Феликс
@Felix

г. ОДЕССА
28 июня сатсанг. Вход свободный «Донейшн»
29 июня «Интенсив»
Время и место проведения мероприятий уточняется
Подробная информация и запись на индивидуальные сессии, интенсив и онлайн-ретрит «Нейро-Сталкинг» лич.сообщением — WhatsApp +77775993030

ПЕРЕНОСИТСЯ НА АВГУСТ.

Ты есть, как грусть ты есть как радость
А «грустный», «радостный» – мираж
И жизнь его не начиналась
Что бы сложить другой коллаж
В котором счастье неизменно
И навсегда застыл покой
Другим гормоном правят гены
И Бог весёлый заводной
С тобой обнялся в коридоре
Щекочет щёки бородой
Чуть слышно шепчет «Вскоре, вскоре
Мы не расстанемся с тобой».

Суть Бога в сердце. Сердце – сердцевина
Всего что сотворил Господь
С твореньем суть неразделима
Но суть познать, бессильна плоть.
Господь творенью запределен
Его лишь умерший узрит
Живой же видит только тени
И о тенях лишь говорит.

Оставь надежду всяк сюда входящий.
Такая надпись есть на вратах ада
Тому, что положили в ящик
Надежды и не надо.
Но и тому, кто воспарил до рая
А может к чистым землям Амитабхи
Зачем надежда? он не унывая
Уже увидел — бытие в порядке.
Тогда на что надеяться осталось.
Пока земная жизнь как сон проходит?
И хочется, чтоб юность не кончалась
Но жернова безжалостно молотят.
Зачем надежда? Будет, так как будет.
Но мы надеемся что будет по другому
Придёт отец, от бреда нас разбудит
И поведёт за ручку прямо к дому.
Пока есть страх, останется надежда.
Но страх чего? Как дети мы не знаем.
И потому распяты между
Надеждою на рай и страхом рая.
Когда б ни страх уже в раю б курили
Но там для нас нет сладости надежды.
И потому идём за милей милю
И остаёмся между.

У кристалла много граней
А у истинны имён.
Путник истиною ранен
Навсегда в неё влюблён.
Ищет истину повсюду
Повторяя имена….
Ждёт с надеждой встречу – чудо
И вот, кажется видна…
Но проходит миг прозренья
И опять сокрылся лик
И вокруг нависли тени
И слова язвят язык.
Путник это — свет на гранях
Создающий свой кристалл
Кто найдёт – умрёт от раны
Но проснётся, кто искал.

Рядом с Иисусом были распяты двое разбойников, один уверовал и обрёл спасение, а второй нет.
Но был ли у него выбор?

Моя доля повиснуть без прав воскрешенья
И кресты на холме, ожидают гостей.
Рая нет, и не будет из муки спасенья,
Только ветер сыграет, на арфе костей.
Только воронов стая, восславит свободу
И шакал пропоет, эту песню луне…
И провою я в небо «дай сука мне воду!»
И повисну во вне.
Там где скрежет зубовный и маются души
Что несутся по кругу не зная конца
И где тьма с каждым кругом становится гуще,
И не видно Творца.
Его лик, его свет, его слово забыто.
Не увидеть его в этом чёрном ничто.
Я не знаю молитв, и не верю в молитву,
Только хрип остаётся « Не то»
Не найти ничего, только мухи там роем
И распятый скелет в небо шлёт скорбный взор.
И звезда, через рёбра, с другою звездою
Бесконечный ведёт разговор.

Аркадий Петрович заварил крепкое кофе, налил его в маленькую изящную чашечку и закурив сигару вернулся к недописанному роману. Главный герой романа названый автором Айвен сидел на берегу океана и бездумно смотрел на набегающие волны. Всё, что было можно потерять, он уже потерял. Пожар сжег его дом, женщина, которую он любил, и двое детей погибли в этом пожаре. Айвен остался один больной и измученный. Его тело обгорело, левая рука не сгибалась, а лицо покрытое шрамами напоминало маску ужаса. Как загнанный волк он бежал и бежал, а неведомая ему сила гнала его вперёд, разрушая все, на что Айвен пытался опереться. Люди сторонились его, чувствуя печать проклятья и действительно везде, куда Айвен приходил, начинались проблемы. Умирали домашние животные, болели дети, налетала саранча. Он перестал заходить в деревни, предпочитая ночевать в поле, но и там смерть и разрушения преследовали его. Тени отброшенные костром надвигались, превращаясь в обгоревшие тела детей и жены, и Айвен в ужасе сворачивался в клубок, закрывая ладонями уши, что бы ни слышать их предсмертных криков. Он молил о смерти, но не мог сам сделать этот шаг и продолжал жить, не понимая за что ему это. Странствия Айвена привели его на берег океана, дальше бежать было некуда.
Аркадий Петрович с наслаждением отхлебнул кофе, и на мгновение, придержав его во рту, насладился его терпким вкусом. В голове крутилось два возможных вариантов развития сюжета. На горизонте мог показаться пиратский фрегат и Айвен станет жестоким пиратом, наводящим ужас на прибрежные города. Другой вариант, слепая девушка, которая должна возникнуть на его пути и стать началом новой жизни и новой семьи. Аркадий Петрович по натуре не был злым демиургом, хотя и любил сгущать краски, заставляя читателя погружаться в пучину боли и отчаянья вместе с героями.
Вдохнув ароматный дымок сигары, Аркадий, занёс пальцы над клавиатурой. Решение было принято, и Айвен должен был продолжить свой путь в качестве безжалостного пирата. Но пальцы так и не
Читать дальше →

