Кеннет Мэдден

Жизнь, в действительности, непознаваема. В реально ощущаемом и переживающемся чувстве бытия отделённым от мира, присутствует взаимодействие с жизнью через знание и понимание. Знание мира и знание себя это одно и то же, и единственная их функция состоит в поддержании этой мнимой границы под названием «я». Неожиданно может произойти видение того, что жизнь слишком немедленна, чтобы быть познаваемой и что никогда не было никого отдельного, чтобы её познать.

Если появляется чувство того, что есть только это, что нет никакого «меня» (нет отдельного индивида), то ум может восстать против этого и вступить в отчаянную борьбу за то, чтобы доказать, что этот индивид есть, чтобы поддержать энергию бытия отдельным. Он может разрушить любую предпосылку того, что то что есть и есть ЭТО, с помощью укрепления этой истории обо мне.

Если же нет убегания от послания о недуальности, то точно так же запросто может появиться стремление познать его, так как это тоже будет поддерживать ощущение того, кто знает. То есть, я буду хотеть знать, что это есть ТО. Я буду хотеть знать, что нет никакого меня. Я хочу подтверждения, которое исходило бы от некого авторитета извне и гласило бы, что это послание не ерунда какая-нибудь, и я буду отчаянно желать, чтобы были люди которым это послание можно было бы донести и чтобы было много людей доносящих это послание (послание о недуальности, о том, что тебя нет).

Это тоже одно из свойств истории «меня». Нет никого, кто доносил бы это послание, нет никаких авторитетов, нет никого, кто бы знал. Вы тотально и совершенно наедине с этим посланием, вы тотально и совершенно одиноки, потому что нет двух. По-настоящему услышать бескомпромиссное послание о недуальности означает увидеть, что львиная доля рассказов, которые происходят под его покровом, на самом деле не являются недуальными, просто потому что одна мнимая личность рассказывает о чем-то другой мнимой личности. Обычно это рассказ не о безнадёжности, зачастую в нём может делаться упор на понимании.

ЭТО и есть подтверждение тому, что оно есть ЭТО: дыхание, звуки, жизненность, которой насыщены все чувства. Этому не нужны доказательства. Это ключ к выдуманному замку, который держит вас в заключении. Этот ключ не отпирает двери тюрьмы, это прежде всего неожиданное видение того, что реальность тюрьмы под названием «я» была выдумкой. Любое подтверждение от кого-то еще — учителя или некого авторитета — подтверждение того, что это и есть ОНО, это просто попытка остаться внутри колеса индивидуальности.

Кеннет Мэдден: — Кто Здесь?



Знание о мире происходит только в том случае, если есть некто отдельный, который существует во времени и пространстве для того, чтобы познавать это.
В целом же, время и пространство — это концепция, которая появляется в мыслях отдельного «себя», что, само по себе, — очередная концепция. Когда мысль о «себе отдельном» разрушается, то происходит осознание, что «всегда была» и Есть только Целостность и все, что происходит, — это невероятное приключение жизни в свободном течении.
Самый большой прикол в том, что Вы уже Есть То, Что вы ищете! Не существует времени и пространства, так как не существует отдельных объектов. И поэтому… мир никогда не может быть «познан», что и не требуется вовсе. Это слишком мгновенно для того, чтобы познавать, Это уже Есть То, и Это Все, Что Есть… Это Все…
P.S. Любовь…

Тилли не ищет чего-то лучшего, нет ничего лучше, чем это. Это уже является безграничным и целым, Единое.
То, что видит как читаются эти слова, то, что свидетельствует всё якобы случившееся в «вашей» жизни, вы и есть это.

Можно сказать по-другому: вы никогда не жили, вы и есть жизнь. Нет «тебя» или меня, есть только Бытие.

☼☼☼



То, что в итоге распознается за всеми нашими способами поиска удовлетворения, есть это. Просто то, что как бы происходит, просто бытие живым. Оно остается спрятанным от вас, потому что оно уже есть всё, оно прячется, потому что является слишком очевидным для ума. Это — безграничность и в ней, ничем не ограниченная, разворачивается игра в отдельного индивидуума. Кроме того, в игре есть полнота того, чтобы не видеть очевидное и есть полнота в приглашении увидеть то, что игра лишь кажется настоящей. Другими словами, игра в «Меня» ничем не ограничена, а приглашение увидеть, что нет и никогда не было никакого «меня — постоянно.

