Мы будем вместе выписывать строки
словно чаек кормить хлебом
Они в стае но одиноки…
Как говорил один мудрый ребе
«возлюбите и вам воздастся»,
Бог посыплет хлебные крошки,
звезды вспышками папарацци,
Еще бы веры немножко.
На затянутом серым пеплом
Самолет прочертил граффити,
Обрывается жизнь нелепо,
Но об этом не говорите.
Лучше будем листать погоду,
Говорить о Камю и Сартре,
Вот детишки играют в Йоду,
Говорят, потеплеет в марте.
Мы рождаемся словно брызги
От волны подымает ветер,
Может это не наши жизни
И нас крыльями бог отметил?
Может чайки уснувших души?
Вот уснул и проснулся нищим.
Они вечно стремятся кушать,
И не могут найти жилища.
Как здесь холодно, надо в лето.
Если выше взлететь над морем
Разгадав все загадки ветра
И одну свою жизнь проспорив,
То откроется град небесный
Или остров над звездным небом…
Ангел на арамейском вестник,
Или чайка над черствым хлебом.
Этот вопрос в свое время создал математику бесконечно малых величин. Ничего это только слово.
Слова, мне надоели, этот мир, разорван на случайные созвучья,
Лишь музыка объединяет их, творя гармонию мелодий
Из паутин утраченного смысла, ей оплетая дух и душу,
Их, облекая плотью лабиринта.
Где выход, где спасенье, где награда?
В молчании уже таится слово,
И в пустоте уже зерно сокрыто.
Из лабиринта только к минотавру,
Но шаг лишь вверх, иллюзия растает
Исчезнет лабиринт, его прохожий,
Исчезнет и само исчезновенье
Но даже это, слишком много слов.
Нас не интересуют пустые размышления, это не философский кружок и не общество атеистов или схоластов.Ты глух и слеп и прячешся за концепции. Не реализовав свою жизнь и понимая, что она уже заканчивается ты тратишь драгоценные минуты остатка жизни на пустые мудрствования.Сюда люди приходят с криком о помощи и как ты не скрывайся это видно, поэтому я тебе и отвечаю. У тебя нет времени на это дерьмо, поэтому или уходи и найди себе то что поймешь, или слушай, ходи на сатсанги встречайся с мастерами.
А ты готов уйти, и безвозвратно,
Оставив все что любишь позади?
Конечно нет! Возмолишь троекратно,
И пустота в груди.
Мой сон продлился.
Сад, а в нем оливы,
Костер и тени от костра,
И кто- то плачет молчаливо.
Неужто он?
Не увидать.
Лишь ветки перекрестьем.
Живы,
Пока еще спокойно спят
Двенадцать их, а где Учитель?
Не спит,
Дрожит словно больной,
Какой-то странный и смурной,
Как будто что-то знает точно,
Но ничего не изменить.
Как висельник на ставке очной,
Хитона дергает он нить.
Ответа нет.
Молчат оливы.
Я есть не тело он твердит…
Плоть гвозди дергают игриво,
О, боже, как нога болит!
Сон прерывается.
Спросонья,
«Так, где я расцарапал грудь»
Глаза закроешь, снятся кони
И каменистой боли путь.
На голове колпак
И клетка.
Вокруг вонючих лиц река.
Вот камень попадает метко.
О, боже, как болит рука.
Опять гвоздем пробьют запястье,
Не удержать иначе вес.
Сон, как картежник, спутал масти,
Еретика — на трон небес.
Глаза откроешь, вновь приснилось,
После сатсанга, на троих,
Конечно, выпили за милость,
И за утрату нас самих.
Дружище за бокалом пива
Все очень просто доказал:
Я — это мысль.
Живи счастливо!
А дальше что?
Дошел, упал,
Уснул,
Проснулся…
Небо красно — буро,
Костры и крики голытьбы,
И жизнь дешевле, чем окурок.
Крепи чекистские ряды!
Я — это мысль?
Тут нет вопросов.
Особой тройки кабинет.
Плоть иллюзорна?
Скоро осень,
Она хранит его портрет.
А он без права переписки,
Что просто значит — расстрелять…
Не надо было пить мне виски,
Так, вновь уснул, пойду гулять.
Продумать надо хорошенько
Все то, что мастер рассказал.
Я — это мысль!
Скотина Генка, зачем он водку намешал.
Сидели, чинно говорили,
Всем все понятно, Я — лишь мысль.
