Суфизм

РУМИ… Спор грамматика с кормчим

Однажды на корабль грамматик сел ученый,
И кормчего спросил сей муж самовлюбленный:

«Читал ты синтаксис?» — «Нет», — кормчий отвечал.
«Полжизни жил ты зря!» — ученый муж сказал.

Обижен тяжело был кормчий тот достойный,
Но только промолчал и вид хранил спокойный.

Тут ветер налетел, как горы, волны взрыл,
И кормчий бледного грамматика спросил:

«Учился плавать ты?» Тот в трепете великом
Сказал: «Нет, о мудрец совета, добрый ликом!»

«Увы, ученый муж! — промолвил мореход…
Ты зря потратил жизнь: корабль ко дну идет...!»

«Смотри, как бы не ограничить себя отдельным верованием и не отвергнуть все остальное, ибо тогда от тебя ускользнет немало блага, — поистине от тебя ускользнет само понимание истины. Храни в себе содержание верований любой формы, ибо Бог слишком необъятен и велик, чтобы полностью заключить Его в одну веру.» Ибн аль-Араби

Помещённый между бытиём и небытиём, между Светом и Тьмой, в равной мере человек является ответственным за каждую из сторон и ответчиком перед ними; он содействует Тьме в той мере, в какой заслоняет Свет, и Свету в той мере, в какой препятствует Тьме поглотить себя и овладеть собой.

Ибн Аль-Араби

Однажды Молла пошел на базар за праздничными подарками. По дороге он встретил приятеля, и тот спросил его:
— Молла, куда ты идешь?
— На базар, — ответил Молла.
— А что случилось? К добру ли?
— Я иду купить подарки и какие-нибудь сладости к празднику.
— Скажи: «Если позволит Аллах», — заметил приятель.
— Деньги — у меня в кармане, а ум — в голове. При чем тут Аллах?
На базаре Молле залезли в карман. Вскоре он сунул туда руку и увидел, что там нет ни копейки.
Опечалился Молла и с пустыми руками вернулся к себе в село.
Тот же приятель встретил его и спросил:
— Молла, что ты купил?
— Ничего не купил, по воле Аллаха. Залезли мне в карман, по воле Аллаха. Когда я встретил тебя рано утром, лучше бы ты переломал себе ноги, по воле Аллаха. Отсох бы у тебя язык, по воле Аллаха.

Однажды Молла нашел часы. До тех пор он никогда не видел часов и был в недоумении: «Интересно, что это такое?». Он внимательно осмотрел их и увидел, что эта маленькая вещь щебечет.
Он тут же повесил часы не ветвь дерева и сказал:
-Это, наверное, еще не оперившийся птенчик. Пусть оперится и улетит.

Большая касыда (отрывок)

* * *
Глаза поили душу красотой…
О, мирозданья кубок золотой!

И я пьянел от сполоха огней,
От звона чаш и радости друзей.

Чтоб охмелеть, не надо мне вина —
Я напоен сверканьем допьяна.

Любовь моя, я лишь тобою пьян,
Весь мир расплылся, спрятался в туман,

Я сам исчез, и только ты одна
Моим глазам, глядящим внутрь, видна.

Так, полный солнцем кубок при губя,
Себя забыв, я нахожу тебя.

Когда ж, опомнясь, вижу вновь черты
Земного мира,- исчезаешь ты.

И я взмолился: подари меня
Единым взглядом здесь, при свете дня,

Пока я жив, пока не залила
Сознанье мне сияющая мгла.

О, появись или сквозь зыбкий мрак
Из глубины подай мне тайный знак!

Пусть прозвучит твой голос, пусть в ответ
Моим мольбам раздастся только: «Нет!»

Скажи, как говорила ты другим:
«Мой лик земным глазам неразличим».

Ведь некогда раскрыла ты уста,
Лишь для меня замкнулась немота.

О, если б так Синай затосковал,
В горах бы гулкий прогремел обвал,

И если б было столько слезных рек,
То, верно б, Ноев затонул ковчег!

В моей груди огонь с горы Хорив
Внезапно вспыхнул, сердце озарив.

И если б не неистовство огня,
То слезы затопили бы меня,

А если бы не слез моих поток,
Огонь священный грудь бы мне прожег.

Не испытал Иаков ничего
В сравненье с болью сердца моего,

И все страданья Иова — ручей,
Текущий в море горести моей.

Когда бы стон мой услыхал Аллах,
Наверно б, лик свой он склонил в слезах.

О, каравана добрый проводник,
Услышь вдали затерянного крик!

Вокруг пустыня. Жаждою томим,
Я словно разлучен с собой самим.

Мой рот молчит, душа моя нема,
Но боль горит и говорит сама.

И только духу внятен тот язык —
Тот бессловесный и беззвучный крик.

Земная даль — пустующий чертог,
Куда он вольно изливаться мог.

И мироздание вместить смогло
Все, что во мне сверкало, билось, жгло

И, истиной наполнившись моей,
Вдруг загорелось сонмами огней.

И тайное мое открылось вдруг,
Собравшись в солнца раскаленный круг.

Как будто кто-то развернул в тиши
Священный свиток — тайнопись души.

Его никто не смог бы прочитать,
Когда б любовь не сорвала печать.

Был запечатан плотью тайный свет,
Но тает плоть — и тайн у духа нет.

