Суфизм

«Человека, никогда не видевшего воду, бросили с завязанными глазами в нее и он ощутил ее. Когда повязка удалена, тогда он Знает, что это такое.
До тех пор, он только знает воду по ее эффекту».
Руми «Фихи ма фихи»

Есть люди, чистой преданы любви, —
Зверями ль, ангелами их зови, —
Они, как ангелы, в хвале и вере
Не прячутся в пещерах, словно звери.
Они воздержанны, хоть и сильны,
Они премудры, хоть опьянены.
Когда они в священный пляс вступают,
То в исступленье рубище сжигают.
Они забыли о себе. Но все ж,
Непосвященный, ты к ним не войдешь.
Их разум — в исступлении, а слух
К увещеваниям разумным глух.
Но утка дикая не тонет в море.
Для саламандры ведь пожар — не горе.
Вот так и многотерпцы, — ты скажи, —
В пустыне живы божии мужи!
Они от взоров всех людей сокрыты,
Они не знатны и не имениты.
Не добиваются людской любви,
Довольно вечной им одной любви,
Они — плодовый сад щедрот безмерных,
А не злодеи в облаченье верных.
Они скрываются от глаз людских,
Как жемчуга в жемчужницах своих.
Не хвастаются, не шумят, как море,
Блестя жемчужной пеной на просторе.
Они — не вы! Вы внешне хороши,
Но в обликах красивых нет души.
И не прельстите вы царя вселенной
Ни красотой, ни роскошью надменной.
Как по канату, доблестный и верный
Пройдет и без шеста над бездной скверны.
Кому любовь — стекло, а ужас — камень,
Не страшны ни мечи вражды, ни пламень.

Читать дальше →

Зная, каким уважением пользуются суфии как учителя мудрости, шайка разбойников поселилась в заброшенном монастыре у дороги под видом суфийским дервишей.
Как раз в это время Ходжа со своим маленьким сыном отправился в далекое путешествие. Когда они верхом на осле проезжали мимо, их засек один из разбойников. Вся банда тут же принялась исполнять какой-то ритмический танец, сопровождая его ужасным шумом.
Подойдя к монастырю, Насреддин сказал сыну:
— Скоро ночь, а в этом монастыре, похоже, живут продвинутые суфии. Давай попросим у них приюта.
Лжедервиши тепло приветствовали их и даже предложили им поучавствовать в их ритуальных действиях. Одно из них заключалось в том, чтобы быстро двигаться по кругу, повторяя за ведущим фразы, которые тот время от времени менял.
Вскоре Насреддин уже кружился с лучшим из этих дервишей, подхватывая выкрикиваемые им фразы, пока не дошел до полуисступленного состояния. И тут главный дервиш принялся выкрикивать: «Дарю тебе осла! Дарю тебе осла!»
Насреддин послушно подхватил формулу и стал ее повторять во всеускоряющемся темпе, пока не упал без чувств.
Проснувшись на рассвете, Насреддин обнаружил, что разбойники исчезли вместе с его ишаком.
-Я ведь велел тебе смотреть за ишаком! — закричал он на сына.
-Да, отец. Но послушай, как было. Один из дервишей пришел и забрал ишака. Я побежал к тебе, а ты в это время кричал:«Дарю тебе осла!» и повторил это столько раз и перед столькими свидетелями… В общем, я понял так, что ты его
Читать дальше →

Я спросил его, кто такие настоящие учителя, и как можно распознать истинного учителя.

— Сахарную голову ты взвешиваешь с помощью гири или другой сахарной головы, — сказал он со смехом, – одного учителя ты не можешь «взвесить» относительно другого. Тебе приходится «взвешивать» его относительно себя. И вот твоя проблема: «взвешивая» учителя, ты взвешиваешь не инертную вещь. Он может, если пожелает, увеличить или уменьшить свой вес. Ты меня понимаешь?

— Вы имеете ввиду, что учитель должен принять меня, прежде чем я смогу судить его?

