кто-то чего-то дунул и ревел в его плечи о том, как лажанулся.
А после бросал за колкостью колкость, хлестал по щекам, обвиняя.
Так злобно.
Но, кажется, полегчало.
Бог мне сказал, что это важнее.
Кто-то его ненавидит, кто-то послал на три буквы.
Кто-то желал ему самые сильные муки и клял его день рождения.
«Но что тут поделаешь? Пройдет же… со временем».
Бог заходил…
Был такой усталый и грустный. Но улыбнулся.
Сел на ручку дивана, провел ладонью мне по макушке и тихо спросил:
«Что случилось?» А я замолчал. Стыдно так стало…
Я налил ему чай, терпкий горячий, укутал пледом колени, и,
сев возле ног, тихо читал стихи.
Просто, чтоб отдохнул он.
Просто, чтоб не грустил он.
Просто…

На странице Игумена Евмения.

Один телец висит высоко в небесах,
Другой своим хребтом поддерживает прах.
А меж обоими тельцами,- поглядите,-
Какое множество ослов пасет аллах!