Мистическое христианство

У нас так развито самолюбие, что тронь нас хотя немножко — и мы уже страдаем. Каждый раз говорю, что человек — это «г», не тронешь — и не пахнет, а копнул, так беги. Вот мы какие. Такими и надо себя считать, если уже не можем по слепоте видеть этого. Все извращено: и ум, и сердце, и все чувства наши, и воля. Ты решишь что-нибудь доброе сделать, а тебя тянет в другую сторону. Поэтому, прежде чем требовать от другого человека, чтобы он был хорошим, каким нам хочется, мы обязаны сами стать такими. А так как мы далеко не таковы, то должны и другим сочувствовать, понимая, что все мы находимся в процессе становления, в процессе переделки из ветхого человека в нового.

Доклад студента 1 курса Хабаровской духовной семинарии Бузука Андрея, прочитанный на городской научной студенческой конференции «Русский язык: история и современность» 17.11.10.

Слово живого языка — английского, русского, китайского, любого — несет в себе энергию действия. И потому любое имя есть не только и не столько сочетание звуков и грамматическая структура. Любое имя содержит в себе смысл, который позволяет воздействовать на человека одним только тем, что произносится.

Повествование о светлых людях и их добрых делах, чистое слово, не замутненное сомнением, иронией, скептицизмом, оставляют в человеке чувство чистоты, так теплый летний дождь промывает запыленные стекла окна. Слово же злое неизбежно порождает в душе человека чувство катастрофы, отягчает ее грузом злого воздействия.

Слово, таким образом, есть дело. Это его свойство люди издревле используют в религиозных и магических обрядах, творя словом добро и зло. Живые языки могут нести словом и злую, и добрую энергию и тем омертвлять или одухотворять душу человека.

У нас же в России — в ее Православной Церкви — бережно сохраняется язык, который несет в себе только добро. Этот язык — церковнославянский.

В церковнославянских текстах Священного Писания — в Евангелии, Псалтири, во множестве духовных творений, за тысячелетие созданных в Византии и на Руси, открывается Бог.

Прямая действенность доброй силы церковнославянского слова уже не раз являлась причиной гонений на церковнославянский язык, разнообразных реформаторских движений, настаивающих на замене церковнославянского богослужения богослужением на русском языке. В сознание православных часто внедряется лукавая мысль, что церковнославянский язык устарел, одряхлел, стал ветх и непонятен, что его надо изменить, приблизить к русскому языковому сознанию. Гонители церковнославянского языка говорят и о том, что церковнославянское богослужение непонятно людям, только, лишь приступающим к Православию, что оно отторгает неофитов от Церкви.
Читать дальше →

Известно про встречу будущего старца Варсонофия со святым праведным Иоанном Кронштадтским в Москве. «Когда я вошел в церковь, обедня уже кончилась. Я прошел в алтарь. В это время отец Иоанн переносил святые Дары с престола на жертвенник. Поставив чашу, он вдруг подходит ко мне, целует мою руку и, не сказав ничего, отходит опять к престолу. Все присутствующие переглянулись и говорили после, что это означает какое-нибудь событие в моей жизни, и решили, что я буду священником. Я над ними потешался, так как у меня и в мысли не было принимать сан священника», – рассказывал сам старец.

Когда полковник Павел Иванович Плеханков (так звали старца в миру) тяжело заболел и почувствовал приближение смерти, он велел своему денщику читать Евангелие, а сам забылся… И здесь ему было чудесное видение. Он увидел открытыми небеса и содрогнулся весь от великого страха и света. Вся жизнь пронеслась мгновенно перед ним. Он глубоко проникся сознанием покаяния за всю свою жизнь и услышал голос свыше, повелевающий ему идти в Оптину пустынь. К удивлению всех, больной полковник стал быстро поправляться, выздоровел и уехал в Оптину пустынь. Старцем в Оптиной был в это время отец Амвросий. Он велел ему покончить все дела в три месяца, предупредив, что если он не приедет к сроку, то погибнет.

И вот тут начались различные препятствия. Приехал он в Петербург за отставкой, а ему предложили более блестящее положение и задерживают отставку. Товарищи смеются над ним, уплата денег задерживается, он не может расплатиться со всем, с чем нужно, ищет денег взаймы и не находит. Но его выручает старец Варнава из Гефсиманского скита, указывает ему, где достать денег, и тоже торопит исполнить Божие повеление. Люди противятся его уходу, находят ему даже невесту… Только мачеха его радовалась и благословила его на иноческий подвиг. При Божией помощи он преодолел все препятствия и явился в Оптину пустынь в последний день своего трехмесячного срока. Старец Амвросий лежал в гробу в церкви, и батюшка
Читать дальше →

Отвечает доктор богословия, профессор Московской духовной академии Алексей Ильич Осипов.

