Суфизм

Трудность с так называемыми искателями истины состоит в том, что когда у них появляется немного времени для поиска истины, они беспокойны. Одно их не удовлетворяет, они переходят от одного к другому и так далее. Вместо того, чтобы прийти к настоящей идее, они входят в смущение, потому что каждая новая идея снова смущает их.

На Востоке есть обычай, чтобы те, кто начинают искать духовную цель своей жизни, нашли себе духовного учителя. Они не отправляются в духовное путешествие самостоятельно, потому что на Востоке после тысяч лет опыта выяснили, что для того, чтобы идти по духовному пути необходимо иметь руководителя, которому человек может довериться и верить так, чтобы идти за ним до самого конца. Трудность на Западе состоит в том, что там, несомненно, происходит общее пробуждение – каждый хочет знать что-то о духовном пути – но люди не придерживаются одного и того же. Есть много таких, которые идут в одну эзотерическую школу, потом в другую и так далее. В конце концов, они узнают так много, что не знают, что верно, что правильно, а что неправильно. Это подобно тому, как пойти в ресторан и съесть столько, что невозможно переварить. Кроме того, когда человек принимает все это, ложное и верное, не остается возможности отличить одно от другого. Величайшая заслуга, которую могут проявить искатели истины – это доверие и вера в учителя. В соответствии с этим доверием, которое человек испытывает к учителю, его сердце способно принять знание, которое ведет к высшему
Читать дальше →

Почему душа не летит,
Когда она слышит призыв?

Рыба на песке всегда
Движется в сторону прибоя.

Сокол слышит барабан
И приносит домой добычу.

Почему же не танцует на солнце
Каждый дервиш?

Ты вырвался из клетки.
Крылья твои
Расправлены. Ну, лети!
Ты пробыл в сараях и пристройках
Так долго, что думаешь — ты там живешь!

Сколько лет, словно дети,
Будем мы собирать палочки и черепки
И притворяться, что они — драгоценны?

Давайте оставим детство и отправимся
На пир свободных людей.

Расколи шаблон культуры.
Вытащи свою голову из мешка.

Подними эту книгу
Своей правой рукой. Достаточно ли ты взрослый,
Чтобы отличить правое от левого?

Бог сказал ясности:
«Иди»,
А смерти сказал:
«Помоги им с порядком».
Он сказал душе:
«Ступай в незримое.
Забери то, что есть там,
И не пой более
Песен боли».

Воскликни, что теперь
Ты — царь.

Тебе были даны сразу и ответ,
И понимание вопроса.

Человек сказал стражнику у врат Алеппо:
— Двадцать лет я жил в ханаке, уединенном жилище Мастера Века в Туркестане.
— И чему же ты научился? — спросил страж.
— Не знаю, научился ли я чему-нибудь, — сказал человек. — Пока я там был, люди приходили и люди уходили. Некоторых прогоняли, многие были разочарованы. Наконец, ушел и я.
Страж промолвил:
— Здесь неподалеку от базарной площади живет великий суфий. Возможно, он посоветует тебе что-нибудь.
Человек из Туркестана отправился на малую базарную площадь и, увидев там великого суфия, закричал:
— Ты самозванец! Это ведь ты и никто другой в течение всех двадцати лет, постоянно появляясь в ханаке, вселял в меня сомнения относительно моего Мастера!
Суфий улыбнулся и сказал:
— Одна из моих обязанностей — испытывать учеников. Можно ли испытать их лучше, чем представляясь одним из них, — тем, кто всем недоволен и демонстрирует им их собственную грубость?
— А все другие, кто были со мной в ханаке? Что же, все остальные ученики в действительности тоже являлись скрытыми святыми?
— Состав обитателей ханаки таков: там есть несведущие, есть просветленные, ведущие себя как несведущие, и есть не являющиеся ни теми, ни другими.
Ты видишь только то, что на поверхности. За два десятилетия, что ты провел там, пять тысяч человек, на многих из которых ты даже не взглянул, поскольку не счел их важными, получили озарение без лишнего шума и суеты.