— Трудность в этом вот какая. Видишь ли, ты не можешь выбрать себе учителя с помощью логики. Причина в том, что логика не распространяется на область, в которой действует учитель. Вот почему лучше, чтобы учитель избрал тебя.

— Но если логики недостаточно, то, естественно, «незрелый» не способен будет распознать учителя? Разве может учитель появиться перед ним и сказать: «Я твой учитель»? А если он так поступит, ученик не может сказать, настоящий это учитель или нет.

— Вот почему, — сказал Муршид, — так называемый «выбор учителя» совсем не есть выбор. Происходит вот что. Желающий стать учеником приближается к потенциальному учителю и открывает ему своё сердце. Это значит, что он позволяет себе стать восприимчивым к тому, что учитель говорит и делает. Он должен принять в себя нечто от всей сущности, от целостности личности учителя и его трудов. Тогда может быть установлен контакт. В уме ученика возникает узнавание учителя, признание, что этот учитель для него. Если это распознавание ложно, учитель отсылает его собирать вещи.

— А если учитель ложный, и оба думают, что произошло настоящее распознавание? — спросил я.

— В этом случае ты имеешь образование групп, фанатично привязанных к личности учителя, пытающихся утвердить его правоту любым способом и рассказывающих о его чудесах. Это ложные, но также и полезные, хотя и неполные школы. Это стадия, на которой остановились многие аскеты.

— Тогда как ученик может знать, что
Читать дальше →

Однажды нищий пришёл в императорский дворец. Император был в это время в саду, поэтому он услышал разговор. Привратник хотел подать нищему, но тот ответил:
— У меня есть одно условие: я всегда принимаю от хозяина и никогда от слуг.
Император гулял, когда услышал это, и пришёл посмотреть на нищего, ибо нищие обычно не ставят условий. Должно быть, это был особый нищий. Император никогда не видел человека с таким царственным обликом. Нищий обладал какой-то силой, он распространял вокруг себя атмосферу благородства. Его одежда была изодрана, он был почти наг, но нищенская сума была очень и очень драгоценной.
Император спросил:
— Почему такое условие?
Нищий ответил:
— Потому что слуги — сами нищие, а я не хочу быть невежливым к кому-либо. Только хозяин может подать. Как могут подать слуги? Поэтому, если ты готов, ты можешь подать, и я приму это. Но тогда я тоже ставлю условие: моя сума должна быть целиком заполнена.
Это была маленькая нищенская сума, и император начал смеяться. Он сказал:
— Ты, кажется, сумасшедший. Ты что, думаешь, что я не смогу заполнить твою нищенскую суму?
И он приказал своим министрам принести драгоценные камни — уникальные — и наполнить ими нищенскую суму. Но министры попали в затруднение, ибо когда они наполняли суму камнями, те падали в неё и не производили даже звука — они просто исчезали. А нищенская сума оставалась пустой.
Тогда правитель оказался в затруднении — его достоинство было поставлено на карту: он, великий император, который управляет таким большим государством, не смог заполнить нищенскую суму! Он приказал:
— Принесите ещё: эта сума должна быть заполнена!
Целыми днями опустошалась его сокровищница, но сума оставалась пустой. Затем ничего уже не осталось, император сам стал нищим: всё было потеряно. И он припал к ногам нищего и сказал:
— Теперь я тоже нищий, и я прошу только одного: открой мне тайну этой сумы — она, кажется, волшебная!
Нищий ответил:
— Ничего подобного. Она сделана из человеческого ума — ничего
Читать дальше →

Один человек с нечёсаной бородой и немытыми волосами, одетый в плащ с капюшоном, с чётками на шее ходил по городу. Будучи не в силах сдерживать свой восторг, он заявлял всем и каждому, что он «суфий».
Тогда настоящий суфий подошёл к нему и спросил:
— Почему ты так поступаешь?
Человек ответил, что он следует старинному наставлению, написанному для последователей суфийского учения, и показал книгу.
— Но ведь книга была написана несколько столетий назад и давно уже устарела!
— Очень может быть, — согласился «суфий», — да только я-то нашёл её в прошлом месяце!)))