Вы знаете, какая главная заповедь в христианстве? Я уверен, что 99% не знает здесь. Все сейчас скажут любовь, да? Вот и ошиблись. Два! Совсем нет. Любовь на самой вершине находится. Куда хватили! Голову закинем, и она отломится. Самая главная заповедь, без которой невозможно никакое движение. Вы слышите! Никакого движения, никакого начала, никакого прогресса. Самая главная заповедь — быть верным в малом, то есть в том, что еще я могу сделать.

Всегда привожу пример, я наелся, уже трещит у меня желудок. Кричит: «помилуй меня». Я, конечно, кричу: «молчи, я лучше тебя знаю!» И вот здесь уже наполненный и переполненный заношу еще вилку, как орел, на кусочек вкусный. И тут я вдруг чувствую, что я бы мог, могу здесь с собой совладать. Могу и не съесть. Здесь я могу. Уже когда переполнен. Здесь я могу! Вы знаете, «аскеза» — значит подвизаюсь, тренируюсь, упражняюсь. Христианин — это спортсмен. И тренировки эти надо начинать с того малого и ничтожного, что еще я в состоянии сделать.

С некоторыми мыслями я могу бороться еще. Откину. С другими нет. Раб. Схватил меня и повел. И всё! Я туда-сюда. Нет, голубчик. Так вот. Только тот может начать христианскую жизнь, ну кто, конечно, воздержится от самых ужасов, конечно, это понятно. Но если мы хотим прогресса в духовной жизни, то прежде всего нужно начинать с малого. Во-первых, воздерживаться от того, в чем мы еще можем воздержаться. Во-вторых, понудить себя к тому, сделать то, что еще я могу сделать.

Только «верный в малом над многим будет поставлен». Тот, кто не понуждает себя к тому, что он может сделать, не воздерживается от того, от чего может воздержаться, никакого духовного прогресса у него никогда не будет. Хотя он будет десятки лет ходить в храм, отстаивать службы, соблюдать посты, исповедоваться, причащаться и потом через пятьдесят лет: а что же такое? я каким был, таким и остался. Таким и останешься, голубчик,
Читать дальше →

…Во всём, что вы делаете, даже если дело очень спешное и хлопотное, не стоит спорить и волноваться. Уверяю вас, что любое ваше дело, большое или малое, это лишь восьмая доля труда. А сохранить себя необеспокоенным, даже если и не достигнуть результата – остальные семь восьмых.
Так, если вы заняты каким-либо делом, и хотите хорошо его исполнить, что, как я сказал, будет восьмой долей труда, вам в то же время нужно сохранить состояние своё невредимым, что составляет семь восьмых. Однако, если для того, чтобы исполнить дело, вам надо будет сорваться и навредить себе и другим, пререкаясь с ними, – не стоит терять ради одной восьмой всё остальное.

Важнейшим последствием грехопадения явилось нарушение гармонии в человеческом существе. Зло, приобретенное через нарушение гармонии и есть страсти, а противоположность тому состоянию, какое в невинной природе человека, при сохранении гармонии, называлось бесстрастием (Пономарев. 1899, с.82-83).

Интересно этимологическое происхождение слова «страсть». Греческое слово страсть – "παθος" («патос») – происходит от глагола "πασχειν" – страдать и означает такое состояние человека, когда он находится под каким-либо внутренним или внешним противоестественным влиянием, когда он мучается от него и вследствие этого находится в ненормальном состоянии (там же, с.83). Отсюда, кстати и произошло широко используемое в настоящее время понятие «патология».