Это сногсшибательный парадокс — вы на самом деле постоянно ищете ваше собственное отсутствие. Что-то, чего вы, очевидно, никогда не найдете. Разрешение парадокса не в том, чтобы по нарастающей прилагать усилия по движению к некой цели, состоянию, опыту, и так далее. Другими словами, ответ не в том, чтобы, как нас всю жизнь учили, трудиться не покладая рук ради того, чтобы прибыть куда-то, ответ не ждет за следующим поворотом. Вот оно разрешение — то, что уже есть, то что уже происходит, вот она эта безграничная жизненность, которую мы ищем, по отношению к которой мы чувствовали себя отдельными и которую мы так яростно и чудесно, так нежно, любяще и болезненно искали. Это может увидеться, сейчас, что никогда не было ответа, потому что не было места для вопроса. Казалось, что это приходило из пространства, времени, выпрыгивало из отдельной личности, которой никогда не было.

Это послание, которое никому не принадлежит, может где-то срезонировать. Это за пределами понимания, это безкомпромиссно, так как оно не предлагает вам ничего, это тотальная и безусловная любовь, в которой это видит „тебя“ уже как всё, что есть, уже целое, завершённое и безграничное.
Это послание не духовное и не философское. Если оно услышано как концепция, которую можно использовать, встроив в вашу жизнь — значит оно не услышано.

Раньше я думал о фотографировании как о «запечатлении моментов», но в этом ощущалось что-то «не то». Ведь если рассматривать снимок, как некий запечатлённый момент, то мне надо дать какое-то определение «моменту». Ох и непросто это было. Момент должен отличаться от того, что было до него и от того, что стало после. Чтобы иметь возможность определить его, необходимо, чтобы его можно было выделить. Тогда, так как он отделён, то будет граница. Но что же это за граница, которая столь легко может быть перемещена во времени? Ум может возиться с концепцией времени или момента или моментов во времени итд итп, до тех пор, пока не завяжется в узел.

А потом случилось видение, что очевидное — невероятно. Всё то время я принимал обычную жизнь как должное; кровь, движущуюся по моему телу, просто дыхание — это было увидено как то самое, что я искал различными способами. Простая жизнь оказалась за пределами описаний и не было нужды искать, так как то, что я всегда искал, пронзало собой все мои чувства. Бытие, Жизнь (Бог, Дао, Природа Будды, Брахман — назовите как угодно) — это не может быть найдено и не может быть потеряно. Это было похоже на перефокусировку объектива. Я всегда смотрел на это, но сам поиск этого скрывал его.

Затем был период, когда я думал, что я сделал нечто, что позволило этому случится (а именно — медитация), но также было ясно видно, что сюда не ведет ни один путь. Нет пути к тому, чем вы уже являетесь. Нет путей, нет учителей. Просто это, сейчас, здесь и вы никоим образом не отделены ни от чего. После изначального прозрения в это, я какое-то время медитировал, но сразу понял, что всегда была только медитация. Точно также я увидел, что нет такой вещи как духовные практики, потому как что угодно можно рассматривать в качестве духовной практики. То, на что я указываю, не имеет никакого отношения к тому, о чём я раньше думал как о «Духовности» или как о «Боге». Хотя в то же время, было весьма очевидно, что почти все основные религии и духовные традиции указывали на него — или, лучше сказать, на ЭТО, и под ЭТИМ я имею ввиду буквально то, что происходит прямо сейчас и отсутствие отдельного «Тебя» в этом. Точно также это не имеет никакого отношения к бытию некой более хорошей и уравновешенной личностью (саморазвитие и непрерывные усилия лишь поддерживают наше стремление к достижению чего-то, что всегда остается вне досягаемости, в неком будущем времени, которое кажется никогда не наступит). Так какое же отношение всё это имеет к фотографии?



