Суфизм

Абсолют, или сущность Бога, разуму недоступны, но все то, что находится ниже в иерархии бытия, потенциально умопостижимо. Размышление (тафаккур, фикр) было важной составляющей суфийской практики в соответствии с хадисом «Час размышления лучше шестидесяти лет поклонения».

Размышление — это переход от лжи к Истине
и способность видеть Всеобщее в частичном.

Махмуд Шабистари (1288 — 1340). «Тайный сад».

«Размышление (фикр) пробивает брешь в проявленном, чтобы обнаружить деяние Божества». (Харис ал-Мухасиби, 781-857).

В идеале размышление для суфия связано с сердцем. Согласно Зун-н-Нуну Мисри (796-859), «когда человек размышляет сердцем, Тайное раскрывается его духу». (1)

Таким образом, фикр — это не чисто интеллектуальное упражнение, не просто умозаключения (хотя включает их тоже), а размышление сердцем — то есть попытка направить разум к познанию Бога посредством самого Бога.

Попробуем представить (но не только в уме, а и «в сердце своем») особенности такого сердечного мышления. Мы помним, что сердце — это успокоенный нафс. В таком случае мышление сердца будет лишено ограничений обычного (приказывающего) нафса.

Нафс завистлив и ревнив, а потому с подозрительностью относится к чужим непривычным мыслям и не признает их, даже если они истинны. Сердечное размышление будет положительно реагировать на истинное и вступать с ним в резонанс, каков бы ни был источник.

Нафс боязлив и не рискует заглядывать в неизведанное, а мышление сердца будет обладать интеллектуальным бесстрашием и не побоится неведомого и неожиданного. Те предрассудки и ограничения, которые неизбежны для нафса, сердечным мышлением будут отброшены.

Знание себя, требующее мужества, невозможно для обычного человека и по большей части табуируется культурой, но мышление сердца позволяет знать себя.

«Тот, кто знает себя, знает своего Господа», говорится в хадисе. Сердечное размышление ведет от обычного знания (илм) к высшему типу знания, мистическому гнозису (марифат).

***
Еще
Читать дальше →

Идрис Шах


Выдержки из книги «Учиться как учиться»

Вопрос: Каковы трудности в передаче знания на Западе сегодня?
Ответ: Они очень мало отличаются по сути, хотя отличаются внешне, от трудностей во все времена…

…Люди ошибочно принимают информацию за знание и одно указание за другое. Происходит это, главным образом, потому, что в целом они не знают, чего хотят, и часто думают, что хотят чего-то, когда это не так. Эта трудность сопутствует всем видам деятельности на Западе.
Я недавно беседовал с приходским священником одной церкви в новом городском районе. Он провел тщательный опрос для выяснения того, что его новые прихожане хотят, какого рода проповедей, как их надо подавать, какие темы им интересны. Все это заняло у него несколько месяцев. В конце концов, он имел картину того, что требовалось, и обеспечил те темы, трактовку и атмосферу, что просили люди.

Первые несколько недель люди ходили на его службы, потом их стало приходить все меньше и меньше. Единственной причиной, которую они указывали, когда их спрашивали об отсутствии интереса, было: «Это не похоже на то, что мы думали».

Это показывает (как вы найдете в бесчисленных суфийских историях), что ни учитель, ни учащийся не знают вне реальной ситуации, как в конкретных случаях должно производиться обучение, если оно не проводится просто путем внушения или эмоционального возбуждения.
То, что во многих дисциплинах учителя думают, что знают как учить, и учащиеся думают, что знают как учиться, затемняет тот факт, что люди вообще принимают это народное поверье без проверки. Единственное исключение для обеих сторон, в течение веков имеющее дело с вопросом уменьшения объема непроданного товара, существует в таких областях как коммерция, где никто не может позволить себе воображать: проверки должны быть произведены…

…Трудности в передаче знания, о которых вы спрашиваете, означают, что только немногие люди могут сразу же учиться тому, чему их учат. Остальным надо приобрести определенный опыт и пройти
Читать дальше →

РУМИ.
Я — живописец. Образ твой творю я каждый миг! Мне кажется, что я в него до глубины проник. Я сотни обликов создал — и всем я душу дал. Но всех бросаю я в огонь, лишь твой увижу лик. О, кто же ты, краса моя: хмельное ли вино? Самум ли, против снов моих идущий напрямик? Душа тобой напоена, пропитана тобой. Пронизана, растворена и стала как двойник. И капля каждая в крови, гудящей о тебе… Ревнует к праху, что легко к стопам твоим приник. Вот тело бренное мое: лишь глина да вода… Но ты со мной — и я звеню, как сказочный родник!

