Суфизм

Саади из Шираза в своем произведении «Розовый сад» обозначил очень важную истину, когда он рассказал эту миниатюрную историю: один человек встретил другого и тот второй был красив, умен и элегантен. Он спросил его: «Кто ты такой?» И тот другой ответил: «Я — Дьявол». «Но ты не можешь им быть, — сказал первый человек, — так как Дьявол это зло и он отвратителен!» «Мой друг, — ответил Сатана, — ты слушал моих клеветников».
Идрис Шах

Идрис Шах
«Восприимчивость к суфийским идеям иногда затуманена требованием человека чтобы ему что-то „дали“. Я говорю затуманена, потому что в данной ситуации нужно рассмотреть три обстоятельства. Первое: это потенциал человека, дар уже принадлежащий ему, второе: воздействие обучающей функции, и последнее: усилие, необходимое для того, чтобы принять обучение и сохранить дар.
О последнем пункте люди, похоже, имеют наименьшее представление. Человеческий потенциал — это дар: его можно сохранить, обогатить и растратить.
Итак, помимо приобретения чего-то, не стоит ли позаботиться о том, чтобы не потерять уже имеющееся?
Вот притча, демонстрирующая этот вопрос.

Бездумность
Одна женщина несла издалека котомку с мукой и не знала, что мука понемногу высыпалась у нее за спиной. Да она и не знала, что делать с мукой. Придя домой, она сняла со спины котомку и увидела, что там ничего нет.
В этой притче намек на Царство Отца Небесного и она служит хорошей иллюстрацией к нашему утверждению о неощутимой потере потенциала из-за некоторой формы бездумности (называемой суфиями „невнимательностью“).

О продаже половины дома (о передаче и получении).
Как-то Насреддин посетил агента по продаже домов:
— Я хочу продать половину дома, в котором живу, — сказал он.
— Но Мулла, я знаю ваш дом — вы владеете только одной половиной.
— Так оно и есть. Я хочу продать мою половину, чтобы на вырученные деньги купить ту, которая мне не
Читать дальше →

ЧИТАЯ РУМИ…

Завершенность – это приобщение к источнику,
неисчерпаемому,
у которого нет дна,
изведанного людьми.
Ныряя за жемчугом, никогда не знаешь,
вернешься ли живым,
и найдешь ли
драгоценную сердцевину
застывших слез Твоего сердца.
В Твоем присутствии
я сижу у колодца.
Ты просишь меня напиться
И предлагаешь взамен живые воды.
Почему я прихожу в смятение?
Неужели мне не хватает веры?
Вера – это шаг в неведомое,
в полной уверенности,
что ступаешь на твердый камень.
Сомнения хороши на земле,
где столько путей, ведущих в никуда.
Но если я пью из Твоих уст
и обретаю камень под ногами,
Сомнениям больше нет места,
И все мои действия,
даже самые нелепые,
Становятся манифестацией Истины,
потому что мы – Одно.
Когда есть слияние – источник открывается.
Я нужен Тебе не меньше, чем Ты – мне.
Кто из нас больше страдает от разделенности?
В слиянии же мы нераздельны.

Все это – содержание одного мгновения на разломе миров,
когда утро еще не настало, а ночь уже на исходе.

Шейх, наставник, я волю
свою потерял,
умоляю тебя,
день и ночь я взываю к тебе,
Отразился Господь в твоем сердце,
я сердцем Его увидал,
Не отказывай, мастер Любви,
в покровительстве мне.

Я тобой поражен,
ты однажды душой завладел,
показав Божество
в первозданной красе неземной,
Я любовью к нему уязвлен,
я любовным огнем возгорел,
все во мне — для тебя,
управляй как орудием мной.

Я и Ты — мы одно,
нас вовеки Господь съединил.
Ты живешь во мне так,
как в тебе твой наставник живет.
Ты любовью ко мне
цепь духовных родов закрепил,
Не прервется она,
коль Любовь нам оковы кует.

Вот строительства Божьего суть,
я рассудком постигнул ее,
Только б разум мой
суть эту вечную не утерял:
Ты — строитель, ты — мастер,
ваяешь внутри Божество,
Ты во мне созидаешь себя,
и в себе ты меня изваял.

Цепь духовных родов
точно воспроизводит одно,
Замирает душа,
первозданную зря красоту:
Часть Единого Бога
собой представляет звено;
Вместе звенья цепи
составляют собой полноту.

Тело Бога,
из членов различных оно состоит,
Вечной жизни подобье
собой представляет оно.
Каждый член, каждый род
свою матрицу точно хранит.
МногоОбразно воспроизводит
себя Божество.

Совершенными членами нас
избирает служить,
Кто избран, тот преемников Духом
себе изберет.
Шейх, наставник, мой мастер,
ты будешь во мне вечно жить,
Как в тебе твой учитель,
твой предок духовный живет.

