Вот вы наворотили понятий с кучу дров:). Джива, Брахман, какая бы то ни была душа — о чем это, где оно все как не в мыслях, это самое ведическое фантазийное описание не знамо чего? Истории, которые ни о чем. Цацки священные, сказочные побрякушки: «Там Царь Кощей над златом чахнет...».
Любое происходящее в данный момент описание в принципе не может соответствовать тому что есть (да и есть ли вообще?). Не на что опереться. И некому, не найти эту сволочь:)
Но тем не менее случаются истории о мастерах и учениках, всевозможные истории не прекращаются.
Перед нами рассказ об одном из тех мистических озарений, когда конечный мир разрывается как пелена Майи и человек вступает в великую гармонию всех вещей, испытывая чувство сопричастности всему, что существует. Мистический потенциал приведенного фрагмента актуализирует несколькими десятилетиями позже Роберт Музиль в последней завершенной главе романа «Человек без свойств». Глава называется «Дыхание летнего дня»: Ульрих и Агата, лежа рядом друг с другом под деревьями цветущего сада, замирают в предчувствии «Тысячелетнего Царства»; им кажется, что стоит отрешиться от всех желаний и знаний, закрыть глаза, и они почувствуют, «как соприкоснутся наконец внешний и внутренний миры, словно выпал клин, который разделял мироздание» [Музиль 1994, 492-493].
Мысль стара «как» мир,
вместе с тем и свежа как ни в чем ни бывало,
такое неугомонная птичка Феникс.
Любое происходящее в данный момент описание в принципе не может соответствовать тому что есть (да и есть ли вообще?). Не на что опереться. И некому, не найти эту сволочь:)
Но тем не менее случаются истории о мастерах и учениках, всевозможные истории не прекращаются.
— не, мы тута все проснулися!))
и… ооо, он много чего может