Способ исследования это философская категория. Способы разделяются на последующие:
• всеобщий, либо философский, общенаучные и способы личных наук;
• констатирующие и модифицирующие;
• эмпирические и теоретические;
• высококачественные и количественные;
• содержательные и формальные;
• способы сбора эмпирических данных, проверки и опровержения гипотез и теории;
• описания, разъяснения и прогноза;
• обработки результатов исследования.
ТЫ ЖЕ БЕРЁШЬ СВОЙ ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ОПЫТ СО СВОЕЙ ИНТЕРПРЕТАЦИЕЙ и противопоставляешь другому опыту при этом утверждая что он неправильный. ХОТЯ ТЕБЕ УЖЕ МНОГО РАЗ ГОВОРИЛИ, ЧТО ЭТО НЕ ИСТИНА А УКАЗАТЕЛИ. И судя по результатам указатели Дракона намного точнее.
Природа более не храм,
она – гастрономическая лавка:
свисает с потолка колбасный хлам,
окорока томятся на прилавках,
а лупоглазые тела огромных импортных сыров
посланцами иных миров
глядят на вас с неодобреньем,
сочатся символы из мякоти мозгов,
озера рыбьих глаз ушли из берегов,
и белый человек – венец творенья,
кочующий из сновиденья в сновиденье, –
приветствует здесь дружеских богов,
пленяющих и вкус его и зренье.
Но серый человек иным внимает снам:
он честно платит по чужим счетам,
зажатый между чуждыми мирами,
преследуемый тайными долгами
и древним страхом перед пустотой,
бетонными проходами подземки,
спасаясь от жары и от поземки,
он в учреждение на медленный убой
бежит и плачет над своей судьбой.
Природа для него не храм,
а щебень жизни,
макадам.
А красный человек готов назад в вигвам,
где терпкий дух лесной смолист и вязок,
где скальпы белолицых по шестам
развешены между чесночных связок,
где сторожит тебя за каждой веткой
нож, тамагавк, стрела или выстрел меткий,
где всякий брат и друг, но нет надежней друга,
чем цапля востроносая шушуга,
где дым костров змеится по горам
и целый мир – один большой вигвам.
На выжженной траве среди поляны
остановился человек зеленый,
вцепился в землю сильными руками
и машет в воздухе зелеными ногами.
На них качаются плоды и листья. Сам
себе и богомолец он, и храм.
Гривасто-золотистой мордой льва
ощерившись в раструбе облак,
плывет стозевно, зло, озорно, обло
без туловища голова.
О желтый человек, нет мочи отпусти –
глаза слезятся, ум мутится –
не разберу, ты обруч или птица,
дай в тень уйти!
Ты смотришь на меня разгневанным Ягве
и мне покорному велишь смириться,
но есть ли мысль в капустной голове,
иль только жар пустой протуберанцами ярится?
Отмеривая строго по делам,
ты плавишь мысль и сокрушаешь храм.
О ты, творенью непричастный,
определенью неподвластный,
пред кем немеет немота
и гаснет глухо глухота,
ты выше храма и природы,
ты больше рабства и свободы,
белее белого листа.
Ты о! и а! и у! Ты – лоно,
откуда вышли пантеоны,
небесных полчищ легионы –
Эреб и Ночь, и дщерь земли –
куда назад они ушли.
Ты – древний хаос, завязь мира,
глухой исток предвечных рек,
ты ужас – черный человек!
АРКАДИЙ РОВНЕР.
Зависимость и любовь очень похожи. Но зависимость болезнь, а любовь здоровье. Если помнишь Дракон писал про положение чашки высоко не нальёшь, слишком низко всё расплескаешь. Чашка попадает в нужное место от жажды-запроса. Поэтому все слова, кто как чашку держит, лучше разворачивать на себя.
• всеобщий, либо философский, общенаучные и способы личных наук;
• констатирующие и модифицирующие;
• эмпирические и теоретические;
• высококачественные и количественные;
• содержательные и формальные;
• способы сбора эмпирических данных, проверки и опровержения гипотез и теории;
• описания, разъяснения и прогноза;
• обработки результатов исследования.
ТЫ ЖЕ БЕРЁШЬ СВОЙ ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ОПЫТ СО СВОЕЙ ИНТЕРПРЕТАЦИЕЙ и противопоставляешь другому опыту при этом утверждая что он неправильный. ХОТЯ ТЕБЕ УЖЕ МНОГО РАЗ ГОВОРИЛИ, ЧТО ЭТО НЕ ИСТИНА А УКАЗАТЕЛИ. И судя по результатам указатели Дракона намного точнее.
La nature est un temple
Charles Baudlaire
Природа более не храм,
она – гастрономическая лавка:
свисает с потолка колбасный хлам,
окорока томятся на прилавках,
а лупоглазые тела огромных импортных сыров
посланцами иных миров
глядят на вас с неодобреньем,
сочатся символы из мякоти мозгов,
озера рыбьих глаз ушли из берегов,
и белый человек – венец творенья,
кочующий из сновиденья в сновиденье, –
приветствует здесь дружеских богов,
пленяющих и вкус его и зренье.
Но серый человек иным внимает снам:
он честно платит по чужим счетам,
зажатый между чуждыми мирами,
преследуемый тайными долгами
и древним страхом перед пустотой,
бетонными проходами подземки,
спасаясь от жары и от поземки,
он в учреждение на медленный убой
бежит и плачет над своей судьбой.
Природа для него не храм,
а щебень жизни,
макадам.
А красный человек готов назад в вигвам,
где терпкий дух лесной смолист и вязок,
где скальпы белолицых по шестам
развешены между чесночных связок,
где сторожит тебя за каждой веткой
нож, тамагавк, стрела или выстрел меткий,
где всякий брат и друг, но нет надежней друга,
чем цапля востроносая шушуга,
где дым костров змеится по горам
и целый мир – один большой вигвам.
На выжженной траве среди поляны
остановился человек зеленый,
вцепился в землю сильными руками
и машет в воздухе зелеными ногами.
На них качаются плоды и листья. Сам
себе и богомолец он, и храм.
Гривасто-золотистой мордой льва
ощерившись в раструбе облак,
плывет стозевно, зло, озорно, обло
без туловища голова.
О желтый человек, нет мочи отпусти –
глаза слезятся, ум мутится –
не разберу, ты обруч или птица,
дай в тень уйти!
Ты смотришь на меня разгневанным Ягве
и мне покорному велишь смириться,
но есть ли мысль в капустной голове,
иль только жар пустой протуберанцами ярится?
Отмеривая строго по делам,
ты плавишь мысль и сокрушаешь храм.
О ты, творенью непричастный,
определенью неподвластный,
пред кем немеет немота
и гаснет глухо глухота,
ты выше храма и природы,
ты больше рабства и свободы,
белее белого листа.
Ты о! и а! и у! Ты – лоно,
откуда вышли пантеоны,
небесных полчищ легионы –
Эреб и Ночь, и дщерь земли –
куда назад они ушли.
Ты – древний хаос, завязь мира,
глухой исток предвечных рек,
ты ужас – черный человек!
АРКАДИЙ РОВНЕР.