Карл Ренц

Когда пробуждается Бог, Он должен полностью реализовать Себя. Он не может реализовать Себя чуть-чуть или лишь определенным образом. К примеру, Он не может реализовать Себя лишь только умно. Он должен реализовать Себя в одинаковом количестве глупости и умности. В этом совершенном балансе. Это значит, что любви должно быть столько же, сколько и ненависти. Правды столько же, сколько лжи. Тьмы столько же, сколько и света. В этих полярных божественных проявленностях реализации Бога всегда совершенная гармония.

Как только Ты сделался относительным объектом обретенного Бытия, «ты» находишь «себя» то умным, то глупым; вчера хорошим, сегодня плохим; вечером красивым, утром уродливым. Этих Умо-Блудий в мире еще примерно шесть миллиардов.

Индийский мудрец Нисаргадатта однажды сказал: «Было время, когда Я впал в безумие, считая Себя чем-то рожденным, и таким образом создал миллиарды „других“. Потом было время, когда Я принимал „Я-есть“ за реальность и хотел передать это всем „другим“. Я думал, что „им“ тоже следует познать это. Однако с момента очевидной „реализации“ того, что реализовывать нечего и что Бытие извечно реализовано, нет ни „меня“, ни „других“, а значит, нет и „Я-есть“ и „того“, кому Я мог бы что-то рассказать».

Читать дальше →

Вопрос: Что для человека возможно или достижимо?

Карл: Для человека вообще ничего не возможно. Человек — это идея. А для идеи невозможно ничего. Но у того, чем ты являешься в реальности, у Бытия, нет никаких ограничений.

В.: Хорошо Бытию. Я — маленький человек.

К.: Пока ты определяешь себя как маленького человека и живешь в границах человека, ничего не возможно. Отступи за человека. В это «я есть». Не в индивидуальное сознание. В космическое сознание, в единство. А затем еще дальше — за сознание, в чистое «я». Чистое «я» исчезает в Бытии, где нет никакой идеи «я». Это происходит самое позднее в смерти. В смерти умирают все представления о «я — человек». Остается лишь только Бытие.

В.: Ну значит: я могу быть счастлив.

К.: Будь счастлив сейчас. Бытие не теряет своего совершенства, когда оно разворачивается в качестве «я», «я есть» или «я — человек». В этом тройном разворачивании всегда присутствует совершенство. Бытие совершенно и в качестве человека. Но ограничиваться этим последним звеном в цепи — безумная идея. Словно ты забыл, что являешься Целым. Словно тебе нужно идти обратно. Ты всегда был этой тотальностью Бытия! Ты и есть Оно! Ты никогда не был идеей «я» или «я есть», или «я — человек». Ты никогда этим не являлся, ты не являешься этим, это идеи — не более.

В.: Человек тысячелетиями ищет окончательное знание и не находит его.

К.: Он для этого и не создан. Он — рабочий инструмент, посредством которого Бытие проходит через человеческий опыт. Но то, что вечно
Читать дальше →

В.: То есть, в экстремальной ситуации ты внезапно отделываешься от своей судьбы и становишься свободным. Речь идет о пробуждении?
К.: Нет. Все, что может пробудиться, например перед лицом смерти, так же снова засыпает. Ему, конечно, хотелось бы всегда оставаться бодрствующим. Однако желание бодрствования заставляет его снова уснуть. Достигнув однажды оргазма, тебе хочется, чтобы он был всегда, потому что его невозможно удержать. Он является чем то искусственным, вызванным экстремальной ситуацией, наркотиком или действием. То есть, не естественным. Тебе снова хочется его, и ты снова должен вести войну.
В.: Оргазм не естественен?
К.: Он вызван. Ситуация, вызванная чем либо, не свободна, а зависит от этого. Но твое естественное состояние не зависит от какого то действия. Действия присутствуют до тех пор, пока, как кажется, есть некое «я», которое должно исчезнуть. Цель — отсутствие «я». Но то, что ты есть, не нуждается в цели. У него нет необходимости приходить туда, где оно уже давно находится. Каждое «я», которое уходит в отсутствие «я», должно так же снова выйти. Все, что уходит, снова приходит. И все, что приходит, так же уходит. Все, что освобождается, снова становится запертым. Что пробуждается, снова засыпает.

