Эта жизнь проходит в одно мгновение. Я не только приземленная белая муха-однодневка, которая хорошо знает о том, как эфемерна она и насколько далеко продвинулась в процессе своего умирания, но и напуганная до смерти. И, появляясь из моего страха перед смертью и вечным забвением, множатся бесчисленные страхи из этого мрачного корня.

Дуглас Хардинг: «Быть и не быть: вот в чем ответ»

Помимо Космоса и Бесконечности мое воображение совершенно захватывала еще одна вещь. Это было море. Я не помню, как я начала его так любить. Наверное, еще до рождения, ведь неслучайно мама дала мне имя, которое так и переводилось, «Морская». Я всегда знала, что в этом имени заложено что-то такое важное обо мне. То, откуда я родом, а может моя природа, а может еще что-то в этом духе? Так или иначе, я верила, что эту тайну я однажды обязательно разгадаю. Тогда я еще не знала, что море внутри меня, поэтому с нетерпением ждала каждого лета, когда мы обязательно выезжали на море. Моя мама тоже всегда любила море, поэтому, эти летние выезды были чем-то святым и никогда не пропускались. Оказавшись вблизи моря, со мной происходила огромная трансформация. От волос, становившихся кудрявыми от соли, вплоть до полного состояния растворения в этой стихии, которое накрывало меня, будто волна, ближе к концу пребывания. С каждым днем, мне было все труднее вылезать не берег, я могла находиться в море до посинения. Хи-хи, меня это нисколько не смущало, ведь синий – это мой любимый цвет! Почему все так складывалось — сказать трудно. Психологи, наверняка, сказали бы своим языком, что это было моим «якорем» для расслабления. И вышла бы презабавная игра слов: мой «якорь» – это «море».
Правда в том, что море было для меня чем-то очень важным. Оно было моим старшим Другом, так как своей бескрайностью понимало меня как никто. Поэтому я любила оставаться с ним одна, без компании. Так, чтобы никто не мешал течению моих морских мыслей, которые в эти моменты были чем-то одновременно тонким, неуловимым, легким, но и максимально близким к какому-то большому пониманию. Словно вода, они были прозрачными, чистыми, но и более ощутимыми, нежели, например, воздух. Наверное, это была моя медитация, мой гимн свободе. Это было всегда так легко и естественно. И с каждым днем мои заплывы становились все дольше, а «морское» состояние – все глубже. Море было моим Учителем, так как восхищало меня тем, как
Читать дальше →

Представление о себе — это лишь набор концепций, хранящихся в уме.
Кто ты, без этих концепций? :)

— Тук, тук.
— Кто там?
— Я — смерть.
— Ну и что?
— Ну и всё.

Сара спрашивает Мойшу:
-Правда, что Робинович «Волгу» выйграл?
-Правда! Только не Робинович, а Обрамович и не «Волгу», а «Запорожец»,
и не выйграл, а проиграл.

Спросила у Осла Мартышка:
-«Что думаешь про эту книжку?»
Осел смотрел и так и сяк:
-«Красивая, большая!»
-«О, видно вовсе он дурак»- подумала Мартышка
и стала рвать ценную книжку.
-«Лишь только в этом есть предназначенье,
что чувство радости приносит мне при рвеньи.»

Так Знание по своему толкуем:
Осел Мартышке, а она Ослу.
И кто дурак?
Вот только плоскости различны,
Не пересечься им никак.
Текст- это текст, и более того,
Не всяк поймет его.
А книга- это книга, бессомненья.
В единстве многогранность беспредельна.

Мы так часто и повсеместно применяем местоимение «я», что оно давно примелькалось. Произносится оно (не важно, вслух или в мыслях) совершенно без выделения как что-то само собой разумеющееся по умолчанию. Мы же не акцентируем внимание на гравитации, когда что-то упало на пол, гравитация ЕСТЬ ПО УМОЛЧАНИЮ, и толку делать на ней акцент? Вот так и местоимение, как бы маленькая вербальная (конкретно-логическая) верхушка «невербального айсберга», представляющего собой образную-чувственную и абстрактно-интуитивную основу я-концепции.
На сатсанге Мастер предложил испробовать практику смещения акцента НА «Я», помня о том, что мысль, на которую приходится акцент – это мысль (объект).
«Ну что ж, попробуемсъ!»
Читать дальше →

Вчера проводила самоисследование.
И вдруг пришел такой вопрос. А кто исследует? Кто стоит за всем этим?
Внимание повернулось к себе.
И тут началось. Внимание разворачивается, а оттуда такой глобальный страх идет… Оно снова туда на себя, а оттуда страх.
Мысли примерно такие. Я не готова потерять себя. Это самое любимое. Чувство такое, что это самое-самое драгоценное что есть. С этим расстаться? Нет никогда! Это же Я! Чувство очень сильное — огромная любовь, просто бедонная любовь к этому. А что это я не вижу. Я не понимаю, что это такое к чему такая любовь.
Я говорю себе, я не собираюсь убивать, я хочу просто посмотреть. Но страх больше инстинктивный, он такой животный. Поэтому никакие слова не работают. Мысли такие при этом: это же наблюдаемо. Это просто мысли. А кем наблюдаемо? И снова страх почему-то. Какой-то бред.

Проснулась с утра в панике просто. Никак не получается что-то сделать по этому поводу.
Огромное желание спрятаться где-то. Найти точку опоры. Убежать от всего, а некуда.

Что делать то в таких ситуациях? Я вообще не понимаю.

Этого нельзя сделать, но это может прийти… Осознание собственного бессилия…
Оставить надежду знать, понимать, быть…
Но если Нет надежды боле… — не все равно ли, во сне живешь иль не во сне...)

Жил был ГЛОБ. Ему было скучно. И он начал творить ЛОКов. Не все они были удачными. Один самый лучший пал во Вражесть. И вот, последнее создание, без претензий на завершенность — ЧЕЛ. Когда он вспоминает что он несовершенен (хотя и поклоняется таковому) — он приходит в чувство, а когда, отчетливо понимает что он лок — то становится дееспособным и добропроизводительным!