Некий человек, проведший много лет в попытках разгадывать смысл различных символов, пришел повидать суфия и рассказал ему о своих поисках.
Суфий сказал:
— Идите и размышляйте вот над чем: ИХМН.
Человек ушел.
Когда он вернулся назад, суфий был уже мертв.
— Ну вот, теперь я уж никогда не узнаю истины! — простонал любитель головоломок.
В этот момент появился старший ученик суфия.
— Если вас мучает вопрос о тайном смысле слова ИХМН, — сказал он, — то я раскрою его вам. Это первые буквы персидской фразы “Ин хуруф маани надаранд”, то есть “Эти буквы ничего не означают”.
— Но почему же мне дали такое задание?! — вскричал озадаченный человек.
— Потому что когда к вам приходит осел, вы даете ему капусту. Он питается капустой, как бы он ее ни называл. Ослы, вероятно, считают, что делают нечто намного более значительное, чем просто поедают капусту.

Меджнун продолжал свои странствия, страдая от разлуки с возлюбленной. После долгих скитаний по пустыне он набрел на небольшое селение. О чудо! – около колодца в окружении девушек и юношей сидела Лейла и радостно смеялась в ответ на шутки молодых людей. Особенно хорошо удавалось рассмешить ее одному юноше, который искусно изображал беседу розы и влюбленного в нее соловья. Речь юноши была проста и, вместе с тем, глубока. Лейла с восторгом смотрела на молодого человека, улыбалась и даже хлопала в ладоши.
– Возлюбленная моя, – обращался юноша к розе, при этом пристально глядя на Лейлу, – солнце твоей красоты затмило для меня весь мир. Я вижу только ослепительное сияние твоих нежных лепестков, чувствую только их пленительный аромат. Музыка твоего голоса наполняет мое сердце трепетом, и оно не может не петь. В моих песнях каждое слово, каждый звук посвящен тебе. Я пою, совершая ритуал поклонения совершенному божеству – твоему сердцу.
И юноша изобразил пение соловья, причем так мастерски, что из кустарника неподалеку раздались трели настоящего соловья, вторившего ему.
Меджнун видел, как радуется его возлюбленная. Ему хотелось быть на месте талантливого юноши, чтобы веселить Лейлу. Но он стоял в стороне, не в силах вымолвить слово, – в присутствии возлюбленной он забывал обо всем.
Заметив это, Лейла сама подошла к нему:
– Ты думаешь, что любовь ко мне лишает тебя способности действовать. Но это не так. Сейчас ты хочешь быть похож на юношу, который имитирует соловья, чтобы угодить мне. Но ты вовсе не он. Тебе не нужно петь как соловей. Всегда, когда ты хочешь стать похожим на кого-то, ты будешь всего лишь подражателем. Стань самим собой, следуй своей истинной природе, и тогда все, что ты делаешь, будет совершенно, как совершенна твоя истинная сущность.
Совершенная любовь вдохновляет человека на совершенные действия, раскрывая совершенное начало, заложенное в нем самом. Совершенная любовь открывает человеку любые возможности – и в этом состоит совершенная свобода. Если
Читать дальше →

Я не считаю себя вторичным с тех пор, как осознал в себе Одного Единственного.

Все вещи, которые могут казаться возвышающими моё положение,

в действительности понижают меня в собственных глазах.

Лишь одна вещь возвышенна для меня —

это забыть себя всецело в совершенном видении Бога.

Нет ничего, что я полагаю слишком хорошим для себя

или слишком высоким для достижения.

Наоборот, все возможные достижения кажутся мне доступными

с тех пор, как я достиг видения Господа моего.

Нет ничего такого, что я считал бы слишком унизительным для себя.

И нет положения, каким бы возвышенным оно ни было,

которое могло бы сделать меня более гордым, чем я уже есть,

в гордости за Господа моего.

Ни любовь меня не возвышает, ни ненависть меня не угнетает,

поскольку все вещи кажутся мне естественными.

Жизнь для меня — постоянно изменчивый сон.

И когда я отдаляю своё истинное «Я» от ложного,

я знаю: все вещи уже стоят вдали.

Так я поднимаюсь над всеми изменениями в жизни.

Мне безразлично, хвалят ли меня так, что я взмываю с земли к небесам,

или порицают так, что я низвергаюсь с высочайших вершин в глубины земли.

Жизнь для меня — постоянно подвижное море,

где волны расположения и немилости вечно вздымаются и опускаются.

Падение не сломит и не обескуражит меня.

Оно лишь позволит мне подняться к ещё более высокой сфере жизни.

Я не смог бы насладиться красотой добродетели, если б не знал греха.

Любую утрату в жизни я считал выбрасыванием старой одежды

для того, чтобы надеть новую.

И новая всегда была лучше старой.

Я научился большему на своих ошибках, нежели на своих добродетелях.

Если бы я всегда действовал правильно я не мог бы быть человеком.

Моя интуиция никогда не подводит меня,

но я терплю поражение всякий раз, когда я не слушаю её.

Терпение это урок, который я преподал сам себе с момента моего вступления на землю.

С тех пор я старался практиковать его, но многому ещё должен учиться.