Читать дальше →

Однажды темной ночью я не спал
И слышал — мотылек свече шептал:
«Пусть я сгорю! Ведь я люблю… Ты знаешь…
А ты что плачешь и о чем рыдаешь?»
Свеча ему: «О бедный мотылек!
Воск тает мой, уходит как поток»
И воск, подобный пламенным слезам,
Свеча струила по своим щекам.
«О, притязатель! Вспыхнув на мгновенье,
Сгорел ты. Где же стойкость? Где терпенье?
В единый миг ты здесь спалил крыла,
А я стою, пока сгорю дотла.
Ты лишь обжегся. Но, огнем пылая,
Вся — с головы до ног — сгореть должна я!»
Так, плача, говорила с мотыльком
Свеча, светя нам на пиру ночном.
Но стал чадить фитиль свечи. И пламя
Погасло вдруг под чьими-то перстами.
И в дыме вздох свечи услышал я:
«Вот видишь, друг, и смерть пришла моя!»
Ты, чтоб в любви достигнуть совершенства,
Учись в мученьях обретать блаженство.
Не плачь над обгоревшим мотыльком,
С любимой он слился, с ее огнем.
Под ливнем стрел, хоть смерть неотвратима,
Не выпускай из рук полу любимой.
Не рвись в моря — к безвестным берегам,
А раз поплыл, то жизнь вручи волнам!

«Утрать свою душу в любви Бога. Клянусь, нет другого пути!» — Руми

Суфий сказал: — Никто не поймёт человека, пока не осознает связи между алчностью, угодливостью и невозможностью.
— Это, — сказал ученик, — головоломка, которую я не в состоянии постичь.
Суфий промолвил: — Не ищи понимания с помощью решения головоломок…
Он повёл ученика на ближайший базар, туда, где продавались халаты.
— Покажи-ка мне самый лучший халат, — сказал суфий лавочнику, — и притом самый дорогой.
Ему принесли роскошное одеяние, и на него была названа исключительно высокая цена.
— Это именно то, что мне хочется, — промолвил суфий. — Вот только я бы предпочёл, чтобы воротник был расшит блёстками и оторочен мехом.
— Ничего нет легче, — тут же ответил продавец. — Именно такой халат лежит у меня в мастерской за магазином. Он на несколько мгновений исчез и вернулся с наспех пришитыми к тому же самому халату мехом и блёстками.
— И сколько же стоит этот? — спросил суфий.
— В двадцать раз больше, чем предыдущий, — ответил лавочник.
— Превосходно! — воскликнул суфий. — Я беру оба…

… Я чужд Христу, исламу чужд, не варвар и не иудей.
Я четырех начал лишен, не подчинен движенью сфер,
Мне чужды Запад и Восток, моря и горы – я ничей.
Живу вне четырех стихий, не раб ни неба, ни земли.
Я и нынешнем, я в прошлом дне – теку, меняясь, как ручей.
Ни ад, ни рай, ни этот мир, ни мир нездешний – не мои,
И мы с Адамом не в родстве – я не знавал эдемских дней.
Нет имени моим чертам, вне места и пространства я,
Ведь я – душа любой души, нет у меня души своей.
Отринув двойственность, я вник в неразделимость двух миров,
Лишь на нее взираю я и говорю я лишь о ней...

Хасидский Мастер путешествовал инкогнито с учениками. Они остановились в караван-сарае на ночь. Поутру хозяин подал завтрак и чай.
Когда они стали пить чай, хозяин неожиданно припал к ногам Мастера. Ученики очень удивились и подумали: «Откуда он мог узнать, что среди них Мастер? Кто открыл тайну хозяину караван-сарая?»

Мастер сказал:

— Не удивляйтесь, спросите его самого, как он узнал меня.

Ученики обратились к хозяину с вопросом:

— Как ты узнал, что он Мастер?
— Я не мог не узнать, — сказал хозяин, — много лет я накрываю стол для моих гостей. Я видел тысячи людей, но никогда не встречал человека, который с такой любовью смотрел бы на чайную чашку.

Видишь этого мальчика, старый мудрец?
Он песком забавляется — строит дворец.
Дай совет ему: «Будь осторожен, юнец,
С прахом мудрых голов и влюбленных сердец!..