По предельно лаконичному определению святителя Игнатия (Брянчанинова): «Грех, овладевший человеком, называется страстию» (Игнатий (Брянчанинов). Т. 4. 1993, с.477). Несмотря на широкую распространенность страстей и наличие их практически в каждом человеке, они являются внешними по отношению к человеческой природе: «Зла и страстей по естеству нет в человеке; ибо Бог не творец страстей» (Иоанн Лествичник. 2001, с.191). Поэтому совершенно неверно противоположное мнение некоторых западных авторов: «Страсть есть прирожденная принадлежность человека и не имеющий их человек должен быть причислен к ангелам, или к животным» (Шольц. 1888, с.231). Во-первых, выше страстей многочисленные христианские аскеты и подвижники (милостью Божьей и своими трудами). Более того, к такому, бесстрастному, состоянию должен стремиться и каждый христианин. Это есть закономерный путь к его усовершенствованию, очищению и, в конечном итоге, к обóжению. Во-вторых, в этом и состояла духовная глубина святоотеческого опыта, что он распознал бесстрастную природу души, несмотря на наличие и широкое распространение страстей. К тому же надо иметь в виду, что «Господь наш Иисус Христос не прежде восшел на крест, как уврачевал все страсти человеческие...» (Исаия
Читать дальше →

А. ОСИПОВ, профессор МДА

Христианство целиком вписывается в одно слово – Христос. Но что это значит? Это жертва, которую совершил Христос ради рода человеческого. Это восприятие на себя всего естества человеческого, всего нашего повреждения, всего искажения, которое постигло Адама, а затем всех его потомков в силу отпадения от Бога. Христос за нас стал клятвою и грехом (см.: 2 Кор. 5, 21). В этом самое существенное, что отличает христианство от всех прочих религий.

В других религиях основатель являлся не кем иным, как проповедником учения нового или старого и давно забытого. Поэтому во всех других религиях основатель не имеет того исключительного значения, какое имеет Господь Иисус Христос в христианстве. Там основатель – учитель, провозвестник Бога, возвещающий путь спасения. И не более. Учитель – только труба Бога, главное же – то учение, которое он передает от Бога. Поэтому основатель в других религиях всегда находится на втором плане по отношению к возвещаемому им учению, основываемой им религии. Существо религии от него не зависит, он, так сказать, заменим. Религия нисколько не пострадала бы, если бы ее возвестил другой учитель или пророк. Например, буддизм спокойно мог бы существовать, если бы было доказано, что Будды никогда не было, а был другой его основатель. Ислам спокойно мог бы существовать, если бы вместо Мухаммеда оказался кто-то другой. Это касается всех религий, потому что функции основателей этих религий заключались в их учении, которое они предлагали людям. Учение составляло существо их служения. А христианство мог бы основать, например, святой Иоанн Креститель? Он мог бы сказать о нравственном учении, о некоторых истинах веры, но не было бы самого главного – Жертвы! Без Крестной Жертвы Богочеловека Иисуса Христа нет христианства! Можно понять теперь, почему весь огонь отрицательной критики был направлен на упразднение Христа как реально существовавшей личности! Если Его не было, если не было Того, Кто пострадал за нас, Кто принял
Читать дальше →

Красивый глубокий документальный фильм о жизни Святого Паисия Святогорца.
6 серий, начиная от самого рождения и заканчивая последними годами земной жизни старца.
Я смотрела с большим интересом и удовольствием. Множество чудес, духовных опытов, божественных даров, мудрости и любви.

Афанасий Раковалис (писатель):
«Я иногда забирал его со святой горы и мы ездили в Сурати, по дороге мы всегда общались. Я спросил его: «Отче, а Бог, он какой? Расскажи мне что-нибудь о Боге. Какой он из себя?»
Я просил рассказать совсем чуть-чуть, мол, Бог вот такой…
Старец же вообще ничего не ответил, но склонил свою голову и начал молиться. Молился он меньше одной минуты. Вдруг, словно разверзлось небо, раскрылась моя Душа. Я вёл машину, место было высокое, серпантин. Неожиданно я начал чувствовать Бога. В машине, в самих холмах, в звёздах, в галактике, повсюду я ощущал Бога.
Я раньше испытывал беспокойство по поводу всего происходящего вокруг нас, в мире, как и что с нами будет, а в тот момент я вдруг понял, что всё в руках Бога. Ничего, даже маленький листок не шелохнётся без Его Воли!
Столько лет с тех пор прошло, а я до сих пор задаюсь вопросом: «Кем же он был, этот старец, какое дерзновение имел перед Богом? Одной краткой молитвой мог делать такие дары… Сложно говорить о святых, говорят, нужно самому быть святым, чтобы судить о святости. Человек уже сам по себе должен обладать каким-то опытом божественной благодати. Если нет такого опыта, то подобные вещи будут казаться совершенно невероятными, будут восприниматься на слух, как преувеличение.
По моим же личным ощущениям, всё, что я успел вам рассказать, это лишь самая малая часть…»












Читать дальше →