Сатсанг

Пробуждение Пьера Безухова
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и
Читать дальше →

Внезапно, без какого бы то ни было предупреждения, я почувствовал себя погруженным в облако цвета пламени. На миг пришла мысль об огне, о гигантском пожаре в целом городе где-нибудь неподалеку, но уже в следующую секунду я знал, что огонь этот во мне самом. Сразу же вслед за этим меня охватило чувство ликования, неимоверного веселья, немедленно перешедшее в интеллектуальное озарение, описать которое невозможно. Кроме всего прочего, я не просто пришел к убеждению, но увидел, что Вселенная вовсе не состоит из мертвой материи, а наоборот, представляет собой живое Присутствие; я стал осознавать в себе вечную жизнь. Это не была убежденность в том, что я обладаю вечной жизнью, это было сознание того, что я обрел тогда вечную жизнь; я видел, что все люди бессмертны и космический порядок таков, что все вещи безупречно действуют вместе во благо всех и каждого; видел, что основополагающим принципом мира, или всех миров, является то, что мы называем любовью, а счастье каждому и всем — в конечном
Читать дальше →

Это было утром в начале лета. Над липами мерцала серебристая дымка. В воздухе густо разливался их аромат. Температура была ласковой. Я помню — и мне не нужно было специально вспоминать это, — как я взобрался на пень и внезапно почувствовал себя погруженным в Это. Тогда я не называл это так. У меня не было нужды в словах. Это и я были одним целым. © Бернард Беренсон «Наброски Для Автопортрета», 1949 год

Словно сами небеса раскрылись и излились лучами света и славы. И не на мгновение только, но весь день и всю ночь как будто потоки света и славы протекали через мою душу, и я изменился, и все кругом стало новым. Изменились лошади мои, и свиньи, и все остальное.
Я вернулся в зал и был уже готов сесть на свое место, как все вокруг изменилось. Открылся широкий простор, и земля выглядела как бы осевшей… Я огляделся по сторонам, и вверх, и вниз, вся Вселенная со своими многочисленными осязаемыми предметами представала теперь совсем по-другому: то, что прежде было отвратительным, вместе с неведением и страстями, теперь виделось ничем иным, как истечением моей собственной изначальной природы, которая сама по себе оставалась сверкающей, подлинной и прозрачной. © Уильям Джеймс «Многообразие Религиозного Опыта», 1902 год

Лучший день моей жизни — день моего, так сказать, перерождения — наступил, когда я обнаружил, что у меня нет головы. Это не литературный прием, не хитрый ход, замышленный, чтобы вызвать интерес любой ценой. Я говорю абсолютно серьезно: у меня нет головы.
Это открытие я сделал, когда мне было тридцать три года. И хотя это событие произошло совершенно неожиданно, оно стало ответом на настойчивое исследование: в течение нескольких месяцев я был поглощен вопросом «Кто я?». Тот факт, что я тогда путешествовал по Гималаям, вряд ли имел к этому какое-то отношение, хотя говорят, что в тех местах необычные состояния сознания не редки. Как бы то ни было, очень тихий ясный день и вид с того горного хребта, где я стоял, на затянутые дымкой долины и высочайшую горную гряду в мире создавал обрамление, достойное величайшего видения.
Случившееся было до нелепости простым и непримечательным: просто на мгновение я перестал думать. Рассудочность, воображение и вся мысленная болтовня затихли, слова
Читать дальше →

Из-за дубов выплыла низкая июльская луна, совершенно полная. Мало-помалу умолкли разговоры и рассказы, товарищи один за другим уснули вокруг потрескивавшего костра, а я остался бодрствовать у огня, тихонько помахивая для защиты от комаров широкой веткой.
И когда луна вступила в круг моего зрения, бесшумно передвигаясь за узорно-узкой листвой развесистых ветвей ракиты, начались те часы, которые остаются едва ли не прекраснейшими в моей жизни. Тихо дыша, откинувшись навзничь на охапку сена, я слышал, как Нерусса струится не позади, в нескольких шагах за мною, но как бы сквозь мою собственную душу. Это было первым необычайным. Торжественно и бесшумно в поток, струившийся сквозь меня, влилось все, что было на земле, и все, что могло быть на небе. В блаженстве, едва переносимом для человеческого сердца, я чувствовал так, будто стройные сферы, медлительно вращаясь, плыли во всемирном хороводе, но сквозь меня; и все, что я мог помыслить или вообразить, охватывалось ликующим единством. Эти
Читать дальше →

Во дворе сохла на веревке кое-какая моя одежда, и когда послышались раскаты грома, я поспешил выйти, чтобы снять ее. Недалеко от дома стояла большая лужа довольно грязной воды. Когда я, все еще размышляя о Ниневии, снимал одежду с веревки, мой взгляд случайно упал на эту лужу, и я на какое-то мгновение напрочь забыл, где нахожусь и что делаю. Лужа представилась мне какой-то совершенно незнакомой, столь же чуждой, как марсианское море. Я стоял неподвижно, не сводя с нее глаз. Первые капли дождя упали на ее поверхность, и по ней побежала рябь. В этот момент меня охватило ощущение какого-то небывалого счастья и еще не испытанного мной прежде прозрения. Я вдруг почувствовал, что и Ниневия, и вообще вся история столь же реальны, столь же новы и незнакомы мне, как эта лужа. © Колин Уилсон «Паразиты Сознания», 1967 год

В возрасте 4 или 5 лет, когда копался в мамином комоде, ясно помню спонтанное осинение, как взрыв Солнца и эйфории, разливающейся по всему телу, как гениальное открытие ощущение, что всё всегда происходит только со мной, и значит я – всё, что есть, и куда я могу исчезнуть? Хотелось зацепиться за это, но эйфория ушла также молниеносно, как и пришла. Отпечаток этого сохранялся ещё многие детские годы. Часто, глядя на окружающих, ловил себя на мысли «Но почему-то это всё-таки я», было очевидно отличие моего прямого восприятия всего «здесь» и нахождения окружающих всегда «там».
Дальнейшая жизнь чем дальше шла – тем больше красной нитью через неё сочилось ощущение неправильности всего человеческого мироустройства, был какой-то непереломимый внутренний стержень, жажда Абсолюта и бесконечности, уверенности что всё должно быть устроено просто. Было глубоко обидно что, наоборот, везде идёт одно только усложнение.
…В тот вечер случилось 2 крайности: во время переписки по сети от одного
Читать дальше →

Этот вопрос постоянно был со мной, ни когда не покидая меня, что такое я хочу узнать, задавал я сам себе, что я могу не знать? ) И от этого постоянно был в поиске, читал психологию, эзотерику в каждой книге надеясь, ну вот здесь я найду пусть не все, но хоть чуточку, что меня могло привести к покою.Но покой все не приходил, мне начало казаться что я просто понемногу схожу сума, не буду описывать свои недуги, но к психологу я записался ).Записывался я к нему несколько раз, но так и не попал, один раз не пошел, просто передумав, во второй раз дошел только лишь до самой больницы.Сел внизу у гардероба и сидел там, пока не решил для себя, что там мне ни кто не поможет .) После этого собрался и пошел домой.Постепенно приходила новая информация, смотрел сатсанги, читал и все равно не находил того, что могло бы дать мне счастье и покой. Однажды я увидел видео с Ричардом Лангом, там мне понравилась его техника безголовый путь, потом я взял книгу Дуглас Хардинг Жизнь без головы и после этого
Читать дальше →