Суфизм

Хромой человек однажды вошёл в сераль (постоялый двор) и устроился там среди других посетителей.

— Из-за моей хромоты я лишён возможности быстро передвигаться и не успею на султанский пир,— сказал он своему соседу.

Человек, к которому он обратился, поднял голову и сказал:

— Я тоже приглашён на пир, но мне ещё труднее попасть туда, чем тебе, потому что я слеп и не вижу дороги.

Тут в их разговор вмешался третий посетитель. Он сказал:

Читать дальше →

Сумасшедший увидел на шесте в саду ослиную голову. Он спросил:
— Что она здесь делает?
Ему сказали:
— Её установили тут, чтобы отвести дурной глаз.
Сумасшедший ответил:
— У вас самих ослиные мозги, потому вы и посадили эту голову на кол! Когда она была жива, она не могла отвести удары палки, достававшиеся ей. А теперь, мёртвая, она должна отводить дурной глаз!

Жил когда-то дервиш-брадобрей. К нему ходил стричься один мулла, религиозный фанатик. Однажды мулла решил подстричь свою бороду, потому что она стала лезть ему прямо в рот, а так как он был ко всему еще и большой обжора, то борода создавала немало хлопот, когда он объедался.
В первый раз, взявшись стричь мулле бороду, дервиш спросил:
«Как вы относитесь к язычникам?»
Во второй раз, только мулла уселся и приготовился стрижке бороды, дервиш опять спросил, прежде чем приступить к работе:
«Не укрепилось ли в последнее время влияние язычников?»
И в третий раз, когда мулла явился подстричь бороду, дервиш сказал:
«Давайте поговорим о язычниках...»
Мулла повернулся у нему и закричал:
«Ты что, не можешь говорить о чем-нибудь более достойном? Каждый раз, как я прихожу, ты хочешь поговорить о язычниках. Сдается мне, что у тебя извращенный вкус, а ведь тебя считают дервишем...»
Дервиш засмеялся:
«С моим вкусом ничего не поделаешь, а вот вы, когда бы не услышали слово „язычник“, топорщите бороду так, что ее гораздо легче стричь.

Однажды Молла дал сыну денег и сказал ему:
-Мать ничего не готовила и я голоден. Возьми посуду и сбегай в харчевню, купи немного каши размазни, чтобы было чем смочить сухой хлеб.
Мальчик сходил, купил у повара кашу-размазню и принес.
Расстелили скатерть и сели есть.
Молла с большим аппетитом черпнул ложкой и вдруг заметил в каше грязную, засаленную тряпку.
Он внимательно осмотрел тряпку и увидел, что это посудная тряпка повара. Он рассердился на сына и сказал ему:
-Что это такое? Что ты купил? Разве можно покупать, не глядя на то, что тебе дают? Вот и получилось, что в каше — тряпка.
-А что ты хотел? Может быть, ты хотел, чтобы в каше была не тряпка, а целая кухонная чоха? В такой размазне только и может быть посудная тряпка.

Однажды в летний день ребятишки сидели у реки, спустив ноги в воду. Вдруг один из них, поглядев на босые ноги товарищей, сказал:
— Я же предупреждал вас: не опускайте ноги в воду. Как же теперь мы разберем, где ваши ноги и где мои?
Услышав это, ребятишки загалдели:
— Где мои ноги? — спрашивает один.
— А где мои? — кричит другой.
В это время мимом проходил Молла. Услышав этот гвалт, он подошел к ребятишкам и спросил:
— Что, ног своих не можете найти?
— Нет, они так перепутались, что никак не разберешься, — ответили ребятишки.
— Я сейчас разберусь. — сказал Молла.
Он взял палку и начала бить ребят по ногам. Те пустились врассыпную. Молла засмеялся им вслед:
— Вот как я нашел ваши ноги!

«Люди всегда возражают примерно так:
— Как я могу без учителя стать суфием? В конце концов, многие знаменитые суфии стали…

Здесь следует дать им запоминающуюся иллюстрацию положения, что обстоятельства меняют дело. Поможет следующая шутка, и не потому, что точно соответствует ситуации, будучи притчей или аналогией, а потому, что порождаемое удовольствие помогает действовать на уровне ожиданий этих людей» (И.Шах)

УТКИ
Один путешественник подошел к крестьянину, сидевшему на берегу речки, и спросил, можно ли перейти ее вброд. Тот заверил его, что можно. Однако, не дойдя и до середины, путешественник понял, что его голова вот-вот окажется под водой, и ему пришлось выбираться обратно на берег, где все еще сидел крестьянин.

— Ты же сказал, что здесь достаточно мелко, дурень! — закричал он.