Кого там так бичами били?
Ах, это сон.
А ну-ка брысь!
Себя утратить я намерен.
Я — это мысль! Кого жалеть?
И дух сочтен твой и измерен,
И разрезает кожу плеть.
Ты же не первый день здесь, а путаешь указатель и то на что он указывает. Это метафоры постижения, а не репортаж о прошлых жизнях. И самый главный вопрос, почему это важно для тебя и кого ты там этой идеей защищаешь?
словно чаек кормить хлебом
Они в стае но одиноки…
Как говорил один мудрый ребе
«возлюбите и вам воздастся»,
Бог посыплет хлебные крошки,
звезды вспышками папарацци,
Еще бы веры немножко.
На затянутом серым пеплом
Самолет прочертил граффити,
Обрывается жизнь нелепо,
Но об этом не говорите.
Лучше будем листать погоду,
Говорить о Камю и Сартре,
Вот детишки играют в Йоду,
Говорят, потеплеет в марте.
Мы рождаемся словно брызги
От волны подымает ветер,
Может это не наши жизни
И нас крыльями бог отметил?
Может чайки уснувших души?
Вот уснул и проснулся нищим.
Они вечно стремятся кушать,
И не могут найти жилища.
Как здесь холодно, надо в лето.
Если выше взлететь над морем
Разгадав все загадки ветра
И одну свою жизнь проспорив,
То откроется град небесный
Или остров над звездным небом…
Ангел на арамейском вестник,
Или чайка над черствым хлебом.
Слова, мне надоели, этот мир, разорван на случайные созвучья,
Лишь музыка объединяет их, творя гармонию мелодий
Из паутин утраченного смысла, ей оплетая дух и душу,
Их, облекая плотью лабиринта.
Где выход, где спасенье, где награда?
В молчании уже таится слово,
И в пустоте уже зерно сокрыто.
Из лабиринта только к минотавру,
Но шаг лишь вверх, иллюзия растает
Исчезнет лабиринт, его прохожий,
Исчезнет и само исчезновенье
Но даже это, слишком много слов.
А ты готов уйти, и безвозвратно,
Оставив все что любишь позади?
Конечно нет! Возмолишь троекратно,
И пустота в груди.
Мой сон продлился.
Сад, а в нем оливы,
Костер и тени от костра,
И кто- то плачет молчаливо.
Неужто он?
Не увидать.
Лишь ветки перекрестьем.
Живы,
Пока еще спокойно спят
Двенадцать их, а где Учитель?
Не спит,
Дрожит словно больной,
Какой-то странный и смурной,
Как будто что-то знает точно,
Но ничего не изменить.
Как висельник на ставке очной,
Хитона дергает он нить.
Ответа нет.
Молчат оливы.
Я есть не тело он твердит…
Плоть гвозди дергают игриво,
О, боже, как нога болит!
Сон прерывается.
Спросонья,
«Так, где я расцарапал грудь»
Глаза закроешь, снятся кони
И каменистой боли путь.
На голове колпак
И клетка.
Вокруг вонючих лиц река.
Вот камень попадает метко.
О, боже, как болит рука.
Опять гвоздем пробьют запястье,
Не удержать иначе вес.
Сон, как картежник, спутал масти,
Еретика — на трон небес.
Глаза откроешь, вновь приснилось,
После сатсанга, на троих,
Конечно, выпили за милость,
И за утрату нас самих.
Дружище за бокалом пива
Все очень просто доказал:
Я — это мысль.
Живи счастливо!
А дальше что?
Дошел, упал,
Уснул,
Проснулся…
Небо красно — буро,
Костры и крики голытьбы,
И жизнь дешевле, чем окурок.
Крепи чекистские ряды!
Я — это мысль?
Тут нет вопросов.
Особой тройки кабинет.
Плоть иллюзорна?
Скоро осень,
Она хранит его портрет.
А он без права переписки,
Что просто значит — расстрелять…
Не надо было пить мне виски,
Так, вновь уснул, пойду гулять.
Продумать надо хорошенько
Все то, что мастер рассказал.
Я — это мысль!
Скотина Генка, зачем он водку намешал.
Сидели, чинно говорили,
Всем все понятно, Я — лишь мысль.
Кого там так бичами били?
Ах, это сон.
А ну-ка брысь!
Себя утратить я намерен.
Я — это мысль! Кого жалеть?
И дух сочтен твой и измерен,
И разрезает кожу плеть.