Вопрос: Что для человека возможно или достижимо?
Карл: Для человека вообще ничего не возможно. Человек — это идея. А для идеи невозможно ничего. Но у того, чем ты являешься в реальности, у Бытия, нет ни каких ограничений.
В.: Хорошо Бытию. Я — маленький человек.
К.: Пока ты определяешь себя как маленького человека и живешь в границах человека, ничего не возможно.
Отступи за человека. В это «я есть». Не в индивидуальное сознание. В космическое сознание, в единство. А затем еще дальше — за сознание, в чистое «я». Чистое «я» исчезает в Бытии, где нет никакой идеи «я». Это происходит самое позднее в смерти. В смерти умирают всё представления о «я — человек». Остается лишь только Бытие.
В.: Ну значит, я могу быть счастлив.
К.: Будь счастлив сейчас. Бытие не теряет своего совершенства, когда оно разворачивается в качестве «я», «я есть» или «я — человек». В этом тройном разворачивании всегда присутствует совершенство. Бытие совершенно и в качестве человека. Но ограничиваться этим последним звеном в цепи — безумная идея. Словно ты забыл, что являешься Целым. Словно тебе нужно идти обратно. Ты всегда был этой тотальностью Бытия! Ты и есть Оно! Ты никогда не был идеей «я» или «я есть», или «я — человек». Ты никогда этим не являлся, ты не являешься этим, это идеи — не более.

Томас: Но сама радость, так или иначе, определяется путём переживания.
Карл: Разницы нет. Оно определяет себя во всём, но само не поддаётся определению. Оно определяет себя, как “радость” или “безрадостность”, как “война” или “мир”, но чтобы ты не определял, это возникает из того абсолютного Источника, и это абсолютный Источник определить невозможно. Этот абсолютный определяющий не может быть определён, но он определяет себя во всём, что только можно себе вообразить.
Поэтому воображение – это определение того определяющего в процессе постижения того, что это, но постижением оно не является. Это по прежнему То, постигающее себя, а не его отражение. Разве это не прикольно?
Давайте же! Наслаждайтесь, а то насладятся вами. Это всё, что я хочу сказать. Радость никуда не денется, нравится вам это или нет. Поэтому вы можете быть Тем, которое наслаждается собой, абсолютно, или вы можете стать его наслаждением. В чём проблема? И то, и другое – не проблема.
Томас: То есть, это своего рода да всему.
Карл: Никто не говорит да.
Томас: Никто не говорит да, но приятие присутствует.
Карл. Кому это надо? Кому нужно это приятие? Забудь. Забудь это слово. Самому приятию не требуется приятие. Если чему-то требуется приятия то не Тому, которое есть приятие. Что делать? Это не твоё приятие, поверь. В том-то вся проблема! Ты не можешь положить приятие себе в карман и взять собой до конца твоего, так называемого бытия. Это личность – “я” – всё время пытается быть счастливой и принять
Читать дальше →

Вопрос: Рамана рекомендовал задавать себе вопрос: «Кто я?» Это ведет к чему-нибудь?
Карл: Этот вопрос подобен лечению зубов. Когда он однажды начинает возникать, то удаляет корни. Это начинается с того, что ты спрашиваешь себя: являюсь ли я тем, что думаю? Являюсь ли я тем образом, которым кажусь себе? То есть мысли: являюсь ли я представлением о самом себе? Действительно ли я есть то, что по утрам появляется как «я»-идея? Или я есть уже до этого? Откуда возникает эта «я»-идея? И в чем она возникает? Кому, собственно, она является? Кто ее видит? Разве то, что я есть, не пребывает до всяких мыслей и мимолетных феноменов? Может ли то, что я есть, вообще быть затронуто хоть чем-либо?
В.: Да все это чушь в голове.
К.: Да, в голове это начинается. Я ищет себя с помощью интеллекта, чувства, всеми возможными путями. В голове это начинается. Затем вирус распространяется. Всегда из этого вопроса: кто я? Этот вопрос есть медитация в себе. Где медитация направлена только на саму себя, а медитирующий сам поставлен под вопрос. Осознание направлено на само себя. Не на объект, не на мантру, не на дыхание, не на образ — оно напрямую направлено на то, что спрашивает. Что осознает себя сейчас? Что здесь? В совершенной концентрации на этом вопросе личная история медленно, но неуклонно сходит на нет. Потому что в этом вопросе
больше не может существовать никакая личность. Это палка, которой ворошат огонь осознания и которая в какой-то момент сама сгорает. Это вопрос, которым «я» сжигает
Читать дальше →

В. Убийство имеет нечто общее с опьянением?
Карл: Да. В экстремальной ситуации «я» больше нет. Когда ты убиваешь другого, «тебя» больше нет. В этот момент сознание отделяется от телесного. То, для чего обычно служат алкоголь и наркотики, тут становится непосредственным переживанием: отсутствием «я». Это не должно быть непременно связано с убийством. Существует множество подобных экстремальных ситуаций. Практикующие банги-джампинг переживают их. Скалолазы-экстремалы. Бегуны. И гонщик тоже: только когда он исчезает как «я», он достаточно скор, чтобы выиграть. Экстремальная ситуация — это как техника медитации: средство для исчезновения «я». Всякое усилие человека стремится к этому исчезновению.
В.: И если «я» исчезает?
Карл: Тогда отделенности больше нет. Это переживание единства. «Тебя» больше нет. И в отсутствие «тебя» есть свобода. По этой свободе ты тоскуешь. По крайней мере, в тот момент, когда ты хочешь ею обладать, она исчезает. Пока есть тот, кто хочет ею обладать, она недоступна.
В.: Свобода от себя? То есть, свобода от всякой идеи «я»?
Карл: Свобода от идеи, что ты рожден и поэтому смертен. Ты просто исчезаешь. Сознание без «я» полностью безличностно. Это чувство единства оргазмично.