Читать дальше →

Мы стараемся балансировать посередине, занимать нейтральную позицию. И конечно, мы на нейтральной полосе, в качестве мнимой отдельной личности. Мы являемся субъектом, по отношению к которому всё остальное — объект, мы — центр Вселенной. В этом пространстве мы играем, разными способами, очень красивыми и уникальными, и также здесь присутствует разумность, которая говорит нам о том, что чем более распахнут этот центр, тем более сбалансированными мы будем, находясь в нём. И мы старательно движемся в непознанное, за пределы нашей зоны комфорта, дабы расширить границы. Мы чувствуем, что чем более мы открыты новым переживаниям и чем менее мы фиксированны и тверды в нашей центрированности, тем более удовлетворёнными мы становимся.

Некоторое время так кажется. Мы просто сделали тюрьму более комфортной. В этом нет ничего правильного или неправильного — если вы сидите в камере, вы вполне можете заняться улучшением ее комфортабельности. Сложность или невозможность в том, что границы, которые мы раздвигаем, только кажутся реальными. Границ не существует, и то, что ощущает себя отдельным, на самом деле является целым, которое видится как отдельность, тогда как никакой отдельной сущности просто не существует.

Не важно, сколько отношений и связей выстроит эта мнимая отдельная личность, не важно насколько преуспеет она в своих чаяниях, не важно насколько она центрирована — всегда будет ожидание чего-то и вопрос о том, что же отсутствует, что же кажется потерянным. Любое удовлетворение для индивидуума будет лишь временным, тогда как в том, что видится происходящим, непрерывно присутствует открытое приглашение к высшему прозрению в то, что есть.

Прозрение происходит в это. Бытие. То, что казалось потерянным, вообще никогда не терялось, то, что казалось потерянным — это целое, с момента возникновения этого сжатого чувства отдельности от него. Но это полнота, которая играет в игру отдельности от самой себя и в игру жажды снова стать целым.

То, что как бы пытается балансировать в центре, может упасть, упасть в пропасть этого, упасть в то, что уже есть и смеяться, видя то, что это и было домом, всегда. Вместе с этой кучей посланий, рассказывающих вам, как улучшить себя и обстоятельства вокруг, рассказывающих, как вам следует жить и чего вам не хватает — теперь есть безкомпромисная альтернатива, предлагающая иную возможность. Это послание — ничьё и оно есть радикальная песнь, без повестки дня или цели — о том, что вы уже есть то, что ищете, вы уже дома. Просто Бытие и есть то, что ищется, просто это, которое уже есть. Какой хитрый способ прятаться!

Что, если бы то, что вы видите, на самом деле не было бы «чем-то», что, если бы оно было бы совсем ни-чем? Очевидно, вы никогда бы его не нашли, так как, если оно не является «чем-то», то оно не является вообще ничем. Что если само это ощущение бытия кем-то отдельным, отдельным я, индивидуальным чем-то, двигающимся и взаимодействующим с окружающим миром, что если это переживаемое сжатое чувство бытия «мной», было бы тем, что к тому же позволяет появиться и другим «я»?

Другими словами, что если этот опыт, говорящий о том, что там снаружи есть другие люди и другие отдельные вещи, исходил бы из одного ненастоящего, основного разделения: я и мир.

Ну, тогда бы, с точки зрения ощущения себя кем-то, было бы видно только что-то: только отдельные объекты, а ничего, ни-что не было бы видно, оно бы игнорировалось, потому что видение его означает схлопывание энергии «я», видеть ничто — это смерть «я», ничто видится никем. Расширение этого мнимо сжатого энергетического центра «я» — это конец для чего-то, чего на самом деле никогда не было. Это возвращение домой, это видение того, что ты есть всё что есть, и это всё что есть — есть ничто. Смерть есть жизнь, а жизнь есть смерть. Другими словами, это, прямо сейчас, есть это. Оно никогда не было чем-то другим.

Мы непрерывно ищем то, что никогда не покидало нас. Ни одна концепция, ни одно убеждение, ни одно знание или переживание не удовлетворят нас, когда то, что мы на самом деле ищем — это прекратить быть кем-то отдельным. Мы ищем своё собственное отсутствие. Поразительно.