Творчество

Стоял на дворе страшный 1937-й год.
Забрали бухгалтера Николая Кузьмича на Лубянку. Раз бухгалтер, значит, что-то нечисто. Вот и взяли.
Приводят в кабинет. А там лейтенант сидит – молодой, румяный, подтянутый. Папироску смалит. Сразу ясно: 10 лет без права переписки, можно и не рыпаться.
Николай Кузьмич всю жизнь денежку считал, дураком не был. Быстро смекнул, что к чему.
— Признаюсь, — говорит, — гражданин следователь. – Во всем признаюсь.
А следователь, видать, тоже не лыком шит. Улыбнулся так кривенько и отвечает:
— Врешь, вражья морда. Как есть врешь.
— Чего ж это я вру? – возмутился Николай Кузьмич. – Признаюсь я, пишите протокол.
— В чем же ты, интересно, признаешься?
— Ну как… В чем положено, в том и признаюсь. Что, дескать, враг народа.
Тут следователь папироску свою затушил и так по-нехорошему на Николая Кузьмича уставился.
— Признания одного мало, — говорит. – Для начала мы с тебя личину сорвем и поглядим, что там под нею. А уж потом протокольчик составим.
Тут Николай Кузьмич, признаться, оторопел слегка.
— Какая такая личина у меня?
— А вот такая. Как у любого врага. Что за враг без личины?
И вдруг как заорет:
— Признавайся, гадюка, кто ты такой?!
Запнулся Николай Кузьмич, хоть и бухгалтер был со стажем.
— Вы, может, насчет того, что я английский шпион? Так нет вопросов, он и есть. Запишите в протокол.
— Я те дам английский! – зарычал следователь. – Тут вашего брата каждый день пачками берут. Столько народу в самой Англии нету.
— А я это… индийский, — осенило Николая Кузьмича. – Они ж как колония тоже считаются, нет?
Подумал следователь и еще больше помрачнел.
— Брешешь, — говорит, — гнида. Вон морда какая круглая, аж лоснится. А что за нею, а? Что у тебя там внутре – отвечать, быстро!
— Душа, — брякнул Николай Кузьмич с перепугу. Хотя и знал, что за поповщину больше дают.
— Ага, — осклабился следователь. – Поповские штучки, значит.
— А я агент Ватикана, — подсуетился Николай Кузьмич. – Аж с 1925 года.
Подумал следователь и
Читать дальше →

Послушай, уж если ты в моей жизни – и царь, и Бог –
Кончай валять дурака, приходи – и правь!
Я, знаешь, устала копаться в пыли веков,
Бросаться за счастьем слепо, то вброд, то вплавь.
ЧертИ уже, что ли, линии на руке.
Расставь уже, что ли, точки над «и» и «ё»,
И я буду щедро гимны строчить тебе
И с каждым вдохом славить имя твоё.
Мне, знаешь, не надо таких уж больших чудес –
Ни звёзд с небес, ни, тем паче, колец со дна –
Я просто ужасно устала всё время – без –
То в горе, то в радости, но, один чёрт – одна.
Бросай свое облако, хватит меня терзать,
И так я уже по минимуму хочу –
Уснуть, прижавшись щекой к твоему плечу,
И утром, проснувшись, в твои заглянуть глаза.

© Юлия Вергилёва

Словно камень
Скатился
С высокой горы,
Так упал я
В сегодняшний день…

о

Когда Безличное Сознание персонифицирует,
Себя отождествляя с живым объектом,
Оно тем самым себя трансформирует,
Становясь человеком — субъектом;
От этого превращения в сущность
Мы и ищем освобождения,
Пытаясь найти Сущего в нас
И слиться с Ним — цель достижения,
Избавясь от этого отождествления,
От колеса всех существ рождения,
От иллюзорных миров наваждения-
Из сансары-тюрьмы освобождение.

Адвайтин

Крошка Цахес сырою зимой
Искала тропу, чтоб вернуться домой,
Волки и овцы смеялись ей вслед
Тропа вела к дому, которого нет.

Рассветный пожар охватил небеса,
Вспыхнули травы, сгорела роса.
Крошка Цахес плыла на восток,
Стикс ее нес, как осенний листок.

Растрескалась пыль, затвердела пыльца.
Криком кричали нагие сердца.
Шептали волны, шумел камыш,
Сидела крошка тихо, как мышь.

Сидела ждала, пока дрогнет земля,
Покуда свитком свернутся поля.
Затем, чтобы треснул в руке баян,
Затем, чтобы инь поменялся на ян.

Зачем тебе, сердце, осиновый кол?
Зачем тебе, горло, холодный ствол?
Зачем тебе вера, зачем тебе власть?
Крошка Цахес мечтает пропасть.

Спешите, гости: окончен бал.
Кто не ушел, тот навеки пропал.
Крошка Цахес была на балу,
Крошка Цахес уснула в углу.

Стиснуло шею стальною рукой.
Во всей Вселенной мертвый покой.
Крошка Цахес вернулась домой,
Крошка Цахес проснулась немой.

…

Листьев текучих ручьи.
Дождик мой редкий.
Сестры и братья мои—
Тихие ветки.

Все здесь лелеет меня,
Манит в объятья.
Сердца немая родня—
Сестры и братья.

Лес совершенен, как стих.
Все неслучайно.
Здесь не бывает чужих—
Вот его тайна.

Тихо проходят века
Мимо событий.
Тайна сия велика—
Только вместите…

LOVE STORY

История о работнице общественного туалета, мечтающей о любви.
Наивно, минималистично, чудесно и трогательно.
Обратите внимание на очень интересное музыкальное сопровождение: фортепиано. Думаю, каждый найдет в этом коротком мультфильме над чем посмеяться, погрустить, попереживать, порадоваться и может быть даже поплакать.

Есть радостная
Легкая усталость,
Когда, дыханья не переводя,
Закончишь
Трудную работу…

Ты сам себя обусловил
До уровня человека
И все миры обустроил
От Изначального Века;

Ты сам себя обусловил,
Себя представляя телом,
Себя ограждая пределом –
Мыслей своих настроем;

Ты сам себя превратил
В то, чем себя считаешь
И форму сейчас принимаешь,
Ту, что Себе сотворил

Своею собственной мыслью,
Своим предыдущим сном-жизнью,
Суммой своих желаний,
Суммой снов и мечтаний;

Ты сам опутал себя
Мыслей своих пеленами,
Себя ограничил стенами-
Формами, именами
Тела, его лишь любя
Больше себя – Сознанья,
Забыв свой Свет Осознанья
И устремив всё вниманье
На миражи Мирозданья;

Вновь обернувшись к Сознанью,
Взяв под контроль ум, желанья,
Тем ослабляешь узлы
Мыслей, что ложны и злы,
Вновь обретая Всезнанье,

Вновь обретая Свободу
Всюду, всегда быть собой –
Светом и формой любой –
Необусловленным Богом.

Адвайтин

Когда, как редкий гость,
Приходит в сердце
Тишина,
Легко мне слушать
Даже бой часов…