— Знаешь, сам разобрать не могу, — отвечал простак, — уткам-то вода даже до половины не доходит…

«Но если ученик и может учиться видеть себя, по существу, простаком в стране суфиев, то как же ему узнать, находится он в этой стране или нет? Какой учитель — истинный, какой — обманщик, а какой — сам обманывается?

Людям, намеревающимся стать учениками, суфии всегда сами предоставляют множество историй. В основу большинства таких историй положен следующий принцип: ученик должен изучать мастера, чтобы видеть по его словам и действиям: работает ли тот на более высоком уровне или просто является социальным феноменом. Возражение, что ученик не может различить, поскольку мастер работает в невидимой области, верно только отчасти. Если предполагаемый суфийский учитель проявляет обычные недостатки или слабости как часть своего образа жизни, и если ученик проделал также достаточную внутреннюю работу, что дало ему способность точного суждения, истина будет очевидна. Вот почему суфии одновременно снабжают материалами и о том, как отбросить предрассудки, и о том, чему подобно поведение недостойных учителей. Вот хороший пример...» (И.Шах)

Золото каждому

Жил когда-то некий мистический мастер-учитель, или, во всяком случае, этот человек думал, что является таковым. И все бы хорошо, да не было у него учеников. Он говорил речи и вел себя таинственно, но ничего не происходило.
Однажды он пожаловался человеку, похожему на странствующего монаха, что дал бы серебряную монету за каждого ученика, которого бы к нему привели.

— Нет проблем, — сказал монах, — я весьма опытен в подобных вещах. Дайте мне время до завтрашнего утра.

На рассвете мистик проснулся от шума тысяч людей, собравшихся на городской площади и выкрикивающих его имя. Но как только он вышел из дома, торопясь на встречу со своей нетерпеливой аудиторией, к нему подошел монах.

— Ну как вам это?

— Чудесно, но мне надо идти и говорить с ними, или они придут сюда и заставят меня обратиться к ним.

— Вы должны мне три тысячи серебряных монет, — сказал монах и не отпускал его, пока не получил деньги.

Когда
Читать дальше →

Трое животных — баран, бык и верблюд отправились вместе в путешествие. На обочине дороги они увидели оставленный кем-то тюк с фуражом и каждый захотел есть. Но баран заметил, что этого корма достаточно только для одного из них и предложил всем сравнить свой возраст: и кто окажется старше, тот и выиграет корм в виде приза. При этом он тут же добавил, что приз по праву принадлежит ему, так как он жил еще во времена, когда Авраам предложил Богу в жертву своего сына. Бык не мог с этим согласиться. «Я из тех быков, — сказал он, — на которых пахал сам Адам и по старшинству этот приз заслуживаю я». Когда верблюд услыхал речи этих двоих, то от изумления не мог по началу проронить ни слова. Затем он вытянул шею, схватил зубами тюк и поднял его высоко над их головами. «Иерархия и традиция, — произнес он, — для меня не имеют никакого значения, потому что мой рост и шея позволяют мне обойтись и без них».

Некий человек пришел к Бахауддину Накшбанди и сказал:
— Я странствовал от одного учителя к другому, и я изучил много Путей, каждый их которых дал много пользы и много всяких выгод. Теперь я хочу стать одним из твоих учеников, чтобы иметь возможность пить из источника Знаний и таким образом становится все более и более продвинутым на Тарикате — Мистическом Пути.
Бахауддин, вместо того, чтобы прямо ответить на вопрос, велел принести обед. Когда было принесено блюдо с рисом и жареным мясом, он начал ставить перед гостем одну полную тарелку за другой. Затем он дал ему фрукты и пирожные. Затем велел принести еще плова и различные другие блюда: фрукты, салаты, сладости. Сначала этот человек был польщен, и поскольку Бахауддин проявлял явное удовольствие при каждом глотке, который делал гость, то он ел столько, сколько мог. Когда темп его еды замедлился, суфийский шейх выказал признаки очень большого неудовольствия, и, чтобы избежать его раздражения, несчастный человек добросовестно съел еще одно блюдо.
Когда он уже не мог проглотить ни одного зернышка риса и в ужасном неудобстве откинулся на подушки, Бахауддин обратился к нему со следующими словами:
— Когда ты пришел навестить меня, ты был настолько полон непереваренными учениями, насколько ты теперь полон мясом и рисом. Ты чувствовал неудобство, а поскольку ты не привык к духовному неудобству реального вида, ты интерпретировал его как голод к дальнейшим знаниям. Несварение желудка — вот твое состояние.

Истинный любовник находит свет, лишь тогда, подобно свече, становится горючим, расходуя самого себя.