Где начало цепи — там конец,
где конец — там исток.
Ради этого круга
готов я себя потерять.
Ты, наставник, мой шейх,
стать причастным к Единому смог,
И меня причасти
нерушимо в Единстве
Читать дальше →

Однажды утром, когда у меня было немного свободного времени, я рассматривал очень странный предмет, стоявший в одиноком величии на деревянной подставке. Он был сделан из дерева, и к нему был прибит кусок жести неправильной формы. Деревянный предмет походил, по-моему, на грубого, примитивного идола. Внимательнее рассмотрев его, я увидел, что дерево было грубозернистое, неизвестного мне вида. На зазубренном листе жести было несколько царапин, нанесенных заострённым инструментом, которые для меня не имели никакого смысла. Сбоку от этого предмета, стоявшего на высоте примерно трёх футов, находилась ветка сушёного винограда. Я заметил, что дерево было в пятнах, или, может быть, это был результат выветривания. Возле винограда в маленькой чашке были три камня, окатыша. Я рассматривал это необычное явление со всех возможных сторон. Могло ли это быть идолом, — в общине, испытывавшей отвращение к идолам? Быть может, это было неким сообщением, и некий сложный смысл можно было извлечь из этого, правильно поняв символы благодаря интуиции? Зачем находились здесь виноград и камешки, и что они означали?

Когда я вернулся в меджлис (зал собраний), мой ум был почти полностью занят этими и многими другими мыслями. Может быть, это фаллический символ. Возможно, его смысл был забыт, и считалось, что он наделён какими-то силами. Определенно он имел некую важность. Ассоциации из моего обширного чтения по антропологии, психологии и истории нахлынули в мой ум. Начали складываться построения, возникали полуоформленные теории.

В таком состоянии я сидел на своём коврике, не слишком замечая других обитателей общины, входивших и выходивших или просто сидевших и медитировавших.

Примерно в это время вошёл Муршид, знаком указавший мне не вставать. Вместо того, чтобы занять своё обычное место, он подошёл ко мне и встал на одно колено. Его обветренное лицо было спокойно, но большие глаза искрились.

— Ты видел Бе-асрар — то, что стоит на камне?

Он, разумеется, знал, что я видел, и что как
Читать дальше →

Вот что рассказал Фариси суфию Калабадхи:
«Мой путь лежал через пустыню, и жажда так измучила меня, что я был не в состоянии двигаться дальше. Я сел на песок и, вспомнив, что перед тем, как наступает смерть от жажды, у человека, как я слышал, начинают слезиться глаза, стал ждать, когда это произойдет.
Вдруг мое внимание привлек какой-то шорох, и я увидел серебристую белую змею, скользившую по песку прямо ко мне. Я так испугался, что вскочил и, несмотря на свое бессилие, побежал прочь, слыша за спиной ее шипение.
В конце концов я добежал до источника воды. Змеиного шипения больше не было слышно. Оглянувшись, я не увидел змеи, ее след и простыл. Я напился и был спасен».
Фариси, когда он опустился на землю, не был беспомощен, хотя так ему казалось, пока не появилась змея. Змея, его второе бедствие, послужила средством его спасения.

Ахангар был великолепным кузнецом, который жил в одной из отдаленных долин Памира. Во все времена мира он ковал плуги, подковывал лошадей и превыше всего он пел. Песни Ахангара, который под различными именами известен в самых различных частях Средней Азии, охотно слушались людьми долины. Они приходили с покрытого снегом Гиндукуша, из Катагана и Бахдашана, из Канибада и Кунара, из Герата и Пагмана, чтобы послушать его песни.

Чаше всего люди приходили для того, чтобы послушать песню Ахангара о райской долине. У этой песни было захватывающее качество и странное очарование- это был рассказ, который настолько непонятен, что люди чувствовали, будто бы они знают далекую райскую долину, о которой пел певец.

Часто они просили его пропеть ее, и когда он не был в настроении, то он отказывался. Иногда люди спрашивали его, существовала ли эта долина на самом деле, и Ахангар мог только ответить:
— Долина из речи настолько реальна, насколько она может быть реальна.
— Но откуда ты знаешь? – спрашивали люди .-Ты бывал там когда-нибудь?
— Нет. Каким-нибудь обычным образом я там не был, -отвечал Ахангар.

Тем не менее для Ахангара и почти всех людей, которые слушали его, долина из песни была настолько реальна, насколько она могла быть реальной.

Айша, местная девушка, которую он любил, сомневалась, существует ли такое место. Сомневался в этом и Хасан, хвастун и вояка, который поклялся жениться на Айше и который не упускал ни одного удобного случая посмеяться над кузнецом.

