Елена
@stuikoza

Когда я впервые встретилась с формулировкой «на всё будет воля Духа», то, не зная его воли и не пребывая с ним в контакте, очень испугалась. Мне чудилось, что это — некая порабощающая бездушная сила с какими-то чуждыми человеку интересами, которая придёт и сломает, заставит жертвовать.
На самом деле все оказалось ровно наоборот — Дух освобождает от той самой порабощающей и чуждой силы, которой мы все уже служим. Мы служим силе веры в разделение, в необходимость и неизбежность жертв, силе веры в справедливость и неотменяемость кармы. Ее особенность — что бы ты ни сделал, как бы ни рыпался, ты можешь занять лишь относительно и временно благоприятную позицию, которая все равно будет злом для кого-то или чего-то. В любом случае — ты жертвуешь собой или другими. В любом случае кто-то останется несчастным, что-то останется обделённым. Интересы всех не могут быть удовлетворены. Таковы реалии этой жестокой силы.
Мы научились балансировать, жить в ней, якобы минимизировать потери (в основном за счёт потерь других людей), но ее хищная сущность раз за разом подкидывает нам очередной поворот сюжета, где нам положено страдать.
И при этом эта сила говорит нам, что она — наш лучший друг, действует в наших интересах, защищает нас от жестокого мира (хотя сама же его и породила). Это мистер Голд, из кино «Револьвер».
Мы пригрели и взлелеяли в сердце идею неизбежности зла в какой бы то ни было форме. И все что пытаемся дальше сделать — спихнуть это зло на других, освободив от него себя.

Дух — это сила иного рода. Дух — это сила нашего здравомыслия, осознания единства, и веры в необязательность, а в пределе — в невозможность существования зла. У Духа есть только одна функция — упразднять иллюзию разделения и неизбежности зла, в какой бы форме эта иллюзия не появлялась. Дух не может принуждать к тому, чтобы довериться ему. Принуждение в любой форме означало бы служение разделению и жертвенности. Обман, очарование и заманивание — это тоже формы принуждения и формы наведения
Читать дальше →

И тут я поняла, что выживу. Казалось бы, это чувство должно быть радостным, но оно досадно. Ведь если нечто полагалось высшей ценностью, Богом, источником и смыслом существования, то закономерно было бы угасание жизни при разрушении этого источника.

Смерть (вообще, как явление) — это доказательство ценности. Смерть и изменение — не синонимы. Смерть — дополнительное явление, которое возникло вместе с импульсом поиска истины в относительном мире. «Я умру за это» или «я умру без этого» — это попытка доказать самому себе, что «это» — есть Бог. Потому что без Бога нет ничего. Мы знаем это в самой глубине существа.

И если снова и снова пытаешься назначить что-либо на роль Бога, то сталкиваешься с последствиями. Все явления этого мира неустойчивы и преходящи. Какие-то совсем мимолетны, какие-то постоянны, пока существует физическое тело — включая само физическое тело, смерть которого тоже лишь доказательство его сверхценности.

И эта игра сознания — «найди Бога в относительном мире» — щекочет нервы своей болезненностью. Что бы ты ни нашел, рано или поздно исчезает или меняет форму. Цикл «очарование -> назначение Богом -> пребывание в счастьи и единстве с найденным Богом -> изменение усовий -> крах Бога ->...» а вот дальше возможны варианты. Если смерть победила, то ты доказал ценность своего найденного Бога, и отправляешься на следующий круг перерождения. А если выжил, то разочаровываешься в ценности. И либо ищешь что-нибудь другое (более надежное), либо идешь назад, к источнику импульса, к запросу, к самой причине, по которой ты хочешь Бога найти. И возможно тогда случится… что-то
Читать дальше →

Я — сосуд, наполненный любовью и преданностью. Светом Эарендиля*, если хотите. Такой преданностью, о которой пишут в книгах. Такой любовью, для которой нет ничего, что она не могла бы объять. Я закалён в сотне падений, и воля к тому, чтобы не разбиваться о житейские неурядицы, твёрдые полы и прочее — у меня совсем не хрустальная, а очень даже стальная. Я могу встать из любого падения — если нужно. Я могу отогнать любую тьму. Неужели это не круто?! Даже запылённый, я не теряю своего содержимого. Изваляй меня в грязи — я не потеряю своих свойств. Разве что, перед применением нужно будет протереть.

Да, я — артефакт. Мое призвание — давать надежду, храбрость, освещать путь там, где другие источники света гаснут. И это правда. Хозяин знает, как никто — чем плотнее тьма вокруг, тем ярче мой свет.