Однажды зашел разговор о том, какие бывают кушанья. Каждый говорил о тех, которые любил больше всего. Молла, сидевший в стороне, тоже вмешался в разговор:
— Лучшее в мире — халва. Но такие уж настали тяжкие времена, что сколько я не бьюсь, не могу ее приготовить.
Один из присутствовавших, услышав эти слова Моллы, сказал:
— Ай, Молла, что трудного в халве: немного масла, немного меда и немного муки. Приготовь и покушай.
— Легко сказать,- ответил Молла, — но трудно найти их вместе: масло, мед, муку. Когда бывает мука, нет меда и масла.
— Неужели до сих пор, — спросили Моллу, — их всех трех не было вместе: масла, меда и муки?
Молла, вздохнув, ответил:
— Что сказать о моей судьбе? Все дело в том, что когда масло, мед и мука бывают вместе, тогда не бывает меня.

Следующей будет стоянка единобожия,
это — стоянка тафрид (полный отказ от себя) или таджрид,
когда приходят в эту пустыню,
то все испытывают одно состояние.
Увидишь большое количество или малое —
все это числом «один» измеряется.
Сколько не множь один на один,
результатом всегда получишь один. Вот и все…

Суфий расспрашивает безумца
«Что есть мир, опиши его», — спросил некий суфий безумца.
«Этот мир полон позора и славы,
словно воск, окрашенный сотней красок», — ответит тот.
Если кто-то руками сомнет этот воск,
разумеется, неокрашенный воск вновь получится.
Раз все это — только воск,
уходи, за этими красками нет ничего кроме воска.
Раз все в единстве и нет двойственности,
здесь не уместны уже ни «я» и ни «ты»

Возлюбленный тонет
По воле случая чей-то возлюбленный в воду упал,
и сразу же влюбленный в него прыгнул в поток.
Когда оба добрались друг до друга,
упавший спросил товарища: «О сумасшедший,
положим, я свалился случайно в текущий поток,
но зачем ты туда бросился?»
«Я прыгнул в воду, — ответил тот, —
ибо не отличал себя от тебя.
Много времени утекло пока исчезли сомнения в том,
что мое „я“ и твое „я“ стали единым.
Ты есть я, или я есть ты, сколько можно говорить о двоих?..
… Пока твое „я“ на месте, любое познание — многобожие.
Когда твое „я“ исчезает, вспыхивает единобожие.
Ты в Нем исчезай полностью, только это — единобожие,
это и есть тафрид, когда теряешь и само „потеряться“»

Суфийский мудрец велел однажды своим ученикам сообщить ему, что было предметом их тщеславия до того, как они начали у него обучаться.
Первый сказал:
-Я воображал себя самым красивым мужчиной на свете.
Второй сказал:
-Будучи человеком религиозным, я полагал что я — один из избранных.
Третий сказал:
-Я верил, что могу учить.
Наконец четвертый сказал:
-Я был тщеславнее всех вас, поскольку верил, что могу учиться.
Мудрец подытожил:
-И тщеславие четвертого ученика так и остается наибольшим на сегодняшний день, потому что оно и до сих пор тщится показать, что было наибольшим когда-то.

Однажды спросили у Шибли:
-Кто направил тебя на путь?
Шибли ответил:
-Пес. Однажды я увидел пса, почти умиравшего от жажды и стоявшего у края воды. Всякий раз, как он наклонялся, он видел собственное отражение, пугался и отскакивал, потому что думал, что там другая собака. Но вот необходимость стала такой, что он отбросил страх, прыгнул в воду — и отражение исчезло. Пес обнаружил, что препятствие, которым был он сам, — барьер между ним и тем, что он искал, исчез.
Таким же образом исчезло и мое собственное препятствие, когда я постиг, что это было то, что я считал самим собою. А Путь мой был мне впервые указан поведением собаки.