Однажды жители деревни сидели притихшие после того, как Ахангар поведал им свой рассказ, Хасан заговорил:

— Если ты веришь в то, что эта долина существует и она находится, как ты говоришь, там в горах, где поднимается голубой туман, почему ты не попытаешься ее найти?
— Это было бы неправильно, я знаю,- сказал Ахангар.
— Ты знаешь, что тебе удобно знать, и не знаешь то, что тебе не удобно знать, — вскричал Хасан –Я предлагаю тебе испытание. Ты любишь Айшу, но она не верит тебе, ты должен доказать
Читать дальше →

Сын Искандера из Балха спросил своего отца, лежащего на смертном одре: «В чем источник вашей силы, вашего благосостояния и чудес?»
Отец прошептал: «Если бы я назвал его, мои слова отрезали бы тебя от контакта с этим источником, поэтому, я не скажу, где он, а лишь — чем он является».
И продолжил: «Суфийский Путь — наша спасительная дорога жизни; на этой земле, мы, так сказать, чужестранцы среди дикарей, но теперь я возвращаюсь на родину».
Сын сказал: «Почему на протяжении вашей жизни вы не говорили этого всем? Ибо ваш пример, который будет жить тысячу лет, побудил бы людей вступать на суфийский Путь толпами и дал бы им благословение Избранных».
Искандер вздохнул и сказал: «Жадность к обладанию тайной сделала бы большинство из пришедших — прельщенными, и у них возникло бы желание обладать большим, чем другие. Сын мой, всю жизнь я учил людей умеренности, надеясь, что она успокоит алчность, которая разрушает человека, даже если он алчет добра».
«В таком случае, что мне делать?» — спросил сын.
«Желать Истины ради нее самой и ничего не желать для себя».
«Но как мне узнать, желаю ли я чего-то ради самой этой вещи, а не ради себя?»
«Осознай через повседневную практику, что то, чем ты себя воображаешь, состряпано из мнений, навязанных тебе другими людьми, и к тебе не имеет никакого отношения. Ищи Учителя Века, пока не найдешь его. И если ты не сможешь распознать Вождя Эпохи, то лишь потому, что отвергаешь его внутренне, а не из-за того, что он не явлен, как таковой».
Вот завет великого суфия Сулеймана Наджами, сына Искандера из Балаха. Передавая его своему сыну, он сказал: «Не могу сказать, что за долгую жизнь я научился большему, чем этой мудрости, завещанной мне отцом. Именно поэтому я предлагаю ее
Читать дальше →

Мастер Бахауддин всю свою жизнь был счастливым, улыбка никогда не сходила с его лица. Вся его жизнь была пропитана ароматом праздника! Даже умирая, он весело смеялся. Казалось, будто он наслаждается приходом смерти. Его ученики сидели вокруг и один спросил:
— Почему Вы смеетесь? Всю свою жизнь Вы смеялись, и мы все не решались спросить, как Вам это удается? И вот сейчас, в последние минуты, Вы смеетесь! Что здесь смешного?
— Много лет назад я пришел к моему Мастеру молодым человеком, семнадцатилетним, но уже глубоко страдающим. Мастеру же было семьдесят, а он улыбался и смеялся просто так, без всякой видимой причины. Я спросил его: «Как Вам это удается?». И он ответил: «Внутри я свободен в своем выборе. Просто это — мой выбор. Каждое утро, когда я открываю глаза, я спрашиваю себя, что выбрать сегодня — блаженство или страдание? И так случается, что я выбираю блаженство, ведь это так естественно».

Кто ты — раб или свободный, суфий или богомолец?
Еретик иль правоверный, или идолопоклонник?
Кто твой Бог и где живет Он? Где ты сердцем пребываешь?
Что тебе дороже жизни? В чем ты радость обретаешь?
Господин твой кто? Кому ты так усердно, верно служишь?
На кого всегда взираешь? Чьи веленья исполняешь?
Кто твой мастер, подмастерье, кто учитель твой, наставник?
Кто тебя ко свету вывел и на путь прямой поставил?
Кто твой муж, жена, ответствуй, твой возлюбленный, девица?
И всегда ли твое сердце быть единым с Ним стремится?
С кем ты вместе жизнь связала, в чьи глаза глядеть желаешь?
В руки чьи себя предала и верна ль, не изменяешь?
От кого ты слово слышишь, от кого зажгла светильник?
Кем живешь и кем ты дышишь, и кому себя открыла?

Нет сомнений, в сердце ясно, слезы очи застилают,
На душе легко, прекрасно, Дух трепещет, замирая.
Это Ты — Тебя я знаю, Ты во мне ответ слагаешь,
Ты меня себе подобным видеть, мой Господь, желаешь.
Я не раб, в Твоей свободе я возрос в стране жестокой,
Суфий я, не богомолец, и рожден я от пророка.
Еретик для правоверных, Истине я правоверный,
Поклоняюсь только Солнцу, Солнцу Истины нетленной!
Ты — мой Бог, во мне живущий, пребывающий извечно
В глубине неизмеримой, в беспредельности сердечной.
Господин мой — Ты, Тебе я послужить еще желаю,
На Тебя всегда взираю, о Тебе лишь помышляю.
Предаюсь Тебе дыханьем и сердечным трепетаньем,
Каждой капелькою крови, все Тебе — моя
Читать дальше →