Ворос: Любовь, как слияние воедино любящего и возлюбленного — это и есть счастье?
Карл: Как только сделан первый шаг из рая отсутствия «я», возникает тоска по возвращению обратно. То есть ты будешь делать все для того, чтобы суметь вернуться и слиться воедино. И каждый шаг верен. Пока есть шаги, есть только верные шаги. Потому что все дороги ведут в Рим. А «Рома» — это перевернутое «амор». Любовь. Можешь делать, что хочешь. Все дороги ведут в Рим.
В.: Это прекрасно. Поэтому человек любит.
Карл: Любви не требуется любить. Ей не нужен объект. Ей не нужен ты. Не нужны твои представления. Но бывают моменты, когда ты просто забываешь о них. Ты забываешь даже о любви. Тогда ты есть то, что есть любовь. Что есть до двойственности. Это самозабвение. Но ты не можешь это вызвать. Всякое желание забыть себя было бы напоминанием о себе самом. Это может случиться только непосредственным образом. И тогда больше нет времени, нет отделенности. Тогда ты есть то, что есть любовь. Не важно, что случится, даже если ничего не случится. И, возможно, не случится ничего. Любви не требуется любить, чтобы быть любовью.

Вопрос Я могу принять решение быть осознанным?
Карл: Это не решение. Это простое пробуждение. Подобно тому, как ты просыпаешься в постели утром. Ты не можешь решить, проснуться тебе или нет. Это решено в момент просыпания. Совершенно спонтанно, естественно, без единой мысли. Тебе знакомо это состояние: из глубокого сна — бац, в осознанность! Именно так возникло все Бытие До этого не было ни идеи, ни желания пробуждения. Оно просто пробудилось. И из первого пробуждения возник Большой Взрыв. Это не было чьим-то решением. Никакие решения вообще никогда не принимались.
В.: Но ведь «я» принимает решение быть внимательным или сосредоточить внимание.
Карл: Это тоже не решение. Это в любом случае Милость. Когда Осознанность осознает саму себя, это не обусловленное «я», которое решает быть несколько более внимательным. Ты можешь сидеть тысячу лет и принимать решение об осознанности — этого не произойдет. Возможно, ты уже прошел этот этап.
В.: Надеюсь.
Карл: Или он у тебя впереди. В любом случае от тебя это не зависит. От тебя не зависит ничего, от этого «я», которое считает себя принимающим решения. Всякая идея — это спонтанная идея. Всякое кажущееся решение приходит из Ничто. Совершенно неожиданно, из великого запредельного. У него нет направления. Ничто не имеет направлении.

Карл Ренц не признает никакую духовную традицию, никакого золотого изречения мировой мудрости. Ни одно приобретенное глубоким переживанием знание не может устоять. Ничто. В конце беседы не остается ничего. Все, что когда-либо думал и во что верил искатель, больше ничего не значит. Вообще ничего.
Это может действовать удручающе. Но чаще всего приводит к облегчению.
Случается, что некоторые люди впадают в своего рода шоковое оцепенение и в конце быстро уходят, чтобы никогда больше не вернуться, Бывает и так, что во время беседы кто-нибудь с мрачным молчанием или громкими протестами покидает аудиторию. Но большинство развлекается и смеется — чем дольше длится беседа, тем больше. Порой случаются смеховые истерики, как в детском саду. Поначалу мне это здорово действовало на нервы. Когда я осмеливаюсь задать какой-нибудь искренний вопрос, а другие прыскают смехом, меня это раздражает. Даже сейчас некоторые из этих дурацких выходок действуют мне на нервы, особенно когда у меня возникает ощущение, что я не понял шутки.
Но это проходит. Потому что подлинная шутка бесед Карла Ренца: тот, кто чувствует себя уязвленным, исчезает. Того, кто раздраженно реагирует, больше нет. Конечно, слушатель остается сидеть на том же самом месте до конца. Но теперь он за пределами беспокойства. Все то, что, как он думал, ему нужно было защищать, улетучилось. То, что якобы составляет человека, так называемая личность во время беседы упорхнула прочь. То есть вся сеть верований, опыта, представлений о себе. Она казалась сложной, а теперь просто распадается. Представления о том, каким должен быть мир, каким должен быть я сам и другие, исчезают. Что должно бы произойти, чтобы я был счастлив, да и вообще, что что-то должно произойти, становится незначимым. В итоге остается то, что, как правило, называют «Присутствием», безоблачной ясностью, которой ничего не требуется.
Введение от Дитмара Биттриха к книге ПРОСВЕТЛЕНИЕ И ДРУГИЕ ЗАБЛУЖДЕНИЯ
Читать дальше →