Феликс
@Felix

Меня всегда удивляло напряжение в лицах и жажда в глазах, так называемых духовных искателей. Мне даже казалось что со мной, что- то не так, не хватает устремленности, или недостаточно боли.
В текстах писалось и о бессмысленности усилия ради достижения безусильности, и о предельном усилии, необходимом для стяжания духа святого или просветления. Одни учителя говорили о неизбежном освобождении, другие об отсутствии выхода. Слава богу, я не очень серьезно отношусь к словам, сам с удовольствием сплетая из них гирлянды противоречивых смыслов. Внутренний камертон четко различал фальшь, не позволяя прельститься красивыми обещаниями и испугаться безвыходности. Сейчас, я предельно ясно понимаю полную невозможность выразить это.
Когда это происходит, самая лучшая формулировка, это утрата того, чего никогда не было. Никакие слова, практики и даже мастера к этому не приведут. Хотя сам процесс, включает в себя и интеллектуальное понимание, и работу с омрачениями и резонанс с живым мастером.
Ничего не меняется и в тоже время меняется все Жизнь перестает притворяться чем- то другим. Она раскрывается и продолжает свой бесконечный танец. Усилие и безусильность не противоречат друг другу и не происходят по очереди, они сливаются в единое движение. Духовное развитие продолжается, но это становиться естественной жизнью духа, с вектором направленным в бесконечность. Омрачения появляются, но уже в момент появления начинают растворяться, как снег, выпавший в теплый день. Творчество,
Читать дальше →

Как бусинки нанизывая боли,
Я сотворяю ожерелье слез.
А небо расцветает в поле,
Под гимны огнеоких гроз.
Оно падет, с последним их раскатом,
И станет пылью и травой.
А слез, бесценные караты,
Сверкнув, исчезнут предо мной.
**********************************************************

Звезды, небо, облака.
Как легка Его рука,
Свет небес источник льет,
Словно песнь песней поет.
**************************************************************

Глаза печальные коров,
В них небо мыслит облаками.
Протяжен их призывный зов…
Куда? Они не знают сами.

Придет мясник под стон и вой,
И хлынет кровь на пол цементный…
Пока есть жизнь, резвись и пой,
Играй, и радуйся моменту.

Все потеряв, ты все приобретешь.
Не верь тому, кто скажет, жизнь есть ложь,
Не верь тому, кто скажет, есть лишь смерть,
И невозможно ничего хотеть.
Тому, кто в ослеплении идей,
За щепки принимает всех людей.
Или создав из пузыря покой,
Спокойно наблюдает за бедой.
Но и тому, кто в страсти заводной
Разрушит мир и не создаст другой,
Кто ослеплен сверканием себя,
себя не видит, всех вокруг губя.
Отбросив равнодушие и страсть
Раскинув руки в небо надо пасть.

Что сниться вам, уснувшие на веки?
Быть может лишь мгновенье бытия, развернуто в века.
Прижмурив веки,
смотрю в невыносимый этот свет,
в нем нет ответов и вопроса нет.
Что толку сеять время сквозь ладони,
считать часы не замечать года…
Мы в этой бесконечности утонем,
лишь навсегда, а может никогда
и не было ни смерти, ни рождений,
один лишь взмах незримого крыла,
одна лишь тень того, что прячется меж теней,
смахнет нас, словно крошки со стола.

ОДА МАРЕ

Мара — Большой Иллюзион — к тебе мое восхищенное слово.
Творение фокусника, ты голубь из цилиндра, ты заяц
из рукава, ты лента, которую сколько ни режь, останется целой.
Ты женщина, распиленная надвое, ты женщина, вися-
щая в воздухе, но ты и та, которой выстрелили из
пушки вверх под купол навстречу летящей трапеции.
Ты глянцевитый удав, кольцующий руки и ноги фокусника.
Ты осколок древнего храма в стеклянной музейной луже.
Ты ребенок и лев на арене цирка.
Ты мимобегущая мысль, ты мимолетящее облако.
Ты кинотрюк и ты карточный фокус.
Ты мимикрия религии, жижица позавчерашнего мифа,
расцвеченная телеэкраном.
Ты трупная лихость идеологии, обрыдлая идиома рекламы.
Ты мессия, который придет и избавит меня от меня.
И ты же многолосицамыслестрахов, мыслевздохов и
мысленадежд.
Вспомни восставшего духа, который увел за собою мужчину
и женщину. Посрамленные влачат они жалкий удел.
Вспомни другого, спустившего нам огонь — плен стал
лишь глубже, полнее.
Вспомни
Читать дальше →

***

Когда накрапывает дождь,
кропя знакомые пределы,
когда нахмурясь смотрит вождь
на сопричастные уделы,

когда не теша и не зля,
не радуя, не раздражая,
не близкая и не чужая
маячит Новая земля, — какую участь предпочесть
тому, кто выбрал непричастность,
предложена была бы честь,
а впрочем, это тоже частность.

Что делать нам, не морякам,
не полководцам, не героям — мы дверь в прихожую закроем,
не суетясь по пустякам.

О господи, как хорошо,
когда хорошего не надо,
вполне достойная награда — пустой стишок.

Аркадий Ровнер

Если читать тексты не вдумываясь и не анализирую, а воспринимая музыку скрытую в них, это настоящее наслаждение. Если пытаться понять, тяжелая пытка.

Я знаю без надежды путь
и нет приюта каравану,
но сердце разрывает грудь,
стремясь к прекрасному обману.
Так дервиш посреди двора
сбирает медяки украдкой…
И утром в путь ему пора,
а на душе легко и сладко.

Город вымок, но доволен,
И моргает фонарями.
Позабыли люди роли,
Все остались под зонтами.
А прозрачные их души,
Без надежд и опасений,
Поднимаются все выше,
Прямо в небо,
К воскрешенью.

Вне времени живу. А где же время,
и в ком оно трепещет и дрожит?
На детских шейках замыкая бремя,
упорно богу смерти ворожит.
Где старость, а где молодость? Жизнинки,
кружат над бесконечной суетой…
И капают века с прозрачной льдинки,
и застывают коркой ледяной.