Есть лишь одна беда — если этот свет надежды, моя преданность, любовь и закалка не нужны, если есть где-то свет ярче и желаннее, если тьмы вокруг не осталось — у моего существования нет смысла. Нет. Вообще. Никакого. Мне, черт возьми, не зачем жить. И хотя я не боюсь ни падений, ни мрака, ни грязи, больше всего на свете я боюсь того, что руке, меня держащей, я стану не нужен.

Почему я однажды решила стать светом Эарендиля в бутылке? Потому что этот свет — лучшее, что было в моей жизни. Хотела стать тем, что меня восхищает, чтобы вечно хранить у самого сердца. Но любое самоопределение накладывает ограничения — если меня положили на полку и пошли гулять на солнышко, то это удар ниже пояса. Это конец.

Почему не стать чем-то другим? Почему бы и нет. У меня только два варианта — стать другим или умереть.
Мы, все, вообще все, хотим быть тем, что нас восхищает. Я потратила много сил, чтобы стать тем, что меня восхищает. И это желание быть артефактом завязано на собственные предпочтения, а не на внешнюю нужду. Внешняя нужда — это необходимое условие счастливого бытия артефактом.

Никто по своей доброй воле, а не под давлением обстоятельств или по зову духа не захочет
Читать дальше →

Вы все видели вот эту схему:

И знаете, что целью практик на этом уровне является «выход из треугольника», преодоление его, переход к какому-то другому типу взаимодействия.
На самом деле эта схема не полна. И эта недостача имеет особенное значение для практиков.

Вот моя история этого «открытия»:

Очень много лет меня преследовало особое неприятное переживание, наверное многим тут знакомое — дыра, боль в груди. Ужас, апатия, невозможность действовать, желание исчезнуть — вот это вот всё. Каждый по-разному это чувствует, интерпретирует и ищет свои способы справиться.

В юности я очень активно боролась с этим чувством, сопротивлялась как ему самому, так и условиям, которые его вызывали. Позже я решила ему отдаться, искала способ «исчерпать» его, и это тоже не давало результата.
Ещё позже узнала про «треугольник», и пыталась решить эту проблему через осознание механизма «жертвы». Ну и это тоже результата не дало.

Надо сказать, я всегда считала, что это переживание первично относительно мыслей и намерений, которые его сопровождают. Довольно часто я распознавала намерение «хочу умереть». Я всегда интерпретировала это как «мне настолько плохо, что я уже хочу умереть, чтобы все закончилось».
Но вот во время очередного приступа я внезапно поняла, что хочу умереть не потому что мне плохо, а мне плохо потому, что я хочу умереть. Стремление к смерти является причиной кошмара на уровне психики. Это намерение можно персонифицировать — и вот вам «палач» или «убийца» — отождествление с намерением смерти.

Так я осознала, что моим мучителем является та часть сознания, которую я когда-то обнаружила как «внутреннего убийцу», и с которой я хорошо знакома, не скрываю, и не стыжусь.
На уровне убийцы, в состоянии убийцы есть особое удовольствие. Потому что желание убить — это некое движение энергии, а любое движение энергии, если на него не поставлен запрет, ощущается как вид удовольствия.

Быть тем, кто убивает гораздо приятнее, чем быть тем, кого убивают.
Читать дальше →

Разум по своей природе безупречен. Он всегда мыслит адекватно. Повредить мышление невозможно. Узор умозаключений разворачивается всегда без косяков.
Даже «больной» разум — адекватен. Вопрос — адекватен чему.

Единственная возможная ошибка для разума — это ошибка самоидентификации. То есть — ответ на вопрос «кто я?». Это точка отсчёта мышления, которая порождает все возможные явления — мысли, чувства, материю, время, события.

Если разум считает себя индивидуальным умом, привязанным к телу и помещённым во враждебный мир, то агрессия к миру и защита своего тела будет абсолютно адекватной и единственно правильной реакцией.

Самоидентификация — это самое дно бессознательного. Это вход и выход из миров сансары. Аттракцион возможностей выбрать себе суррогат своей природы, проигнорировав истинную.