Я рождается и это уже травма из тепла и покоя, в холод, боль, зависимость. В дальнейшем начинается процесс социализации и это происходит как ломка через принуждение и наказание. Потом перед ним весят морковки искусственных смыслов и загоняют в колесо выживания. Если Я теряет веру в эти смыслы, то испытывает тоску и депрессию. Его манят некими запредельными мирами, обещают нирвану и рай. Но опыт каждодневной жизни говорит о непрекращающемся страдании. У менЯ есть только один выбор без выбора, уйти в прелесть самообмана уговаривая себЯ, что все гармонично и Бог знает, что делает или яростно искать ответ, зачем все и постоянно страдать от невозможности этот ответ получить. Видя весь ужас существования постоянное взаимопожирание, боль, старость, смерть. Тожество зла, превращение благих замыслов в кошмар, отсутствие как человеческой, так и божественной справедливости. Не находя ни в чем опоры. Чувствуя кожей боль живых существ и раздавленный невозможностью никого спасти, Я молит о смерти, но не может ее приблизить или отдалить. Те часы или дни счастья, которые Я испытываю от жизни, только усиливают боль потерь. В страхе перед неизвестностью, ждущей за порогом, Я пытается верить в слова о пробуждении, но эта вера исчезает с первыми шагами смерти и боли. Будда, Иисус и прочие кому Я молился, видятся как ярмарочные зазывалы, а хозяин этого аттракциона ужаса и страданий всемогущий демиург, создавший этот мир себе на потеху. И он же создал правила, по которым ты не можешь уйти из этого цирка. Те, кто на это решаются, попадают в новый круг страданий. Видя тех, кто по их словам получил опыт другого взгляда и находится в постоянном блаженстве, Я сравниваю их дела и их слова и чаще всего вижу ложь. А если они и не лгут, то их существование только усиливает боль от невозможности к этому прийти. Нет спасения из этого мира и слова, что спасать некого не могут утешить. Все что я называет собой это симптомы болезни и исцеление этой болезни означает смерть всего, что названо мной.
Читать дальше →

Абсолют, или сущность Бога, разуму недоступны, но все то, что находится ниже в иерархии бытия, потенциально умопостижимо. Размышление (тафаккур, фикр) было важной составляющей суфийской практики в соответствии с хадисом «Час размышления лучше шестидесяти лет поклонения».

Размышление — это переход от лжи к Истине
и способность видеть Всеобщее в частичном.

Махмуд Шабистари (1288 — 1340). «Тайный сад».

«Размышление (фикр) пробивает брешь в проявленном, чтобы обнаружить деяние Божества». (Харис ал-Мухасиби, 781-857).

В идеале размышление для суфия связано с сердцем. Согласно Зун-н-Нуну Мисри (796-859), «когда человек размышляет сердцем, Тайное раскрывается его духу». (1)

Таким образом, фикр — это не чисто интеллектуальное упражнение, не просто умозаключения (хотя включает их тоже), а размышление сердцем — то есть попытка направить разум к познанию Бога посредством самого Бога.

Попробуем представить (но не только в уме, а и «в сердце своем») особенности такого сердечного мышления. Мы помним, что сердце — это успокоенный нафс. В таком случае мышление сердца будет лишено ограничений обычного (приказывающего) нафса.

Нафс завистлив и ревнив, а потому с подозрительностью относится к чужим непривычным мыслям и не признает их, даже если они истинны. Сердечное размышление будет положительно реагировать на истинное и вступать с ним в резонанс, каков бы ни был источник.

Нафс боязлив и не рискует заглядывать в неизведанное, а мышление сердца будет обладать интеллектуальным бесстрашием и не побоится неведомого и неожиданного. Те предрассудки и ограничения, которые неизбежны для нафса, сердечным мышлением будут отброшены.

Знание себя, требующее мужества, невозможно для обычного человека и по большей части табуируется культурой, но мышление сердца позволяет знать себя.

«Тот, кто знает себя, знает своего Господа», говорится в хадисе. Сердечное размышление ведет от обычного знания (илм) к высшему типу знания, мистическому гнозису (марифат).

***
Еще
Читать дальше →