Все мирозданье — говорящий дух,
И книга жизни льется миру в слух.

А я… я скрыт в тебе, любовь моя.
Волною света захлебнулся я.

И если б смерть сейчас пришла за мной,
То не нашла б приметы ни одной.

Лишь эта боль, в которой скрыт весь «я»,-
Мой бич? Награда страшная моя!

Из блеска, из надмирного огня
На землю вновь не высылай меня.

Мне это тело сделалось чужим,
Я сам желаю разлучиться с ним.

Ты ближе мне, чем плоть моя и кровь,-
Текущий огнь, горящая любовь!

О, как сказать мне, что такое ты,
Когда сравненья грубы и пусты!

Рокочут речи, как накат валов,
А мне все время не хватает слов.

О, этот вечно пересохший рот,
Которому глотка недостает!

Я жажду жажды, хочет страсти страсть,
И лишь у смерти есть над смертью власть.

Приди же, смерть! Сотри черты лица!
Я — дух, одетый в саван мертвеца.

Я весь исчез, мой затерялся след.
Того, что глаз способен видеть,- нет.

Но сердце мне прожгла внезапно весть
Из недр: «Несуществующее есть!»

Ты жжешься, суть извечная моя,-
Вне смерти, в сердцевине бытия,

Была всегда и вечно будешь впредь.
Лишь оболочка может умереть…

Перевод З. Миркиной

Кто знает цену сущности своей,
Тот самый предостойный из людей,
И помнит он, кто в совершенной форме
Явил его в подлунный мир страстей.
Растений души чувственным под стать
И сходство их нетрудно доказать,
Но как душа, что чувственной зовется,
Верх над меньшой сестрой сумела взять?
И тем, чей ум пытлив в младые лета,
Я говорю:— Есть не одна примета,
Что утверждает неопровержимо
Родство всех душ со дня творенья света.
На вещие готов сослаться знаки,
Где окружают нас цветы и злаки.
О, сколько бедствий правят в этом мире,
Где сонмы душ блуждают, как во мраке.

Возвысить душу знаньями стремись,
Она вместит их, словно звезды высь.
Душа — светильник, чей огонь познанье,
Аллаха мудрость — масло для него.
Погас светильник — это знак того,
Что кончилось твое существованье.

Как-то некий ученик одного суфийского мастера, отличающийся особым усердием, стремящийся во всём достигать идеального результата, вошёл в комнату учителя за очередным поручением.
— Будь добр, позови, пожалуйста, Хасана, — попросил наставник.
Выйдя во двор дома, ученик не увидел там Хасана, а он отличался бесподобным зрением. Также обладая и целеустремлённостью, он вышел на улицу и стал заглядывать в каждую чайхану, спрашивая у посетителей, не видели ли они Хасана. Никто не смог ему сказать что-то вразумительное. Вконец отчаявшись, уже ближе к вечеру, ученик пошёл на крайний шаг — он закричал во все горло:
— Хасан! Хасан! Хасан!
Несколько секунд спустя из ближайшего двора появился Хасан. Отведя его к учителю, ученик расположился на ближайшей скамье, размышляя над тем, что упорство всегда приводит к достижению цели.
Некоторое время спустя его размышления прервал Хасан, вышедший из комнаты учителя. Он недовольно посмотрел в сторону ученика:
— Почему ты меня не позвал сразу же, как только велел мастер?!
— Я искал повсюду — тебя нигде не было! — возмущённо оправдывался ученик.
— Боже мой, — воскликнул Хасан, — учитель разве просил меня искать!? Нет. Он просил позвать меня и, причем не три раза, а
Читать дальше →

Не пытайтесь изучать суфизм с помощью ограниченных методов изучения, как это описано в суфийской притче:

“Слон, принадлежавший группе бродячих артистов, оказался неподалеку от города, где никогда раньше слона не видели. Услыхав о таком чуде, четверо любопытных горожан решили добиться разрешения посмотреть на слона раньше других. Поскольку в стойле, где содержали слона, не было света, изучение диковинного животного должно было происходить в темноте.

Дотронувшись до хобота, один из них решил, что это создание напоминает шланг. Второй ощупал ухо и пришел к выводу, что слон похож на опахало. Третьему попалась под руку нога, которую он мог сравнить только с живой колонной, а четвертый, положив ему руку на спину, был уверен, что слон напоминает собой трон. Никто из них не мог составить полной картины, исходя из того, что он сумел ощупать; каждый и ссылался на это, употребляя при этом названия уже знакомых ему вещей. Результатом экспедиции было недоумение. Каждый был уверен, что прав именно он, но никто из остальных горожан не мог понять, что же случилось и что в действительности произошло с исследователями”.


Кацусика Хокусай. Слон в темноте

Средний человек, желающий узнать, что такое суфийский образ мышления, как правило, обращается к справочной литературе. Он может найти слово “суфий” в энциклопедии или же просмотреть труды специалистов по религии и мистицизму.

Если он это сделает, он поймет, что значит мышление, сформированное по методу “ощупывания слона в темноте”.

Источник: Идрис Шах «Суфии»

О искатель,
Эти мысли обладают такою властью над тобой.
Из-за ничего ты огорчаешься,
Из-за ничего становишься счастлив.

Ты сгораешь в пламени,
Но я не выпущу тебя,
пока ты полностью не пропекся,
не стал полностью мудр
и полностью не стал самим собой.