Я
Читать дальше →

Один благоразумный юноша из благородной страны примкнул к некой общине в Дарбанде. Он был наделен всяческими достоинствами, умом и проницательностью, и люди приняли его хорошо.
Однажды религиозный руководитель сказал ему: «Ступай и очисти мечеть от сора!»
Юноша вышел и в тот день его больше не видели. На следующее утро его стали бранить за то, что он не убрал, как ему было велено, и обвинили в эгоизме и неуважению к служению:
— Разве ты не знаешь, о эгоистичное дитя, что человек достигает цели через служение?
Эти люди полагали, что он видел то же, что и они, — пыль в мечети. Но он был непохож на них — ревнителей внешнего лоска.
Он заплакал пылко и искренне:
— Я не заметил пыли или грязи в этом здании… Я убрался из него, чтобы очистить мечеть от сора.

Этот человек считал, что загрязняет мечеть он, тогда как другие были вовлечены в компанию по борьбе за чистоту, и заботились о внешнем: даже когда в мечети не было пыли, они по-прежнему хотели ее подметать.

Саади продолжает:
Только в этом путь дервиша:
Личность свою смири.
Стремясь к высоте, избери смирение!
Ибо на крышу ту лестницы нет иной.

В последней строке есть игра слов, и ее можно перевести так: «На то небо по-другому не взойти...»
Увы, люди не очень изменились со времен Саади. Вот что написал мне один известный человек, прославившийся своей духовностью: «Я был гордым и тщеславным, но с тех пор, как начал заниматься восточными учениями, стал таким смиренным, что вы даже не
Читать дальше →

-Трудновато тебе придется, — произнес мудрец, — пока ты не будешь готов учиться «Умению, Которого Нет Ни У Кого».
-Как может вообще существовать нечто такое, что называется «Умением, Которого Нет Ни У Кого»? — спросил юноша.
-Этого нет ни у кого, потому что люди делают это, — сказал дервиш, — а делают они это только тогда, когда они уже имеют нечто, кое-что еще. Вот когда у них есть это дополнительное кое-что, умение само на них работает, и поэтому им вовсе не обязательно иметь его.
-Все это очень сложно, — сказал Анвар, — и все-таки не могли бы вы рассказать, как мне приняться за это?
-Разумеется, — сказал старик. — Вот дорога, всегда придерживайся ее направления, ничему не позволяя сбить тебя с этой дороги и не думая, что есть что-то важнее этой дороги.
###
-Анвар! Теперь ты готов продолжить свой поиск. Ты преуспеешь, ибо я дал тебе «Умение, Которого Нет Ни У Кого».
-Но я не понимаю, — удивился Анвар.
-Если ты думаешь, что понимаешь, значит, ты не понимаешь. С другой стороны, если ты думаешь, что не понимаешь, ты можешь беспрепятственно пользоваться этим.
-Все равно не понимаю.
-Если бы ты покинул нас, то никогда не научился бы, — продолжал дервиш. — А поскольку я прогоняю тебя, ты научишься. Если же вздумаешь вернуться, ты опять таки не научишься. Но если тебе понадобится помощь, я появлюсь.
-Почему это так? — спросил Анвар в недоумении.
-Потому что помимо того, что есть у тебя, я — часть «Умения», которая не может оставаться с тобой, и поэтому она хранится во
Читать дальше →

Основой суфийского мировоззрения является принцип Единобытия. Метод суфизма — развитие способности видеть в мире множественности всепроникающее Единство. Одним из главных препятствий здесь служит рассудок, эта низшая форма интеллекта, расчленяющая целостный и гармоничный мир на противоположности и порождающая мнимые противоречия. Суфий отбрасывает ущербную рассудочность; опьяненный любовью, он пребывает в состоянии «священного безумия». Если обычный человек делит всё происходящее с ним на хорошее и дурное, то суфий равно приемлет как радость, так и боль, ведь и то, и другое — дары Возлюбленной.

Суфизм, таким образом, может быть понят как полное и безоговорочное смирение перед Богом, приятие того, что есть. Смирение суфия — не результат бессилия, то есть неспособности изменить обстоятельства в свою пользу, а отказ от оценок и суждений. Примитивное сознание, являющееся преградой для нашего сверхсознания, соткано из суждений. Отказ от них ведет к умиранию «я». В конце суфийского пути — состояние фана, исчезновение «я» в Боге, за которым следует бака, вечная жизнь.Из всех плодов, что принесла нам суфийская традиция, более всего известно и ценимо наследие суфийской поэзии наряду с музыкой и танцем, кои сопровождали ее на протяжении веков.Поэзия суфиев сплетает и расплетает высокое и низкое, земное и небесное, опьянение вином и опьянение чувством единства мира, любовь к Богу и к женщине…

А Бог один. Всего один.
Слились в одно Отец и Сын.
Одно. Не существует двух.
Заполнил все единый Дух.
И — нет меня. И — все есть я.
На мне — вся тяжесть бытия,
Весь грех отцов, весь груз небес,
И лишь во мне Христос воскрес.
Читать дальше →