Все годы (9 лет, однако) от спонтанного первого пикового опыта (это когда внезапно видишь весь мир и себя состоящим из невинности, любви и духа, нет границ, нет разделения между «мной» и всем остальным миром, не существует зла, ненависти, страха) я жила с жутким ощущением изгнания и наказания. Пыталась понять, хотела вернуть, искала, мучилась. В этом месяце все сложилось так, что это переживание вернулось, но уже не спонтанно, а в результате практики. Потом снова ушло (потому что я ленивая и люблю заморачиваться больше, чем практиковать).
Но этот эпизод оставил после себя неизгладимое изменение — я больше не боюсь. Я больше не волнуюсь о том, как ко мне относятся Там (я знаю, что любят, и никогда не выгоняли). Ушёл вопрос и сомнения о моем «происхождении». О том, где мой Дом (стоило лишь его посетить).
И я теперь знаю спинным мозгом, что вся херня, которая со мной случается — это результат моего мышления, моего пристрастия к войнушкам, интригам, пугалкам, а не какая-то «кара небесная». И мои пристрастия не меняют моей сущности, не влияют на мое происхождение. И я, и мой Бог — это любовь, сила, чистота, невинность — не за какие-то достижения, а просто по праву рождения. Просто потому что ничего другого не существует.
И это ощущение, хоть и ушло на задний план, вместе с пиковым опытом, но не исчезло.
Потому что даже бухая и обдолбанная принцесса остаётся принцессой по крови, что бы она с собой ни делала.
Надо сказать, что подобное знание расхолаживает :) поэтому среди нашего брата встречается куча людей, которые побывали Дома, убедились, что там все хорошо, их любят и всегда рады, а значит можно невозбранно забросить практику и удариться во все тяжкие земной порочной жизни:) мы же видели — на Небесах порока нет. Небеса — это наше собственное Сердце. А что происходит здесь — типа уже и не важно.
Да… оно не важно. Но зачем терять
Читать дальше →

С какого-то момента я стала воспринимать мастера как проводника, гида.
Вот захотелось мне посмотреть Париж. И есть человек, который Париж знает как пять пальцев. И вот я иду к нему и прошу — покажи мне Париж! Расскажи, что здесь и как! Только вместо Парижа в учении — Я, мое существование, сознание, мышление, этот мир. Как устроено вот это вот все??
И мы с ним, рядышком, улыбаясь, гуляем по Парижу :) он рассказывает про то, что видим вокруг, он спокоен — он видел это сто раз. А я гуляю с широко открытыми глазами, ахаю и охаю, удивляюсь (как) в первый раз.
Он отталкивается от моего желания: пойдём туда! — говорю — я читала в буклете, что Эйфелева башня — это самое крутое, что есть в Париже! Я хочу непременно увидеть ее! А может, если она настолько крута, то и останусь там жить, как думаешь??.. Он отвечает: — хорошо! Пойдём! Он не будет уговаривать меня идти куда-то в другое место, но он не считает башню чем-то, что офигенно лучше маленькой кафешки на окраине города. Он знает этот город не по буклетам, а совсем иначе. В отличие от меня. Но он пойдёт вместе со мной за тем Зовом, который заставил меня приехать в Париж, и расскажет мне о том, что я здесь встречу. Про башню тоже расскажет.
И если я, начитавшись буклетов, считаю что Эйфелева башня это круто — то мы сделаем там селфи и пойдём дальше (когда я успокоюсь и перестану бить башне поклоны))))). Иногда он может предложить ту самую кафешку на окраине, и я вполне соглашусь.
Это как гулять с другом. Мы оба с ним одинаково вдохновлены тем Зовом, что привёл меня в Париж. И он улыбается, радуется, глядя на меня, как я заново хожу и узнаю город… в котором
Читать дальше →

Страдание — это думать, что все нас не устраивающее должен исправить кто-то… иной, чем Дух.

Сансара: И хочется, и колется.

В этой книге последняя страничка так же хороша как и первая.
В этой сказке злодеи так же хороши, как и герои.
Этой историей можно гордиться,
И упиваться полной картинкой с высоты птичьего полёта.
Но я вижу, что безумный писатель
Вовсе не так зловещ и высокомерен, как он сам хочет себя преподать мне.
Он — мечтательный раздолбай но пытается пить «Озверин» и «Возгордин»,
Чтобы выглядеть круче, взрослее и серьёзнее.
И насупив брови, пишет о себе в резюме — я властелин мира, влюблённый в себя, я повелеваю судьбами существ и пленён своими безграничными возможностями.
И я обнимаю его, любимого: милый мой мечтатель, если ты хочешь — пусть будет.
И я смеюсь над его чёрным плащом и позой демона: милый мальчишка, твои светлые волосы растрепал тёплый ветер.
Ты ищешь приключений и бежишь от покоя, чтобы все по-настоящему, да?
С тобой всегда будет рядом моя белая птица. Я никогда не забуду твой юный лик.